Даниил Торопов - Игра «Другая Жизнь»

– Хорошо, я помогу этому захватчику чужих жизней, не обещаю, но как минимум постораюсь не ухудшить его жизнь. Кстати, что это за фрукт такой Евгений и с чем его едят?

– Должна признать – вы первый пациент, который развил во мне такой сильный интерес к работе за все годы моего присутвия здесь. Итак, приступик к делу. У Евгения официально признана припадочная шизофрения и деменция, он нигде и никогда не работал, у него есть жена Тамара, которая заботится о нем. Так же есть четыре ребенка, дети не его, а от прошлых браков Тамары. И да, пока Евгений в больнице, она, кажется, ведет аморальный образ жизни. Существуют они на пенсии и на пособия от государсва, так же иногда помогают соседи.

– А Тамарка-та хоть красивая?

– У всех свое понимание красоты.

– Спасибо, бл….ть, она еще значит и уродина. То есть, это тело было в страшной бабе. Ой, фу фу фу, дайте таблетку от тошноты, срочно. И запихайте меня обратно в голову этого не совсем удачного человека. А можно мне тело другого человека, а? Может, у вас тут технология переселения душ есть, а?

– Даниил, держите себя в руках, чем смогу, тем помогу. Идите в палату, санитары вас проводят. И помните, это психиатрическая больница, общайтесь с пациентами аккуратно. Даниил, вы ведь на самом деле Евгений, вы просто началали притворяться им и поверили, что вы Даниил, забыв с деменцией, кто вы на самом деле. Андрей, отведи его на таблетки.

Санитар взял меня за плечо и повел в очередь.

– Так, ребята, пьем таблетки, идем в туалет и умываемся. Полтора часа никого не выпустим, слышите, тут скоро полы мыть будут, так что скорее.

Какой-то тип впереди меня повернулся ко мне и спросил:

– Ну как ты отошел после кровяки вчерашней?

– Да словно ничего и не было, послушай, а тут обязательно пить таблетки, а то я тут, судя по всему, давно, и мне они так и не помогли, да и я жду новых таблеток, а эти старые мне не нужны.

– Возможно, меня от них часто пучит, а от вечерних вообще шатать начинает и смотришь такой на пол, а ноги и пол все едины, так и живем, как юродивые в этой психушке.

Один из больных поворачивается к нам и говрит

– Ээто не психушка, а санаторий.

– Ага, санаторий, где тебя привязывают почти каждый день к кровати и колют успокоительное, а по ночам мы все ссым в одну баночку всей палатой в 16 человек, а кормят так, что блевать в первые дни тянет. Ну что, Евгений, будешь таблетки пить?

Услышав нас, санитарка прокричала:

– Так, таблетки все пьем, я каждого проверю, понял, Евгений? Вот на таблетки, пей при мне и рот показывай.

– А от чего они?

– Эти вопросы доктору задавай, а не мне, пей, давай не держи очередь.

– Да, пожалуй, выпью, всегда было интересно, как от них плющит.

– Ты так говоришь, словно в первый раз пьешь.

Выпив таблетку, я зашел в туалет (найти его было просто, так как там в двери прозрачное стекло).

А в туалете 2 унитаза и никаких перегородок, просто раковина и 2 унитаза и окно с решеткой. Внутри был мужчина, причем весьма обычный для этих мест – стоя справляя нужду, он, монотонно шатаясь, чуть громко издавал звук «А». Решив выждать полного одиночества в столь необходимом для этого месте, я заметил, что люди сюда приходят один за другим, чтобы просто даже постоять. А этот тип так и не уходил, шатаясь у унитаза, завывая букву «А». Я начал замечать, что мое тело шатается, словно на лодке под гнетом волн; цвета начали становиться острее, и я перестал раздражаться, глядя на постоянный поток людей в это требующее уединения место. Заняв свое место на белом толчке, я заметил, как этот завывающий тип начал поворачиваться ко мне, причем переставая завывать. Странно, раньше бы меня это смутило, но сейчас мне было все равно! Кажется, что эти таблетки убивают все человеческое. Этот тип, глядя прямо на меня, повернул ко мне свой наболдажник и начал наигрывать на нем, как на скрипке.

– Херасе, я красавец!

– Экхм, э – а – э.

Показав жестами, что, мол, отвернись, он понял, что от него требуется. С огорченным лицом он отвернулся и продолжил заниматься своим непотребством, глядя в стену. Сделав свои дела, я заметил, что на унитазе нет крышки сливного бочка. Судя по всему, Иван ударил врача именно этой частью унитаза. Выйдя в коридор и осматрев закрытые палаты через стекла, я увидел, что в некоторых были люди, привязанные к кровати. Кто из них был Иван, что защищал меня, непонятно. Кто-то из них бунтовал яро, пытаясь освободиться от связки, санитары таких успокаивали либо словами, либо уколом. Интересно, а чего они ждали от такого поведения, то есть они поорут, покажут, как им это не нравится и санитары такие: «Ну вот, Степан Степаныч, мы заметили, что вам не по комфорту эта привязка, давайте-ка мы вас освободим». В тоже время думаю: у санитаров взгляд другой – они связали буйного человека, чтобы он не начудил чего плохого. Ведь следить нужно и за другими, то есть его связали, показав, что успокойся ты, сейчас буйный и, возможно, опысный, ты ведь псих, ты все, что угодно можешь сделать, показывая агресию свою. Мы тебя связали, чтобы ты просто успокоился, а ты еще стал буйнее, наводя панику на окружающих, ведь некоторые местные от яростных криков связанных дикарей просто забивались в угол, разговаривая сами с собой, дрожали от страха… и таких было в комнате по два, как миниммум, те кто связан и те кто в углу. Меня остановил санитар и сказал:

– Так, Жека, иди в свою палату и пошустрей, сейчас полы мыть будут, дела свои сделал?

– Да, я как раз иду в палату. А подскажите, где она?

– Иди в палату, потом с тобой поговорим.

– А что с Иваном?

– Иди говорю!

Идя по коридору дальше, этот же санитар меня окрикнул:

– Стой, куда ты, я ж сказал, ах да, забыл, вот твоя палата, пройдем. Вон там твоя кровать, все ложись и 2 часа никуда не выходи даже в туалет, ты туда же сходил?

– Да сходил.

– Все ложись и жди, можешь книжку почитать. Только к Ивану не лезь, а то разбудешь его, он кричать будет. Малевич ваш опять обоссытся, а вы жаловаться будете, что у вас тут воняет. Все, спи давай.

– А почему его зовут Малевич?

– Жека. блин, не отвлекай меня, всё ложись спи. Малевич, сука, еще раз на стене систему спасения нарисуешь, будешь весь день в связке лежать. Жека, потом поговорим.

Упав на кровать, я начал осматриваться: из приметного было только три человека в связке, двое из них спали, должно быть, один из них тот самый Иван, что с его точки виденья он меня спас, а так же седой старик, с виду вроде нормальный, только очень крустное у него лицо, и глаза будто смотрят в никуда. Я решил поговорить с ним, дабы отвлечь его от того, что его тяготило.

– А кто такой Малевич-то?

Старик все также с опущенной головой смотрел в пустоту и пошевелил лишь рукой, указав на соседнюю с ним кровать.