Павел Амнуэль - Капли звёздного света. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 2

***

Время шло, и слова Генриха о фантастических идеях, а главное – рассказы самого Генриха, публиковавшиеся в те годы, – меняли мое мироощущение. Шел некий подспудный процесс понимания, что такое хорошо и что такое плохо. Я постоянно думал, как бы найти такую идею, о которой Генрих сказал бы, что она новая, а не перепев из чего-то, уже читанного.

Такую идею я придумал году в 1963, когда был на втором курсе. Не могу сказать, что идея была действительно самостоятельна, хотя тогда мне казалось, что идея оригинальна и прототипов не имеет. В 1960 году был опубликован рассказ Альтова «Полигон „Звездная река“», который произвел на меня огромное впечатление. Научно-фантастическая идея рассказа заключалась в том, что скорость света в некоторых случаях может значительно превышать 300 тысяч км/с:

«Скорость звука в воздухе невелика – 331 метр в секунду. Но при взрывах, когда возникают огромные давления, звуковая волна распространяется вначале со скоростью в двадцать, в тридцать раз большей. Нечто подобное происходило и со светом. В этом была своя закономерность: каждый физический закон справедлив лишь в определенных пределах. Даже закон тяготения, названный когда-то „всемирным“, оказался неточным в масштабах макромира. Майкельсон, Миллер, Пиккар, Иллингворт, Томашек – все они ставили опыты со световыми источниками относительно небольшой силы. В этих условиях скорость света действительно не превышала трехсот тысяч километров в секунду. Но при звездных катастрофах – при внезапных вспышках новых и сверхновых звезд – свет некоторое время распространялся со „взрывной“ скоростью. Так, во всяком случае, говорили расчеты. Излучатель, возвышавшийся в центре полигона, должен был на опыте доказать, что для взрывных импульсов очень большой энергии световой порог преодолим».

Идею эту я, похоже, «обкатывал» мысленно не один месяц, пока не задал себе вопрос: можно ли придумать такой физический процесс, в котором скорость света не «в некоторых особых случаях», а всегда была бы больше 300 тысяч км/с? Но ведь скорость света – мировая физическая постоянная! Изменить скорость света – значит, изменить закон природы! Разве такое возможно? В реальности, может, и невозможно. А в фантастике?

Мысль была такой: если существуют законы природы, то, возможно, существуют такие законы природы, пользуясь которыми можно изменять законы природы? Так сказать, законы более высокого уровня.

Так – помню, что очень медленно, – вырисовывался рассказ, каких я раньше не писал. Рассказ – раздумье. Действия там почти не было, но было много рассуждений, была история человека, понявшего, что законы природы – в частности, скорость света – можно менять, пользуясь более «глубокими» природными законами. Была у рассказа и «сверхзадача»: показать судьбу ученого, намного опередившего время. Ученый и проблема. Ученый и общество…

«Мы говорим: материя первична (утверждал главный герой), а вторичны формы ее проявления. Законы движения материи, которые, собственно, и представляют собой всю совокупность законов природы, есть неотъемлемое СВОЙСТВО материи, и как всякое свойство, они могут быть изменены.

Нужно, чтобы все поняли… Фундамент у нас один – материя, а строить на этом фундаменте мы можем все что угодно».

Я назвал рассказ «Кузнец законов» и принес рукопись Генриху Сауловичу. Не думаю, что он взял тетрадные листки с предвкушением удовольствия от чтения. Он уже хорошо знал мои литературные возможности и вряд ли рассчитывал на что-то большее.

Пришел я примерно через неделю, приготовился к обычному разгрому. Генрих взял со стола листы (я успел заметить обычную правку красной ручкой и мысленно вздохнул) и сказал, перелистав:

– Это на несколько голов выше, чем все, что ты писал раньше. Это действительно хорошая фантастика. И идея, и результат.

Я выдохнул… Наверно, правильно было бы сказать, что жизнь моя в этот момент изменилась. Пафосно, да. Но так было – великое дело: понять, что перейден некий качественный барьер.

– Но… – сказал Генрих.

Конечно, в рассказе были лишние слова и целые фразы. Конечно, рассказу не хватало динамики. Конечно, заканчивался рассказ не так, как следовало бы. Конечно, работы было еще много. Но ведь это огромная разница – исправлять рассказ, зная, что он, в принципе, никуда не годится, и делать работу, зная, что рассказ ПОЛУЧИЛСЯ.

– Название плохое, – сказал Генрих. – Пусть будет «Все законы Вселенной». Ведь ты именно об этом пишешь! И вот эти аббревиатуры… Что это за ГВР? Не произнесешь. Это у тебя научный спутник – так почему не дать ему собственное имя? «Бочка», например. Он у тебя действительно похож на бочку. А здесь должна быть беседа с научным противником…

В общем, началась работа. Я принес исправленный вариант, потом второй. Уж не помню на котором Генрих сказал: «Все, хватит. Рассказ готов, и его не стыдно отправить в Москву».

Я перепечатал «Все законы Вселенной» на купленной недавно первой моей пишущей машинке. Это был древний аппарат, не дореволюционный, конечно (ятей там не было), но точно каких-то двадцатых годов. Весил этот монстр килограммов десять и обошелся мне в тридцать рублей, для студента деньги немалые, месячная стипендия. Повышенную – сорок пять рублей в месяц – я стал получать лишь в следующем семестре…

Генрих отправил рассказ Дмитрию Биленкину, с которым был хорошо знаком. Не знаю, что он написал в сопроводительном письме: Генрих никогда об этом не говорил, а я не спрашивал. Месяц (или два?) спустя Генрих сказал:

– Получил письмо от Биленкина. Он прочитал твой рассказ и пишет: «Спасибо, хороший рассказ, умный».

Биленкина я читал и уважал почти так же, как Альтова. Этой похвалы мне хватило надолго.

***

Наш с Ромой рассказ «Последний попугай из Атлантиды» написан был примерно тогда же, как «Все законы Вселенной». Как обычно, Генрих Саулович прошелся по тексту красной авторучкой, довольно существенно сократил – в общем, сделал из рыхлого опуса нечто, пригодное для публикации. И название изменил на «Несколько поправок к Платону».

С благословения Альтова мы с Ромой решили отправить рассказ в журнал «Знание – сила». Ожидание ответа продлилось несколько месяцев – по тем временам вполне приемлемый срок. Ответ, подписанный заведующим отделом фантастики Романом Григорьевичем Подольным, был благожелательным, но – отрицательным. Редколлегия, мол, рассказ обсудила и отклонила четырьмя голосами против трех. Лично Подольному рассказ все же понравился (наверняка Роман Григорьевич был в числе трех, голосовавших «за»). В письме он даже процитировал особенно понравившуюся ему фразу: «Хвосты имеются даже у галактик»…

После правки Альтова отправили мы в «Знание – сила» и «Престиж Небесной империи». Ответ оказался еще более суровым: для такой короткой, по идее, истории текст, как написал Подольный, слишком длинный. Да и не такой уж смешной.