Барбара Эрскин - Дом на краю прошлого

Она со стоном повернулась на бок – боль снова поразила ее – свернулась клубком, каким-то уголком сознания вдруг поняв, что ее преследует аромат роз.

– Люк!

– Я здесь, дорогая. Тужься. Помнишь, они говорили тебе, что надо тужиться. – Он натянул на нее простыню.

– Тебе же придется принимать роды.

– Я уже обдумал, как буду это делать. – Она услышала, как дрогнул его голос.

– Том! – спохватилась Джосс.

– Том уснул. Мальчик совершенно вымотался. Бедный мышонок, он уснул сразу, как только ты вышла. – Люк сжал ее руку своей. – Говори мне, что надо делать.

– Вскипяти воду, чтобы стерилизовать нитки и ножницы. Потом найди детские пеленки. Они на дне сундучка Тома. Там и одеяльца. Не разбуди его. – Она застонала, вцепившись в руку мужа. – Ты присутствовал при родах Тома. Ты же видел, как все происходило, я-то смотрела с другой стороны, помнишь? – Она попыталась усмехнуться, но вместо смеха с ее уст сорвалось рыдание.

– Я помню, – нахмурился Люк. – Там были, кроме меня, доктор и две акушерки, а я в самый решительный момент закрыл глаза.

– Иди, Люк. Поставь воду. – Она снова уплывала в море боли.

Джосс не имела ни малейшего представления о том, сколько все это продолжалось. Несколько месяцев мучений, потом секунды отдыха – потом пришел Люк с кастрюлей и полотенцами, стопой пеленок и маленьких предметов детского белья с множеством беленьких тесемочек. Джосс повернула голову к окну. На улице начало светлеть. Гром больше не гремел, а вспышки молний стали не такими яркими, сверкая, как зарницы, где-то далеко, за морским горизонтом.

Люк обошел кровать, чтобы помассировать жене спину, и в этот момент Джосс отметила, что запах роз стал сильнее. Она лежала на спине, глядя на темный балдахин кровати и испытывая невероятное облегчение – боль опять на несколько секунд отпустила ее.

Но вот она снова начала подниматься откуда-то снизу. Джосс помнила, что в госпитале она не кричала, но тогда она рожала под местной анестезией.

Боль, страх и этот ужасный голос в голове.

Кэтрин!

Он стоял там, в углу, на своем обычном месте возле окна, высокий мужчина с печальными глазами. Раньше она его не замечала. Не видела так ясно. Так отчетливо и реально. Она протянула ему руку и улыбнулась.

– Все будет хорошо. – Она открывала рот, но ни одного звука не сорвалось с ее губ. До тех пор, пока она снова не закричала от боли.

– Джосс! – В голосе Люка слышалось волнение и благоговение, граничившее с ужасом. – Я вижу его головку.

Это был мальчик. Обняв его одной рукой, Джосс насухо вытерла младенца и завернула его в теплое белье. Она посмотрела на маленькую головку, прижала новорожденного к подбородку. Посмотрела на Люка и улыбнулась.

– Примите мои поздравления, док.

Он улыбнулся в ответ.

– Парень выглядит на славу, правда?

– Он прекрасен.

Ребенок издавал довольное сопение, личико его казалось ярко-красным на фоне белизны одеял. За окном между тем наступил ясный день, сад, охлажденный и вымытый дождем, мирно спал под белым покровом легкой утренней дымки. Усталая Джосс, лежа на спине, прикрыла глаза. Тишина была полной. Люк пошел посмотреть, что делает Том, и нашел ребенка тихо спящим с пальцем во рту. Электричества до сих пор не было, и телефон не работал. Люку не оставалось ничего другого, как на цыпочках пройти на кухню и поставить на огонь чайник. Пора пить утренний чай.

Простыни казались почти невесомыми, и Джосс не ощущала их тяжести. Она решила поспать, повернулась на бок, чтобы дать отдохнуть своему измученному болью телу, согнула локоть, на который она уложила новорожденного сына, и, улыбаясь, зарылась головой в подушку.

Она резко проснулась от писка младенца.

– Что такое, ну что такое, мой маленький?

Джосс села и принялась всматриваться в крошечное личико, которое сморщилось от крика и выглядело совершенно несчастным.

– Ну, успокойся, солнышко мое. – Она оглядела комнату. Холод вернулся. Ужасный, всепроникающий холод, напоминающий о холоде могилы.

– Люк? – Голос ее потерялся в балках потолочных перекрытий. – Люк?

Он здесь. Где-то здесь.

Она отчаянно прижала к груди ребенка.

– Люк!

Мальчик. О Боже милостивый, почему ты не сделал так, чтобы родилась девочка? Она вдруг поняла, что плачет. Тело сотрясалось от рыданий, усиленных пережитыми страданиями и страхом.

Она все еще плакала, когда вернулся Люк с подносом, на котором стояли чайник и чашки.

– Джосс, что с тобой, любимая? Тебе плохо?

– Он – мальчик. – Она еще теснее прижала новорожденного к груди.

– Конечно, мальчик. – Люк присел на краешек кровати. – Ну же, солнышко. Все хорошо. Джимбо будет здесь через час. Я послал его к Саймону, и скоро доктор посмотрит вас обоих. Ну же, милая, у тебя нет никаких причин плакать. – Он наклонился и коснулся крошечной ручки ребенка. – Итак, как мы его назовем?

Джосс посмотрела на мужа. Щеки ее были мокры от слез, глаза покраснели и опухли, лицо побледнело от усталости.

– Я бы хотела назвать его Филипом.

Люк нахмурился.

– В честь твоего отца? Это не расстроит Джо?

Она согласно кивнула, и лицо ее сделалось несчастным.

– Тогда давай подумаем о другом первом имени. Об имени, с которым не будет никаких сложностей, тогда можно будет сделать Филипа и Джо вторым и третьим именами. – Он улыбнулся.

– Ты всегда был дипломатом. – Она посмотрела на Люка тусклым взглядом. – Ладно. Думай об имени.

– Нам некуда торопиться с этим, – он взглянул на спящего младенца. – Почему бы тебе не отдохнуть? Позже, когда тебе будет лучше, мы устроим мозговую атаку, ладно?

Он нашел старую колыбель и выстлал ее простыней. Взяв из рук жены младенца, он уложил мальчика в корзинку и укутал одеялом.

– Вот так. Теперь отдыхай, Джосс. Все в порядке. Когда телефон заработает, я позвоню Лин, Элис и Джо. Они все будут очень взволнованны. – С этими словами он наклонился к жене, поцеловал ее в лоб, а потом на цыпочках вышел из спальни.

В тени снова зашевелились гнев и страх.

– Нy что ж, учитывая все обстоятельства, вы оба выглядите просто блестяще. – Саймон убрал стетоскоп и заправил рубашку новорожденного под одеяльце. Убедившись, что с Джосс и младенцем все хорошо, врач осмотрел плаценту.

– Полагаю, что должен был ожидать такого мятежного исхода! – Он усмехнулся. – Помнится, вы говорили, что вам не нравится идея рожать в окружении новейших аппаратов?

Джосс рассмеялась. Она сидела на краю кровати, полностью одетая, и пила чай.

Саймон тоже сделал глоток из своей чашки.

– Не думаю, что вам надо ехать в госпиталь. Насколько я могу судить, все в порядке. Кажется, я уже говорил это, но повторюсь: не принимайте произошедшее близко к сердцу, не перетруждайте себя, а я попрошу акушерку навестить вас ближе к полудню. – Он взглянул на торшер, стоявший возле кровати. – Электричества все еще нет?