Уильям Бартон - Бунт обреченных

Я небрежно бросил оружие в сторону, и оно упало в самую гущу поппитов. Те бросились врассыпную, позволив пистолету удариться о пол. При ударе не пострадал ни пистолет, ни пол. Через несколько мгновений два наиболее смелых поппита осторожно приблизились к оружию, а остальные организовали небольшой кружок, причем все это происходило почти в абсолютной тишине — твари молчали, и никто не барабанил ножками по полу.

— На обратном пути подберу. Можете оставаться здесь и морально подавлять мэра. Скоро вернусь. — Я отправился к открытой двери в дальнем конце зала, удивляясь, о чем они будут разговаривать в мое отсутствие.

Идя по длинному, темному коридору и вслушиваясь в эхо своих шагов твердых, размеренных, легких — кожа на стеклянной керамике, я размышлял, как здесь все могло произойти. Здесь, там, везде… Наверно, туземцы тоже отчаянно защищались, но их все равно завоевывали, и вот они уже рвутся ввысь, получая должность на самых низких постах господской империи, наступая на горло поверженному товарищу, трясясь от жадности.

Какого черта я здесь? Я мог сделать это, находясь в любой точке земного шара, для этого мне просто надо было снять трубку. Черт, может, мне очень захотелось посмотреть на людей. Почему-то мне пришла в голову аналогия с животными, когда кот, которого как следует отшлепали, злобно царапает изнеженную собачонку; когда побитые собаки рвут друг друга на части, а избитый бык поднимает на рога свои жертвы.

Рабы господ хруффы гордятся нами, потому что мы почти победили их, разбив наголову. А кентавры саанаэ с оружием наперевес окрасняют человеческую планету Землю, в то время как на их родной земле… Когда-то давно не так далеко, в некоей части Галактики, жила-была большая звездная империя, сыны которой, гордые земные мужчины, на своих еще несовершенных звездолетах высаживались на чужие миры, мощным оружием подавляя сопротивление местных жителей, обращая их в рабов. Через некоторое время империя разрослась, превратившись в громадное владение из тысячи миров, растянувшееся на целых двадцать парсеков космического пространства. И жила в ней дюжина завоеванных цивилизаций.

Их звездолеты походили на наши, несовершенные и маломощные. Когда прибыла раса господ, никто не смог оказать ей достойного сопротивления.

Неожиданное перемещение на звездолет, летающий по орбите планеты Калайрес. Довольно живописный был этот мир: зеленые континенты окружали зеленые моря, сияющее белое солнце иногда ненадолго закрывалось бледно-зелеными облаками. Никакого льда и снега на вершинах гор я не наблюдал.

От ожидания в груди сжалось сердце, в уши ударил настойчивый шепот: «Будьте готовы, младший джемадар-майор». А я и готовился вместе со своими хавильдарами и их восемью окталами солдат.

От звездолета отделился боевой катер, прорезавший зеленую атмосферу Калайреса. Его плазменные огни заставляли гореть разреженный воздух, что звеНел вокруг нас, увивался за нами или, наоборот, стремился прочь в ярком метеорном хвосте. Катер начал снижаться, и сила тяжести придавила нас к полу, грозя вырвать оружие из крепко сжатых рук.

Открылись двери, в открытый проем ринулся поток завывающего, как голодный волк в полночь, бьющегося о преграды, словно язычки очищающего пламени, воздуха. Затем с неба, словно гневные, идущие мстить ангелы, держа наготове оружие, воображая себя Торами-громовержцами, посыпались десантники, мои бравые солдаты. Тор и его отважные воины…

Саанаэ, находившимся внизу, это зрелище должно было показаться ужасным сном, полночным кошмаром: сполохи огня, трассирующие очереди, небо, что затмили миллионы маленьких черных фигурок.

В мою группу входили люди, хруффы, еще много представителей различных миров, которых саанаэ никогда прежде не видели.

Я не помню подробностей той кровавой бойни — перед глазами лишь стоят обезглавленные моими руками трупы саанаэ. Полицейские головы отлетают так же хорошо, как и головы других туземцев. Черт его знает, может, это был гуманный акт, может, ктолибо другой поступил бы на моем месте еще хуже.

Комната, в которую я попал, походила на те обычные залы, что я видел на сотне планет. После того как глаза привыкли к яркому свету, можно было обнаружить кое-какие отличия.

В ней находился алтарь, заставленный оборудованием. По обеим его сторонам стояли два огромных факела, что взяли с какой-то крутой вечеринки.

Хозяин ее был, очевидно, изрядным мотом и толстосумом, способным выложить кучу денег за лицензию, дающую возможность использовать открытый огонь и задымлять атмосферу. В комнате находился стандартный голопроектор, старый и немного потрепанный, в стиле второй половины пятидесятых годов. В углу еще виднелась пластиковая выцветшая трехцветная этикетка торговой компании: «Межпланетная торговля оборудованием».

Голопроектор зажегся, наполняя пространство между факелами клубами дыма, и появились очертания темной сатанинской фигуры; экран немного рябил, затем помехи и сполохи исчезли, кадр остановился. Темная фигура повернулась ко мне.

Проектор давал плохое изображение, контрастность не была отрегулирована, будто им не пользовались долгое время.

— Добро пожаловать домой, Атол Моррисон, — произнесла она, — солдат расы господ. — Изображение вновь замигало, экран будто запорошило разноцветным снегом, затем помехи исчезли, и темные, бешеные глаза впились мне в лицо.

Интересно, кто до такого додумался? Этот управляющий с мягкими кошачьими повадками? Нет, скорее всего, это идея какого-то высокого полицейского чинa. Некоторые люди после окончания войны увидели, как обстоят дела, и после объяснения вышестоящих начальников ударились в работу по обеспечению так называемого порядка. По моему мнению, эти личности просто пользовались любой предоставляющейся им возможностью возвысить себя над жителями, чью безопасность они были призваны охранять.

Протянув руку, я провел ладонью по изображению, точнее, через него. Не последовало никакой реакции. Слабо сработано; тот, кто устанавливал эту штуковину, плохо разбирался в технических премудростях и не присоединил сенсоры. Но, когда я перемещался по комнате, голова существа поворачивалась, а глаза следили за мной. Я уселся на краешек алтаря и внимал разглагольствованиям голо-изображения, вещавшего мне о моих же подвигах и о том, как мои родственники должны гордиться мной, таким храбрым воякой, сражающимся в рядах славных легионов господ.

О, господи ты боже мой…

Расстегнув нагрудный карман, я вытащил телефонную трубку и нажал на кнопку контактного сенсора: 92 — 10х9760-й на связи.

Холодные глаза изображения неотрывно смотрели на меня. Его голос был перекрыт мягким жужжанием планетарной командной сети, сменившимся высокими трелями.