Виталий Сертаков - Рудимент

Ведь именно после того, как Дженна выкинула номер, я и задумался о ней совершенно иначе. Я слишком привык, что она принимает решения по согласованию со мной, что она буквально заглядывает ко мне в рот. Ну и как меня назвать, несмотря на воспетую Дженной великую мудрость? Правильно, банальным мужланом, придатком к члену… Я вдруг почувствовал, как мне ее не хватает. А до того, невзирая на ее помощь и участие, я не мог даже допустить, что она вкладывает в рефрен «я тебя люблю» нечто серьезное…

Но одиночество, а с ним и злость на себя, пришло позже. На озере мы классно оттянулись, хотя левая рука так и не стала отзываться на приказы мозга. Но я на это особо и не рассчитывал.

На озере я впервые научился контролировать приказы. Думаю, что лесной воздух и операция тут ни при чем. Скорее, это было связано с возрастными изменениями. Хоть так грешно говорить, но иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы я не взрослел. То есть пусть бы я состарился, но оставался при этом ребенком, как Руди. Потому что, чем быстрее росли волосы у меня на подбородке, тем тяжелее мне было сублимировать энергию в рабочее русло. Мои здоровые сверстники растут и не задумываются о времени, все их внимание, в определенный момент, начинают поглощать женские задницы. А у меня все наоборот. С детства я стал старичком, а потом обнаружил, что превращаюсь в мужчину. Наверное, я запоздало ворвался в переходный период.

У Томми Майлока имелись жесткие инструкции на мой счет. Когда и чем кормить, режим сна, полный отдых от компьютера и телевидения, и прочие мелкие ограничения, нисколько меня не задевавшие. Ведь миссис Элиссон отпустила Дженну, и книг у меня никто не отнимал. В кино также разрешалось ходить, мы пересмотрели с Куколкой десяток новых фильмов. В основном смотрела она, как ярая фанатичка Голливуда, а мне хватало кино по работе. В пансионате Дженна сносно относилась к сиделкам, каждые три дня сама ходила сдавать анализы, как требовала ее мать, но постоянно предлагала мне устроить для Майлока какую-нибудь гадость. Я отказывался, хотя вполне был с ней солидарен. Томми Майлок был… Впрочем, я еще вспомню о нем, попозже.

Однажды я торчал на набережной, Куколки не было, а Томми крутился возле газетного киоска, метрах в двадцати от меня, заигрывал с продавщицей. Я смотрел на его корявую харю и вдруг совершенно отчетливо понял, что именно надо сказать, чтобы он опрокинул стойку с журналами. Светило яркое солнышко, на воде готовился какой-то местный праздник, вроде Дня Нептуна, на украшенной флагами и лентами набережной играл духовой оркестр. На сетчатке с невероятной отчетливостью отпечаталась эта картинка, — красная медь валторн, черные цилиндры и белые перчатки музыкантов. Это было как пароль, как ключик к очагу папы Карло.

Внезапно, в долю секунды, передо мной пронеслись соседка по коммунальной квартире и медсестра Марина, попавшая под грузовик. Я не вскрикнул, но мгновенно насквозь пропотел, хотя на пристани было совсем не жарко. Точно распахнулась ржавая калитка, и на меня разом высыпалось то, что я так долго и надежно от себя прятал. Я вспомнил почти дословно, что я тогда лепетал, и осознал, что я натворил.

— Томми, — позвал я. — Подойди, пожалуйста. На его раздобревшем личике отразилось мимолетное неудовольствие, этот недоделанный вундеркинд оторвал его от соблазнительного знакомства! Но мой вышколенный помощник тут же взял себя в руки. Когда он приблизился, я почувствовал, что должен к нему прикоснуться. Не знаю, что мне подсказало верный жест, но я мягко взял его за кисть и легонько дернул. Посмотрел ему прямо в зрачки и произнес верную фразу.

Майлок ровной военной походкой вернулся на бульвар и небрежно повалил обе металлические стойки с прессой. Газеты, журналы и открытки разлетелись по плиткам мостовой. К счастью, день выдался сухой, и имущество бедной продавщицы почти не пострадало. Несколько секунд Майлок стоял, растопырив руки, в изумлении обозревая разрушения. Он не помнил, что натворил!

Оркестр наяривал бравурные марши, трубы вспыхивали на солнце, по воде продвигалась процессия расписных индейских каноэ. По пустынному променаду метался Томми, на пару с обалдевшей продавщицей подбирал порхающие листки, неловко складывал их на столик. Газеты снова падали, подхваченные ветром, Томми извинялся, ему уже помогали прохожие… Куколка бы надорвала живот от смеха, она бы не упустила случая позлорадствовать! И не оттого, что ей присуща жестокость. Каждый имеет право на личного врага…

В книгах пишут, что мальчики и девочки, перешагнувшие порог сексуального взросления, чувствуют внутреннее кипенье, чувствуют растущую мощь от избытка физических сил. Во мне эту плотину прорвало совсем в другом направлении.

В Крепость я вернулся настоящим Ильей Муромцем, загорел, потолстел и чувствовал себя не рухлядью, а всего лишь связанной птичкой. Я успел немножко соскучиться по палате, инженерам и по служащим. Даже неуловимый запах стерильности, пронизавший коридоры, меня не раздражал.

Винченто сдержал обещание, и какое-то время мы не мучались с киночернухой или мультиками. Винченто сказал, что снятый материал требует обкатки, и пройдет какое-то время, прежде чем его коллеги-психологи сообщат о позитивных результатах. Я не задавал вопрос, каких итогов он ожидает, но Винченто неожиданно разговорился. Он словно решил отчитаться передо мной за прежнее кино. Якобы где-то провели письменные опросы старшеклассников, и многие написали, что после такого-то и такого-то кино стали серьезнее относиться к жизни, к ответственности перед родителями и намерены поголовно перестать курить…

Пока далекие сибирские дети бросали курить, мы с инженерами переключились на новые забавы.

— Один из наших друзей, — сказал шеф, — совместно с русскими коллегами занимается рекламой на радио и телевидении. Поскольку для России это достаточно новая отрасль, то многие штампы перенимаются у западных коллег. Это естественно и не обидно. Речь ведь идет не о бессмысленном плагиате.

Существует международная экспертная комиссия, куда входит наш друг, она занята тем, что рекомендует к прокату или, напротив, выдает негативные заключения по некоторым роликам. Поскольку такого рода продукцию могут себе позволить заказать лишь богатые фирмы, они заинтересованы чтобы, с одной стороны, реклама дошла до потребителя, и в то же время, чтобы ни в коем случае не навредить душевному здоровью людей. Но деньги есть деньги, Питер! Всегда находятся богатые прохвосты, которым наплевать, действительно ли полезна зубная паста. Им главное — протолкнуть свою химию на рынок, сорвать барыши и купить парочку бунгало на островах. При этом такие вот нечестные бизнесмены не всегда пользуются приличными методами подачи.