Полина Горбова - Шорох Дланы

На плечо падает тяжелое.

Мира вздрагивает.

Это рука.

– Ты чего застыла? – спрашивает Матильда. – Из реальности выпадаешь? Идем, говорю.

На пороге Мира несколько раз оборачивается и оглядывает пустое фойе.

Около получаса Матильда ведет через густые дубовые, каштановые и липовые рощи, с затесавшимися среди деревьев полуразрушенными фонтанами. Где-то в дебрях располагается бывший климатический сад – ныне исследовательский стационар Института внеземной жизни.

– Слушай, Мира, поговори с отцом начистоту. Уже понятно, что астрономия и космология – это не твой путь. Почему он заставляет?

Не хочется об этом говорить, но Матильда не отстанет.

– Потому что отец, дед и прадед – космологи, – отвечает она с неохотой.

– Они космологи, ты – нет. И что теперь?

– Теперь все.

Острая ветка плетью ударяет по руке, оставляя красный горячий след. Мира шипит от резкой боли.

– Я думаю, рано или поздно ты найдешь призвание, – мягко говорит Матильда, – там, где и не ждешь.

– Какое призвание? Единственное, что меня ждет – это бомжевание в парках.

– Знаешь, – произносит Матильда особенным тоном, который всегда использует, чтобы продавить свою точку зрения, – я верю, что среди людей, как и в природе, не бывает лишних. Если ты есть, значит Вселенной так нужно. Посмотри, – она разводит руками среди темнеющей в сумерках зелени, – тут везде конкуренция. Настоящая война. Одни виды пытаются вытеснить другие. То же самое происходит с тобой. Но это не значит, что для тебя не найдется ниши, понимаешь?

Мира кивает, чтобы хоть как-то отреагировать. На самом деле она уже давно ни на что не надеется.

Выходят к водопаду. Вода там, конечно, не падает. Осталось только нагромождение камней над озером. В сумерках над кронами плавно восходит белая полная луна, оставляя на слабо колышущейся глади озера бледную ребристую дорожку.

– Должно быть здесь, – задумчиво говорит Матильда по пути к густым шуршащим зарослям, нависшим над водой.

Через несколько минут пространство заполняется броуновским движением желтых огоньков. Миру окружает фыркающее сотнями крыльев волшебное облако. Шершавые светляки натыкаются на раскрытые ладони.

– Знаешь, как называется? – доносится из зарослей. – Биолюминесценция. Люциферин окисляется…

Но Мира не слушает.

Ее кружит в россыпи огней. Карусель вращается, ускоряясь все сильнее и сильнее, пока локоть не задевает огромные паучьи тенета, растянутые между деревьями. Паутину покрывают крупные капли росы, переливавшиеся в свете вьющихся насекомых. Мира замирает, не в силах оторвать взгляд от поблескивающих нитей.

И в этот чарующий момент нечто нежно прикасается к руке.

Мягкие лапки огромного черного паука.

– О, Господи! – вскрикивает Мира и со всей силы ударяет по тыльной стороне ладони.

Окружение мгновенно меняется.

Желтые огни меркнут и становятся мелкими точками, как искры костра. Голос Матильды расслаивается, сдваивается где-то вдалеке. Повсюду висит паутина, сплошная сияющая марля без начала и конца. Немного помедлив, Мира касается одной из ближайших нитей. Та качается и начинает вибрировать, передавая колебание другим паутинкам. Что-то сильно толкает в грудь, заставляя согнуться. Горло перетягивает незримым жгутом. Нагнетает паника, но закричать не позволяет удушье. Вырывается сдавленный, почти бесшумный хрип.

Ноги теряют опору. На долю секунды Мира зависает в невесомости и начинает стремительно скатываться, как по трубе в аквапарке. Бьет дрожь, зубы стучат, Мира стонет, затем срывается на пронзительный крик. Она обхватывает голову и крепко жмурится, ощущая, как ломается что-то – то ли снаружи, то ли внутри нее…

Падение обрывается так же резко, как и началось.

Звон, треск, шепот.

Безмолвие.

– Что происходит?

Ходит… ходит…

По коже прокатывается ветерок и шелестит листьями. Мира размыкает веки.

– Какого?…

Вокруг возвышается белоснежный лес. Огромные деревья отдаленно походят на дубы Булонского леса, серебристые стволы и абсолютно белые широкие листья создают непроходимую чащу. Землю устилает мягкая светлая подстилка с легкой примесью желтизны. В прохладной атмосфере висит голубоватая полумгла, не позволяющая определить – утро или вечер.

Мира растерянно озирается.

– Э-эй, есть тут кто?

И осекается.

«Если здесь кто-нибудь есть, вряд ли мне это понравится», – запоздалая мысль.

Впереди извивается петляющая между деревьями тропинка. Мира идет по ней, не подозревая, куда выйдет. По мере движения сизость рассеивается, становится прозрачно и светло. Солнечный свет порождает на серебряных стволах радужные переливы. Шурша листвой, по лесу носятся четверокрылые красноперые птицы с черными хохолками. В полете они поочередно взмахивают сначала первой парой, затем второй, разгоняясь до безумных скоростей. Птицы резвятся, планируют низко над землей, поднимая в воздух кучи опавших листьев. Резкий клокочущий голос отдается звонким эхом.

Тропа выводит к открытому пространству, кончающемуся обрывом. С обрыва открывается вид: бескрайний черный океан. На бледно-лиловом небе в зенит входит рубиновое Солнце. С левой стороны, на расстоянии около пятидесяти метров, в воздухе висит скала, похожая на перевернутый конус. И еще одна. И еще.

– Это какая-то магнитная аномалия…

Затылок защекочет теплое дыхание. Мира медленно оборачивается. И зажимает рот рукой.

Надо ней склонилось и таращит огромные черные бусины глаз двуногое сутулое существо, покрытое белой густой шерстью. Верхние и нижние конечности равны по длине, а лицо – вытянуто и все в крупных складках. От неожиданности Мира спотыкается, оступается и, размахивая руками, с диким прорвавшимся криком летит в океан.

Темные воды смыкаются. Некоторое время она с ужасом погружается в пучину. Последние пузырьки воздуха выходят из легких. Начинаются конвульсии.

Тем временем воды теряют в мрачности. В едва уловимом круговом движении вырисовываются очертания полупрозрачных рыб. Под углом внутри гибких тел поблескивает золотое свечение. Косяк постепенно закручивается и восходящим потоком выталкивает Миру из воды.

Мира с шумом втягивает воздух, как насос. Вновь появляется небо и горизонт, а на горизонте – суша. Мира плывет.

Мокрая и продрогшая, она выходит на каменистый берег. За ним возвышается густой хвойный лес, отливающий индиго. Камни и деревья присыпаны тонким слоем подтаявшего снега. Длинная и ровная полоска берега увенчана вполне земной пристанью с лодками, шхунами и яликами.

Выдыхая пар, Мира стягивает потяжелевшее от воды платье и выжимает. Закончив, развешивает одежду на ветках крайнего дерева и, присев на валун, вглядывается в океан и парящие скалы.