Элла Чак - Единичка. Мир, где каждое прикосновение отнимает год жизни

– Полезная вещица. Повезло-то как! – рассматривала Сильвия блестящий клинок острого ножа.

В лезвии отражались ее спутанные рыжие волосы, шрам над бровью, полученный в схватке с первым кабаном, и конопатый нос между серых глаз.

– Не поржавел ни капельки… отличная сталь!

Острие врезалось в поверхность стола, заросшего длинными колючками. Сильвия накарябала клинком круг с восемью лучами. Так выглядела солнечная метка выживших. Если где-то был такой символ, значит недалеко есть люди. Те, кто борется с Сектором и комиссарами-охотниками.

Тетя Ли рассказывала племяннице, как сорок лет назад на их планете жили миллиарды. За семнадцать лет Сильвия не видела даже троих рядом… Большую часть жизни она скрывалась в городской норе – квартире минусовых. Тетя возвращалась к ней раз в четыре месяца. Остальное время Ли проводила в Секторе. Когда Сектор разработал и спроектировал ее отец Нестор. Ли говорила, всю свою жизнь он придумывал, как спасти человечество от собственной ошибки. Вот только плюсовые сделали из Сектора тюрьму. Комиссары-охотники отлавливали выживших, переправляя их за сто метровую стену. Из кого-то создавали двушников – клонов, кто-то отправлялся на пожизненные работы к станкам.

Ли нужно было оставаться в Секторе. Только там можно раздобыть комбинезон второй кожи, защищающий от радиации. Кроме этого, Ли продолжала дело отца. Изо всех сил она пробовала разгадать, что означают четыре фразы, написанные Нестором по кругу: «все имеет начало и все имеет конец», «серебряный дождь», «замкнуть круг» и «убить Систему». По крайней мере, так думала о тете ее племянница.

Сильвия выглянула в окно. Стены желтого дома, что она обыскивала, были обитые всяким хламом, который минусовые использовали, как экранирование. Всем, что люди могли утащить с помоек. На внешние стены крепились автомобильные капоты, пенопласт, рубероид, листы линолеума, содранные с пола квартир. Каждая фольгированная обертка от шоколада шла в дело. Их копили и вшивали защитными слоями в одежду. Сильвия бросила взгляд на кромку бушующего леса. Теперь в городах властвовали хищники, привыкшее к человечине. Нужно быть начеку.

Никто толком не знал, сколько осталось выживших за тридцать четыре года после Перерождения солнца. Лишь черные тучи трупных мух, заволакивающие небо, напоминали жужжанием, что кто-то всё еще дышит. Слышишь мух, значит живой.

– Что там, Либери? Кого-то почуял?

Гнедой конь мотал гривой и нервно переступал задними ногами.

– Спускаюсь! Уходим!

Она убрала в сумку раздобытые предметы, в число которых входила книга «Сто природных ядов», порошок для опреснения воды, моток изоленты и, конечно, отличный клинок.

Сильвия побежала к выходу, охраняемому скелетом, когда в нос ей ударил мускусный запах гнили. Она резко вцепилась за иссохшую периллу, тормозя возле лестницы. Старая деревяшка хрустнула. Три коричневые шкуры вздернули вверх скалящиеся морды.

– Бурые медведи… и сюда уже добрались! – отступала Сильвия, старалась не шуметь, но животные учуяли запах ходячего мяса.

С тех пор, как люди перестали править природой, хищные звери возглавили пищевую цепочку. Человечина стала привычным кормом. Оставшиеся на улицах трупы, еще до появления испепеляющего фитокрона, в избытке кормили расплодившихся волков, пум, медведей, а позже и аллигаторов. Климат на всей планете стал одинаковым. Без снега и заморозков. Существовало лишь два сезона – сухой – без осадков, и влажный, когда полгода шел дождь.

Квадратные бурые морды резво косолапили по широкой лестнице старого министерства, и Сильвия рванула по коридору через третий этаж. Здание пересекало бессчётное количество переходов, дверей, тупиков и залов.

– Трое самцов… молодые… – обернулась Сильвия на слюнявые пасти.

Хищники не отставали. Задирая верхнюю губу, они решали, как лучше напасть. Десны горели алым под белыми шестисантиметровыми клыками. Такие перекусят череп, как Сильвия кусает яблоко. Она пятилась, удерживая с животными зрительный контакт. Нащупав ручку двери, дернула.

Из распахнутой двери ей на спину рухнули кости, изъеденные трупными жуками. В комнате были заперты десятки сминусившихся.

Бурые перешли на бег в погоне за двуногим обедом. Сильвия бросилась прочь от медведей, скелетов, прочь из этого желтого дома ужасов.

– Еще двери! В левую или в правую?

Она слышала рык зверей метрах в пяти за спиной.

– Ладно! Вправо! – ударив плечом, повалилась на пол.

Захлопнув дверь ногами, зарядила молодому самцу по морде. Из-за хлипкой, изъеденной термитами перегородки, раздался рык. Сильвия отползала на локтях к окну. Трухлявая дверь надолго их не задержит. Сгребая руками разбросанный на полу мусор, оголенная рука Сильвии чиркнула по прохладному. Кожа девушки всегда оставалась особенно горячей. Необычный холодок не мог не привлечь ее внимания. Она подняла с пола серебряную лепешку на кожаных ремнях.

– Часы?

Сунув находку в карман, встала на ноги и обомлела. С минуту на минуту станет обедом для медведей, а она замерла напротив стены, не в силах прекратить пялиться на солнце. На рисунок солнца. Круг и восемь лучей. Такого огромного она никогда раньше не находила.

– Выжившие… – уставилась Сильвия на метку.

Возле солнца снизу и сверху был записан ряд цифр с точками и запятыми.

– Координаты.

Пришлось потратить найденный обеззараживающий уголь. Задрав рукав от ладони до плеча, Сильвия обслюнявила кругляш и изрисовала кожу цифрами.

– Наконец-то! Это Штаб! Точно, они!

Тетя Ли рассказывала, что в Секторе среди заключенных ходят слухи про Штаб повстанцев. Они сражаются с комиссарами. Защищают выживших. Вот только найти их Сильвии никак не удавалось. К тому же, как старший химик лаборатории, Ли могла покидать Сектор в поисках ядов лишь раз в четыре месяца, а племянница отказывалась уходить в Штаб без нее. Да и не знали они раньше, где он.

– Такую огромную метку точно Штаб оставил! – обрадовалась Сильвия, что сегодня, когда вернется Ли, они смогут наконец-то сбежать.

Пока Сильвия возилась с углем и координатами, медведи выломали дверь. Они загнали жертву в комнату, откуда не сбежать.

– Когда бежать некуда… остаётся прыгать!

Троица голодных тварей ринулись на свежее мясо, но Сильвия кувыркнулась назад спиной с подоконника третьего этажа. Сшибая древнее экранирование мусором, она скатилась на потрескавшийся асфальт. На голову ей упали пластиковые канистры для воды и сбитая автомобильная покрышка.

В зеленом море разросшегося леса, Сильвия разыскала Либери через пару километров возле ручья. Он стоял по грудь в прохладной воде и радостно мотал гривой, заметив её.