Павел Амнуэль - Капли звёздного света. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 2

Так и произошло в семидесятых годах, когда «оттепель» закончилась и начался застой.

Несмотря на антисоветские взгляды, Альтов был советским фантастом. Писать и публиковать научную фантастику с новыми идеями и интересными персонажами было для него важнее кукишей в кармане.

В «Клинике „Сапсан“» ученые занимаются проблемами бессмертия. Собственно, они эту проблему уже решили – их интересует не столько само бессмертие как медицинский факт, сколько психологические и социальные следствия бессмертия и те возможности мозга, которыми сможет воспользоваться бессмертный человек. Прежде всего – возможности памяти. Может ли память накапливать знания бесконечно? Какой будет память бессмертного? Панарин и Витовский, герои рассказа, осуществляют эксперимент, наделяя человека девятью различными «памятями» и при этом многократно увеличивая способность мозга воспринимать информацию: практически мгновенно читать и запоминать десятки страниц текста, читая одновременно несколько разных книг…

В «Шальной компании» идея нового использования возможностей бионики, науки, использующей конструкции, возможности и решения, уже «запатентованные» природой. Однако для бионики современные живые организмы слишком сложны, чтобы их копировать. Почему, спрашивает герой рассказа, не обратить внимание на животных древности, более простых и более пригодных для копирования? Так возникает новая наука – палеобионика.

«Опаляющий разум» продолжает научно-фантастическую «линию», начатую в «Клинике „Сапсан“». Прокшин, герой рассказа, работает над проблемой гениальности. Можно ли сделать гения из любого человека? Можно, и тогда принципиально меняется сущность не только конкретного человека, но всего человечества. Сумеет ли человек воспринять огромное количество знаний? Персонаж романа Фреда Хойла «Черное облако» не сумел.

***

Так получилось, что в Баку – городе достаточно удаленном от союзных центров культуры – число писателей-фантастов на душу населения оказалось выше, чем даже в Москве и Ленинграде. Генрих Альтов, Валентина Журавлева, Евгений Войскунский и Исай Лукодьянов – эти имена в начале шестидесятых годов были известны каждому любителю фантастики. Книги этих авторов выходили в московских издательствах, а роман «Экипаж „Меконга“» Е. Войскунского и И. Лукодьянова можно было без всяких преувеличений назвать бестселлером.

Количество авторов-фантастов в нашем городе должно было, согласно законам диалектики, привести к появлению качественно новой ситуации. Первым это почувствовал Евгений Львович Войскунский. В 1963 году он был уже уважаемым членом Союза писателей Азербайджана, опубликовал не только фантастические, но и реалистические произведения: романы о Великой Отечественной Войне. Войскунскому было что рассказать о том времени, он воевал во флоте, участвовал в обороне Ханко. Если о военных романах Виктора Некрасова говорили «окопная правда», то о романах Евгения Львовича Войскунского вполне можно было сказать: «военно-морская правда». В Союзе писателей Войскунского уважали – не столько, может быть, за его собственные произведения, сколько за то, что он переводил на русский язык творения местных авторов, тех, о ком говорили: «наши национальные кадры». По-русски эти кадры говорили с сильным акцентом, а писать вовсе не умели. Русской грамоте их в школе обучили, но литературному языку – нет. Между тем, каждому хотелось выйти «на всесоюзные рынки», без русского перевода это было невозможно. Не только Евгений Львович, конечно, занимался переводом азербайджанской литературы, но у него это получалось лучше. Вообще говоря, это не перевод был и даже не пересказ, а просто сочинение на тему, и далеко не всегда русский текст «переведенного» произведения, сделанный по авторскому подстрочнику, имел достаточно точек соприкосновения с оригиналом.

Не помню уже, кто познакомил меня с Войскунским. Точнее, сказал ему обо мне и моих попытках писать фантастику, и привел меня однажды в Союз писателей Азербайджана, куда по делам должен был прийти и Войскунский. Был год, скорее всего, 1963 – потому что «Экипаж „Меконга“» я уже читал (книга вышла в 1962), а Комиссия по фантастике при СП еще не работала (она начала работать в 1964). Не помню, о чем мы говорили в ту первую встречу, но очень хорошо запомнил почему-то большую комнату на втором этаже здания СП, где было несколько дверей в разные кабинеты и стояли два дивана, где можно было посидеть и поговорить. Евгений Львович расспросил меня об учебе, о том, почему я решил писать именно фантастику. Взял почитать какой-то из моих тогдашних рассказов.

Следующая встреча состоялась дома у Войскунского. И опять – интерьер помню, а содержание разговора – практически нет. Могу, конечно, достаточно уверенно предположить, о чем шла речь («рассказ прочитал, неплохо, способности есть, но надо работать…»), но это будут именно предположения. Если и память, то ложная, восстановленная ретроспективно.

Как бы то ни было, видимо, именно тогда Евгений Львович сказал, что при СП Азербайджана начала работать Комиссия по фантастике, и предложил участвовать в работе комиссии. Видимо, действительно счел мой рассказ не графоманий и что-то в авторе углядел – иначе, конечно, в Комиссию не позвал бы. В первых заседаниях я не участвовал – когда я стал посещать эти встречи, уже закончилась эпопея с выпуском первого бакинского сборника фантастики «Формула невозможного».

Комиссия заседала в одном из кабинетов СП – свой кабинет предоставил секретарь Союза. В работе комиссии изначально выделились два направления: обсуждение новых произведений и подготовка к печати сборников научной фантастики.

Председателем Комиссии избрали Войскунского, других кандидатур не было, поскольку он единственный среди фантастов был в то время членом Союза. В состав Комиссии вошли Генрих Альтов, Валентина Журавлева, Исай Лукодьянов, Рафаил Бахтамов (Шапиро) и Эмин Махмудов, писавший по-азербайджански рассказы вполне в духе фантастики ближнего прицела. Махмудов понимал свои литературные возможности и на заседаниях обычно помалкивал, оживляясь лишь во время обсуждений его рассказов, которые переводил на русский язык Рафаил Бахтамов.

Маститым авторам в те годы было всего по тридцать-сорок лет, но мне, двадцатилетнему, они казались умудренными старцами, чей вердикт непререкаем и суров. В день моего появления на Комиссии состоялось заседание президиума СП Азербайджана, на котором в члены Союза принимали Генриха Альтова и Валентину Журавлеву. У обоих было что предъявить членам президиума: книги, выпущенные в Москве, в престижных издательствах «Детгиз» и «Трудрезервиздат». Валентину Николаевну приняли единогласно («Женщина! Фантастику пишет! Вах-вах! Надо же!»), а с Генрихом Сауловичем вышла осечка.