Сергей Бушов - Миссия в пыли

– Не понимаю, – вздыхаю я. – Я даже не знаю, кто это такие.

– А вот это плохо, – говорит она, и я не вполне уверен, что она имеет в виду. То ли то, что я не оправдал её ожиданий и не подхожу для решения её проблемы, о которой она так и не начала рассказывать, то ли ей просто лень объяснять то, что и так все знают.

– Добрый день, – говорит внезапно возникший справа от меня официант. – А вы будете что-нибудь заказывать?

Пожалуй, я хочу есть, но мне неудобно жевать, когда меня собираются просить о помощи.

– Чай, – говорю я. – Холодный. Вот такой, как у господинки, например.

– Слушаю, – отвечает официант, шевеля усами, и удаляется, противно шаркая.

– Зепхарды – это народность, – продолжает Аньела. – Они… – тут она вдруг снова делает большие глаза и пытается засмеяться. – Как же быстро я начала называть их «они»… Я сама тоже зепхард. Хотя, конечно, и не типичный. Зепхарды живут в пустынях, обособленно. Их очень много, но никто не может точно пересчитать. Потому что они постоянно двигаются. Как насекомые, понимаете…

– Понимаю, – говорю я, но тут вдруг Аньела хмурится и шлёпает по столу ладошкой:

– Не перебивайте, пожалуйста! Я и так не уверена, стоит ли всё это рассказывать. Думаю, да… В общем, зепхарды живут своим укладом, мало общаясь с богатой частью Буда. Хотя торгуют и часто отправляют детей учиться в большие города. Так и со мной случилось. Многие возвращаются. Я не вернулась. В институте заинтересовалась музыкой. Заинтересовали, точнее, – она делает жест рукой, словно отодвигая тыльной стороной запястья в сторону невидимую преграду, но я не понимаю, что это должно означать. – Стала петь, играть на разных инструментах, музыку сочинять. В общем, это затянуло. Мы мотались по разным городам…

– Вы? – я не понимаю, как «я» вдруг превратилось в «мы», и переспрашиваю.

– Мы, да, – подтверждает она. – Вся моя группа. Потом я влюбилась, хотела всё это бросить, но, в общем, не смогла.

Меня тянет спросить, чего она хочет от меня, но я не решаюсь перебивать и надеюсь, что она дойдёт и до этого.

Она смотрит на меня, потом начинает ёрзать на своём стуле. Мне как раз приносят чай в малюсенькой пиалочке.

– Честно говоря, не знаю, какое отношение к делу имеет всё, что я вам рассказала, – говорит Аньела. – Существенно только то, что в конце концов я осела в этом городе, купила домик и выступаю с концертами, записываю музыку.

Опять пауза.

– Я так понял, что вас что-то беспокоит, – напоминаю я. – И вы думаете, что я могу помочь.

– Нет, – говорит она. – Думаю, что нет.

– Нет?

Я сижу молча, потом отпиваю чай, и ещё. Я жду, потому что надеюсь, что она объяснится.

– Извините, – говорит она. – Как вы считаете, путешествия во времени возможны?

Я чуть давлюсь чаем, откашливаюсь, брызгаю, чихаю.

– Простите, – хриплю я. – Сейчас…

Она смотрит на меня выпученными глазами, как на редкостную диковину, потом начинает улыбаться.

– А вы забавный, – говорит она.

– Нет, – отвечаю я.

– Ну как же нет? – возражает она. – Обчихали весь мой столик.

– Я не о том, – я наконец могу нормально говорить. – Нет, путешествия во времени невозможны, насколько мне известно. А что?

– Вы это точно знаете?

– Ну, да… – я вспоминаю. – У меня есть знакомый учёный, он говорил, что это так. Он говорил, что время – это вообще иллюзия, если я правильно помню.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – говорит она, вздыхая. – В общем, в последнее время я чувствую себя странно. Мне очень трудно сформулировать, что именно не так. Я обратилась к доктору Ендердту, он назначил мне сначала одно лекарство, потом второе… Но это не помогает, и я стала подозревать, что дело не во мне. Что в мире действительно что-то поменялось. Извините, у вас такое глупое лицо!

– Что? – я вздрагиваю. – Ну да, наверно, я просто ожидал услышать совсем другое. Что вас преследуют, или шантажируют, или… Но это неважно, вы продолжайте. Что поменялось в мире, по-вашему? С чего вы взяли?

– У меня ощущение постоянного дежа вю наоборот, – говорит Аньела. – Как будто всё, что я знаю, неправильно. Как вам объяснить… Ну, например, я смотрю на человека и думаю – что-то с ним не так. Но он ведёт себя совершенно обычно. Или, например, я беру давно знакомый предмет в руки, а оказывается, я беру пустоту, потому что он стоит чуть не в том месте, где мне казалось.

– Я слышал о похожем, – говорю я. – Есть такая методика сводить людей с ума. Вернее, причинять им беспокойство. Применяется спецслужбами. Когда человек отсутствует дома, например, они могут переставлять предметы, менять обувь на такую же, но другого размера. Ему начинает казаться, что что-то не так…

– Думаю, здесь нечто другое, – говорит она, неуверенно качая головой. – Вряд ли я интересна спецслужбам. И потом, я точно знаю, когда это началось. Был тяжёлый день, мы давали концерт. На открытой площадке здесь, у моря. В тот день ещё все ссорились. Хотя это я помню очень смутно. Во всяком случае, я вернулась к себе домой. Айзис психовал, как всегда…

– Айзис? Ваш муж?

– Я не замужем! – возмутилась Аньела. – Он из моей группы. У нас с ним общий дом. Он живёт в другой половине. Так вот, я вернулась, почитала немного, приняла душ, собиралась лечь спать. И тут что-то произошло. Я не знаю, как описать. Мир вздрогнул. И везде была такая пыль.

– Пыль? – не понял я. – Был взрыв?

– Да нет же! Просто ненадолго мне показалось, что всё как бы вздрогнуло, и в воздухе кружилась пыль. Странная, не реальная. Вроде как нарисованная, что ли. И пахло такой, знаете, тухлятиной. Слабый запах, но неприятный. Что бы это могло быть, как вы считаете?

– Я… Я теряюсь, господинка Курц. А кто-то ещё это видел или ощущал?

– Нет, – она резко мотнула головой. – Я испугалась немного, оделась. Причём халат оказался не на месте. И как раз с этого начались все эти странности. Так вот, я забежала к Айзису, но он ничего не видел. Потом я немного успокоилась, но с тех пор вот это ощущение нереальности меня не оставляет. И ещё… Я стала чувствовать себя тревожно, когда мы вместе с группой. Как будто что-то не так. И вот сейчас… Мне надо идти на репетицию. Мы готовим новый альбом. Но я будто бы боюсь. Как будто все эти люди вокруг – не настоящие… Что?

– Ничего, – я, кажется, вздыхаю. Она, пожалуй, мне нравится. Мне её жалко. Но вряд ли я тут помогу лучше, чем врач. Я допиваю чай. – Хорошо. Сегодня я буду с вами.

– Вы поможете мне разобраться, что происходит? – она смотрит на меня широко раскрытыми влажными глазами.

– Попробую.

Это ложь. Я не буду потакать её больной фантазии. Но мне не хочется её бросать, тем более что я обещал заменить охранника. Может, удастся хотя бы успокоить.

– Мне нужно забежать на минуту домой, взять вещи и переодеться, – говорит Аньела. – Потом мы поедем на репетицию.