Виталий Сертаков - Рудимент

— Отпустите меня домой, — сказал он. — Меня заколебало сочинять оды для малолетних висельников. Вы пичкаете меня пилюлями, чтобы я не кинулся в окно. Лучше я уеду в Россию и сам подыщу панк-команду. Ничего другого делать я не умею, а в Штатах я на хрен никому не нужен! Тогда к нему заявилась делегация во главе с Пэном Сикорски.

— Мистер Барков! — холодно сказал Пэн. — Вы имеете американское гражданство, о котором мечтает половина человечества. Вы можете покинуть клинику, но с таким запущенным нервным заболеванием, один, долго не проживете. Либо покончите с собой, чего мы допустить не вправе, либо, что еще хуже, навсегда очутитесь в закрытом лечебном заведении. Мы общались с вашей бывшей супругой и имеем данные на вас от полиции Нью-Джерси. Есть основания полагать, что в определенные моменты вы представляете опасность для окружающих.

У нас вам предоставлена достаточная свобода. В периоды ремиссий вы, в сопровождении, можете ездить на экскурсии, делать покупки и даже посещать оздоровительные курорты. Напомню вам еще кое-что. Как человек безответственный, вы забываете, что помимо назначенного государством пособия вы заключили трехгодичный контракт и, разорвав его, будете привлечены к суду. Я обещаю вам такую неустойку, что не расплатитесь до конца жизни. Потому что, формально, вы не признаны психически невменяемым и заключили сделку. Мы потратили на ваше лечение значительные суммы. Чтобы избежать неустойки, вам придется нанять адвокатов, собрать комиссию и доказать, что вы безумны. Я не запугиваю вас, только хочу, чтобы вы раз в жизни проявили сознательность и не загнали себя в тюрьму.

Допустим, вы вернулись в Россию. Жить негде, семьи нет, пособия по безработице вам хватит на три дня. Без связей ваши стихи никому не нужны. Вместо качественной медицинской помощи вы получите прозябание в психиатрической лечебнице. Но до этого не дойдет. Вы сопьетесь или скатитесь к наркотикам, начнете воровать и неизбежно угодите в тюрьму, где из вас сделают гомосексуалиста, вы отморозите ноги и выйдете на волю калекой. Без пенсии, квартиры и прав на работу. Не надейтесь на легкую смерть. Вы сотню раз пожалеете, будете целовать порог американского посольства, но ничего не добьетесь, кроме избиения в милиции. Такой финал вас устраивает?

Вы находитесь в очень выгодном положении, мистер Барков. На счету накапливаются деньги, живете на полном пансионе, плюс доктор Сью делает вам огромное одолжение…

По словам Сикорски, у доктора Сью имелись друзья в международных Фондах содействия культуре. Одна из таких лавочек с девяносто второго года работает на Урале, отбирает молодежь, кто неординарный, или кто создает новые музыкальные стили. Фонд проводит негласные опросы, конкурсы и выделяет гранты самым толковым. Вот доктор Сью и попросила друзей, чтобы они показали тексты Баркова опекаемым музыкантам. Наверное, этим русским деревенщинам было непросто отказаться от навязанного материала, тем более из рук спонсоров.

— Продюсерский центр, — сказал Сикорски, — сам отбирает команды, а иногда финансирует даже закупку оборудования и рекламу на региональном телевидении. В таких центрах работают люди, искренне преданные идеям демократии. Они понимают, что молодежные музыкальные стили — это один из кордонов на пути коммунизма… Продюсеры способствуют тиражированию дисков и кассет, и нестрашно, если у врагов демократии некоторые стили ассоциируются с алкоголем и допингом. Баркову предлагается встать плечом к плечу с защитниками истинных ценностей…

О Боже, Питер, какие сложные слова я выучила! Благодаря тебе я стала настоящим академиком… Так вот, по поводу панка. Сикорски сказал, что роли не играет — панк, хип-хоп, рэп или еще какая-нибудь фигня. Фонду содействия наплевать. Продюсерскому центру, что финансируется Фондом и, в свою очередь, выдает гранты, наплевать вдвойне. Лишь бы народ кучковался, создавал кумиров и не думал о сраной политике. Так выразился сладенький Пэн.

Если мальчики и девочки будут любить друг друга, собираться компаниями, тащиться от музыки, останется меньше шансов, что они вступят в радикальные политические движения. Задача организаторов — нести детям мир и дружбу.

— Мир и дружбу? — озадаченно переспросил Барков. — Ни хрена не втыкаюсь! Мне черти снятся, я не могу ничего веселенького изобразить!

— И не надо веселенького, — веско произнес Пэн. — Предоставьте профессиональным психологам решать, что полезно молодежи, а что вредно. Чем больше полярных течений, чем острее подростки выражают протест запретам и косной системе воспитания, тем более здоровым станет общество. Разве вы не хотите, чтобы ребята в России росли так же свободно и раскрепощенно, как в Штатах?!

Барков ничего против свободы не имел. Он понял, что никто его назад не выпустит, а в юридических тонкостях контракта так и не разобрался. Он ведь плохо знает язык, Питер, не то что ты!

С того дня он вернулся к песням юности. Сначала шло туговато, но потом он сел на любимого конька и уделял сочинительству баллад больше времени, чем описаниям своих кошмаров. Постепенно он стал замечать, что доктор Сью не особо давит на него по «основной» работе. Она сказала что если у Владислава хватит духу отразить в поэзии свои депрессивные фантазии, то Фонд охотно подыщет ему других начинающих российских исполнителей. Там открывался очередной грант на пять тысяч баксов…

Я уговорила Баркова перевести для меня парочку шедевров. То, что я помню, Питер, звучит довольно круто:

«…Я дыханием своим опалю тебе вены, Родились мы вчера, чтобы сдохнуть сегодня, Никотином я крашу вчерашние стены… Твоя мама смеется — ей снова не больно…» Я плохо разбираюсь, Питер, но по-моему, он жутко талантливый, наш Барков… Он просил доктора Сью, чтобы ему прислали хотя бы один диск с записями. Он так хотел иметь их у себя и втайне гордиться. Он сказал мне, что когда истекут три года, он все равно уедет в Россию и непременно обретет популярность. Так он говорил, когда не хотел повеситься.

Но когда он не хотел повеситься, он не писал песен, вот в чем парадокс. Барков сказал, что у вас, в России, каждый талантливый человек либо алкоголик, либо колется. Иначе у мира не останется сердца, которое бьется в России, cказал Барков.

Скажи мне, любимый, разве ты алкоголик?

И тут Баркова ждал удар ниже пояса. Катарина сказала, что диски ему обязательно перешлют, но своей фамилии он там не встретит. И судиться не с кем, потому что так составлен контракт. И если он намерен работать, то дальше будет происходить точно так же. Он заключил контракт не с директором группы, а с американским Фондом. Официально считается, что тексты в обеих группах пишут местные, уральские ребята.