Игорь Григорьян - Иллюзия вторая. Перелом

Артак перевел дух и закончил:

– Именно поэтому я еще раз приношу свои извинения за то что поставил буддизм в один ряд с другими человеческими религиями.

– Перестаньте, – акула хитро улыбнулась, – прощение можно просить только первый и последний, он же – единственный раз. Позвольте и мне поблагодарить вас за столь подробный анализ, – Агафья Тихоновна старалась не отставать в любезности от Артака.

Дракон улыбнулся и, склонив голову набок, произнес:

– Но мы опять отошли от темы. Впрочем, как же нам ещё скоротать время, как не за интересной беседой. Ведь всё, что мы сейчас можем сделать – это ждать. Только ждать. Но, тем не менее, говорили мы о том, что свет никогда и ничего не берет с собой в дорогу.

– Я помню, – Агафья Тихоновна сосредоточено кивнула, – и, кажется, я теперь понимаю то, о чём вы говорите мне уже битый час.

– Это просто великолепно! Тогда я продолжу. С людьми тоже самое. Сколько бы энергии у тебя не было, какой силой бы ты не обладал – ты всё равно рискуешь потратить её впустую, если будешь таскать за собой обиды и разочарования. И именно это я и имел в виду говоря «прощайте и прощайтесь». Прощайте всё без разбора, не вникая даже в суть, будьте подобны свету. По крайней мере, старайтесь быть.

– А сам свет не весит ровным счетом ничего?

– Свет невесом и вот где настоящее чудо, мимо которого люди каждый день проходят мимо! Свет невесом абсолютно и именно благодаря этому уникальному свойству, перемещаясь в пространстве, он не тратит ни капли той энергии, которую он несёт на своих волнах объектам материальным – объектам, обладающим массой. И всё, в человеческом понимании нематериальное питает видимую материю точно так же, как мысль кормит тело. А это значит, ни много ни мало, что всё на свете создано из ничего, всё то, что люди привыкли считать важным и целесообразным на самом деле ничего не значит, ибо создано оно – ничем и из ничего. А свет – всего лишь мостик между реальностью, создавшей человеческий мир и иллюзией, которую люди считают реальностью. Свет – двигатель всего происходящего. В этом и есть тайна существования нашей Вселенной.

– Он совсем-совсем невесом?

– Абсолютно, – дракон утвердительно кивнул, – абсолютно невесом. И знаете, что?

– Что?

– Любая невесомая субстанция в этом мире тут же начнёт двигаться рядом со светом, с такой же скоростью и мощью.

Агафья Тихоновна округлила глаза.

– Вы уверены?

– Конечно!

– А что для этого необходимо сделать? Чтобы стать невесомой?

– Избавиться от груза, конечно, – Артак засмеялся, – избавиться от всего того, что связывает вас и угнетает. Избавиться от всего, что имеет массу.

– И от тела? – она немного скривилась.

– От тела в первую очередь. Но избавившись от тела вы должны быть точно уверены, что ничто более не удерживает вас от полёта. Точнее, вы должны быть уверены в том, что от полёта вас удерживало только само тело и ничто больше.

– Но как?

– Очень просто, – дракон глубоко вздохнул, – надо быть очень чистым. Конечно же, я имею в виду – внутренне чистым. И внимательно следить за тем, чтоб ни одна пылинка, – он кивнул на грязный зеркальный пол с разбросанными то тут, то там мешками, – ни одна пылинка не прицепилась к вашей сути. Надо стать светом. Невесомым, как само отражение.

– А как им стать?

– Чтобы им стать, надо просто им быть. Это много проще, чем кажется с первого взгляда.

– Но как?

– В сущности, постигшей истинное познание все жизненные волнения отражаются как образ в кристально чистой воде, нисколько не волнуя саму воду.

– А вода?…

– Сама сущность. Реальная и настоящая.

Агафья Тихоновна задумалась на какое-то время, и вдруг поняла что имел в виду Артак.

– Вы сказали что люди не хотят трудиться?

– Люди путают тот созидательный труд, который всегда направлен внутрь себя самого, который направлен внутрь своей собственной сути с трудом, который они привыкли принимать за труд. Они думают что таскать тяжести, строить дома, производить автомобили – это труд.

– А это не так?

– Конечно, нет! Это работа. Впрочем, для них это не имеет никакой разницы, ибо работать они тоже не любят, – дракон рассмеялся, – но работать их заставляют их собственные желания, на которые им нужны деньги, понимаете? А трудиться можно только над собой, и только бесплатно. Знаете, в чём парадокс?

– В чём же?

– Труд способен принести человеку абсолютно всё – всё без исключений. Тогда как работа – лишь то, что можно купить за заработанные деньги.

– А в чем же парадокс?

– Работая ради денег – тяжело, упорно и зачастую без удовольствия – никто и никогда не сможет получить их в достаточном количестве, тогда как трудясь для души, и получая от этого внутреннее удовлетворение, всё остальное – необходимое и желанное, и деньги в том числе, поторопятся занять свое место рядом с человеком, отказавшимся от них ради труда. Вот вам и парадокс.

– Я понимаю, – освещённая лучами света акула внимательно слушала дракона, – точнее, только теперь я начинаю понимать, – она сама поправила себя.

– И труд, в отличии от работы, совсем не утомляет. Но понимаешь это только тогда, когда без труда уже не можешь существовать. На первых порах трудиться много сложнее чем работать. Только потом всё меняется с точностью до наоборот. И на это нужно время, на это необходима энергия. Время необходимо чтобы понять неотвратимость необходимости развиваться. Время необходимо, чтобы разбить устои. Любые устои, навязанные извне – религиозные ли, социальные или ещё какие-то. Время необходимо, чтобы исключить проникновение снаружи и научиться слушать своё сердце, свой внутренний голос.

– А при чем же здесь прощать? Если вернуться к вашим словам – прощайте и прощайтесь?

– Прощение – это большой труд.

– А прощайтесь?

– Простив – необходимо забыть и проститься с тем, что вы уже и так простили. Это ещё более трудно. Трудно – от слова «труд», – дракон усмехнулся одними губами.

– А работа – от слова «раб», – эхом произнесла акула.

Агафья Тихоновна закрыла глаза, но как ни странно – продолжала видеть.

Точнее, она обрела зрение.

Она поняла.

– Благодарю тебя, Артак.

– И я тебя благодарю, Агафья Тихоновна…

Внезапно для самих себя, они перешли на ты, и это было вовремя, как и всё, что происходит в мире, содержащем хоть один джоуль этой непонятной для человека, и названной им темной – энергии – а именно – Его Величества Времени.

Кровь двигалась мощно, не останавливаясь ни на мгновение.

– Скажите, Артак, – Агафья Тихоновна приоткрыла один глаз, – а почему анальгин появился в крови только сейчас? Ведь я его вколола уже очень давно.

– Время, само по себе, очень относительно, – дракон зевнул, – здесь проходят столетия, а там, – Артак усмехнулся, кивнув головой вверх, – а там даже миг не успел, и не то что пройти, но даже начаться. Однако, – он кивнул головой на кровяные шарики, – кровоток ускоряется всё больше и больше, а значит – время начинает идти быстрее, а если быть ещё точнее – оно возвращается к привычному ему и нам размеренному бегу – время возвращается к своей человеческой шкале.