Игорь Ходаковский - Бело-синий альбом

– Но почему опасность? Это ведь несчастный случай во время испытаний. Они подали все заявки сами.

– Проблема в том, что твой проект так и не был согласован с научной комиссией. По сути, вы с Григорием преступили тогда закон, и никто заявок не отправлял.

– Что? Но как это прошло мимо системы безопасности?

– Я не знаю. Поэтому я и советую послушать. Если ты доберёшься до штатов, то мы сможем поднять всю ситуацию до публичного уровня. После этого должны последовать какие-то корректировки, и ты через Мексику прилетишь обратно.

– А как же ты?

– А что я? Поносишь меня в кармане. При случае включишь. Только не раздави мой носитель!

Валерий думал, лёжа в погасшей нише машины. Покидать страну. Опасность? Что там вообще происходит. Кто такой вообще этот Григорий? Один из главных инвенторов позднего Яндекса… Что-то здесь было нечисто. Видимо, он очень, очень сильно облажался, куда сильнее даже, чем думал. Действительно ли система социальной защиты была так автоматизирована, как все думают? Пожалуй, уехать стоило.

Незадолго до рассвета Валерий, попрощавшись на время, вынул карту памяти с Кассиопеей, впервые за годы взял с собой телефон, и пошёл пешком до означенного места. На парковке перед спортивным комплексом стояло несколько машин, никого вокруг не было. Валерий посмотрел на телефон: 06:02. Ничего не происходило, только каркали вороны с ещё покрытых росой берёз. Он начинал нервничать, это было похоже на засаду. На телефон пришло уведомление. Скромный текст со скрытого номера гласил: "Извините, Валерий, ничего не получится. Я в жопе. Смотрите новости, спасайтесь сами." Валерий разблокировал смартфон. Большинство строк гласило:

"Соединённые Социалистические Штаты Америки объявили о полном закрытии границ."

Валерий не знал, что думать. Закрыли границы? Как феодальная Япония? Что они теперь там будут делать? Что ему теперь делать? Нужно было возвращаться. Он уже давно зашёл за пятьсот метров. Отвлечённый телефоном и мыслями, Валерий услышал шаги слишком поздно.

– Я же просила вас не уходить слишком далеко. А вы решили уехать за океан. Ну как вам теперь доверять, Валера? – Валерий подскочил от удивления, и обернулся. Джессика мягко взяла его рукой за плечо, и приложила тряпку к его лицу. Мир потемнел.

* * *

Мир раскололся на мелкие части. Была только темнота, и много подземной вибрации. За ней открывался горизонт, доносился далёкий звук. Море, крики животных, скрип дерева… Тяжелая качка бросала его вверх и вниз. Наконец его выбросило на берег вместе с мачтой. Шторм понемногу утихал. Ему повезло, что вал не накрыл его. Кажется, он попал на Кемет. В таком случае ему будет просто объясниться. Ему также повезло, что он не так голоден, и устал, по крайней мере несмотря на свист и скручивание в животе он мог легко идти дальше. Он стал сильнее, чем был прежде. Выйдя с пляжа, он увидел, что остров покрыт валунами и редкой травой. Это был не Кемет. Кемет должен был быть полон плодовых деревьев. А здесь только высокая трава, изредка на побережье высоко вверх торчат пучки колосьев, время от времени пускающие по воздуху мучнистые облачка. Невдалеке в тихом свете раскрывающегося неба он увидел каменный дом, стоявший на дальнем бережку, свет горел в его окнах. Дом был построен легарского ордера, не тардакемского, с формами намного тяжелее тех, что он видел на Талатике. Он подошёл к небольшой двери и постучал. Ему открыл огромный мужчина, совсем седой, но подтянутый, с гладкой кожей, стягивающей крепкие мышцы. Он был одет в простую белую накидку. Ярко-синие глаза, длинные волосы собраны в пучок на темени. Острый, вытянутый вперёд нос с горбинкой, под которым развевались длинные усы. Это был легарянин. Он посмотрел на него с озадаченным интересом, потом приподнял брови и спросил:

– Та ес нахат? – потерпевший крушение сразу понял, о чём тот говорит и кивнул. Следующий вопрос он уже не понял. Тогда старик спросил его на чистом тардакемском:

– А на этом?

– Да. Помогите мне. Меня зовут Янок. Я попал в бурю, моя лодка дала течь, и мне пришлось вырвать мачту, чтобы на ней искать спасения. Меня выбросило на ваш остров, и я нашёл ваш дом. Я прошу вас о крове и еде, я голоден и устал, а люди должны помогать людям, попавшим в беду.

– Вот какие имена у вас на юге… А ты на ногах стоишь! Изнедалёка плыл, значит. Заходи. Сегодня поешь-поспишь, завтра поговорим обо всём. Я за сетью.

Старик вышел из дома. Янок осмотрелся. С одной стороны, стояла шарообразная печь. С другой пол был устлан тростником. На столе у печи стояли разные банки из тардакемского стекла. Кажется, это были битые, и отшлифованные по краям лампы. Он присел на подушку из пушистых водорослей, и смотрел, как огонь от масляного светильника отбрасывает тени на стены. Вернулся мужчина, неся перед собой влажную сеть. Не занося её в дом, он взял горшок с печи, и наполнил его. Это были мелкие рачки, улитки, зайчики, волчки, коньки, мелкая живность, которую собирают на побережье. Он повесил сеть на стену снаружи дома, и вернулся к столу, продолжая готовить. Вдруг старик бросил через плечо, доставая из разных банок понемногу специй:

– Меня зовут Ёльгом. Я раньше был торговцем, но мне это наскучило. Мне хотелось приключений, а из всего, что могло быть опасного только кит, который не даёт пройти к югу.

– Я уже успел с ним повстречаться.

– Это ты не из-за него? – испуганно спросил Ёляг обернувшись.

– Нет-нет, то давно было, и вот, жив. – Тот расслабился, и продолжил:

– Ну вот, видел значит. На всех островах ничего такого, что манило бы, а где есть что-то интересное, так это смерть живая. Удивительно, что Тардакем вообще продолжает торговлю с югом.

– Нышкава поставляет им очень много резины и дерева.

– Ну, дерево-то понятно. А насчёт резины я не знал. Когда сам до Бузуса ходил мы только дерево и вашу дичь южную брали. Резины покупали с палец для тардакемцев. Это любопытно.

– Почему?

– Мы в основном используем её, чтобы прорезинивать днища судов. Заделываем все неровности изнутри. В остальном нам резина почти не нужна. Резинки, шнуры, мячики разные. Ну вот, ладно, о чём я. Я закончил торговать, и тут осел, на Сыстрае.

– Так вот, где я. Я видел карты, мы на западе от Тардакема.

– Да. В общем живу тут, больше просто рыбачу, на берегу лежу. Иногда друзьям помогаю, отъезжаю на пол-года, на несколько лун отсюда, потом возвращаюсь. Скучно так живу, конечно. Спасает только, что я друзьям помогаю, тоже вклад в наше будущее делаю. Вот, держи.

Ёляг достал из печи горшок. Остаток вечера Янок ел, а старик рассказывал ему разные байки из торгового прошлого. Когда Янок начал кивать носом, старик расправил мат из тростника, и расстелил его перед печью. Янок спал как никогда спокойный, словно в самом глубоком детстве, о котором он ничего не помнил.