Сергей Бушов - Миссия в пыли

Море огромно. Даже напрягая свой взгляд, я не вижу дальнего края. Наверно, он далеко за горизонтом. Поверхность воды почти гладкая, чуть-чуть ряби, которая поблёскивает, переливается, рождая красивые узоры. Вода чистая настолько, что даже с настила я вижу рыбок, снующих невдалеке от берега. Интересно, другие их тоже видят или только я?

Я вдруг понимаю, что не чувствую, что настил горячий. Что со мной? Вынимаю босую ногу из шлёпанца, ставлю на настил. Он прохладный. Либо дерево хитро обработано, либо это вовсе не дерево, хотя очень похоже. Всё-таки, как это здорово, когда всё удобно!

Пока иду по настилу, гляжу по сторонам. Со всех сторон – нагромождения светлого камня, в основном белого, поскольку он лучше отражает лучи света, и из этого камня построены дома, апартаменты, отели самых причудливых форм. Эта рукотворная гряда тоже уходит далеко за горизонт. Видимо, поэтому на пляже не так уж и много людей, они распределились по огромному побережью. Да и отель мой дороговат. На том участке пляжа, который относится к нему, я насчитал всего сто четырёх персон, почти все из них люди. Да, это самая распространённая раса в нашей галактике, но не настолько. Интересно было бы узнать распределение доходов по расам. Хотя почему я сейчас должен об этом думать?

Спускаюсь на песок. Вот он уже реально горячий. Выбираю мягкий белый отдельно стоящий лежак, снимаю футболку и штаны. Капаю на ладонь немного нанокрема и жду, пока она распространится по всему телу, тем временем ненавязчиво рассматривая окружающих. Замечаю, что многие смотрят на меня. Кто с удивлением, а кто и недружелюбно. Например, полноватая женщина, уже сильно обгоревшая, сидит на лежаке верхом и наблюдает за мной, поджав губы и морща нос. Что не так?

Может быть, я просто бледный, не загорелый? Хотя нет. Я и забыл. Я просто уродливый. Моё тело покрыто странными буграми, а колено всё ещё немного выделяется цветом. Ну и ладно. Я имею право здесь находиться, а другим придётся потерпеть.

Я иду в сторону воды. У кромки песка кое-где видны белые столбики, от которых уходят в глубину непонятные трубки. Что это? А да, вспомнил. Это очистители. Тоже выпускают наночастицы, которые собирают всякую грязь. Поэтому вода тут настолько прозрачная.

Трогаю воду ступнёй. Тёплая, даже очень. Захожу без всякого содрогания по пояс, потом глубже. У меня будто бы дежа вю. То ли я уже делал это во сне, то ли мечтал примерно о таком. Вода приятно выталкивает вверх, обволакивает тело. Я ложусь в неё и плыву вперёд.

Как хорошо! Можно просто грести руками и ни о чём не думать. И жить настоящим моментом, наблюдая за сверкающей поверхностью воды, своими движениями и дыханием. Вдох, пауза, выдох, пауза. Потом ещё и ещё. Я гребу, я дышу, я наслаждаюсь. Мне ничего не надо, кроме того, что есть сейчас. Я могу плыть так вечно. Мимо меня вдруг на большой скорости пролетает ослепительно белый катер, захлёстывая волной. Отплёвываюсь, прихожу в себя.

Где я? Где берег? Ого! Да он еле виден там, позади. Я даже с трудом понимаю, какой из отелей мой. Небольшая паника возникает внутри – сумею ли я вернуться? Но тут же я понимаю – сумею. Я же сильный, в конце концов. Тренированный. Я очень хорошо плаваю.

И я спокойно направляюсь в обратный путь.

Немного полежав в номере, я задумываюсь, что делать дальше. До обеда ещё час, так что город как следует осмотреть не успею. Почитать книжку? Достаю из чемодана почти что разваливающийся томик Рудого. Открываю там, где остановился.

«Инспектор Фаулин был озадачен. Все его предположения рассыпались на глазах.

– Простите, – переспросил он нотариуса, – правильно ли я понял, что всё имущество покойного отходит государству?

– Да, правильно, – подтвердил нотариус. – Причём как в случае наличия завещания, так и если бы оно отсутствовало.

– То есть материально в его смерти никто заинтересован не был? – уточнил инспектор.

– С юридической точки зрения – нет.

Это в корне меняло ситуацию. В самоубийство, учитывая состояние тела, поверить было невозможно, а других мотивов убийства до сего момента не просматривалось. Надо было начинать всё с начала».

Я зеваю. Зачем Иблик подсунул мне эту книжку? Чтобы я о службе не забывал? Скука же смертная.

Я встаю, прохаживаюсь по комнате. Потом открываю дверь на балкончик и выхожу туда. Передо мной – покрытый буйной зелёной растительностью город. Рекламы хватает и здесь, но мой мозг автоматически отфильтровывает её как лишнюю информацию.

Я отмечаю про себя, что деревья и кустики здесь растут стройными рядами, будто солдаты на плацу, то есть их посадили специально. Это правильно, в такую жару скучно и неприятно гулять по раскалённому бетону, а так можно хотя бы надеяться на тень.

За ближайшим рядком деревьев – улочка, а от неё отходит в сторону довольно широкий проспект. На нём здания солидные, сверкающие и высокие. Должно быть, офисы, банки, торговые центры. Замечаю своим пристальным взглядом летнюю веранду кафе. Там, в теньке, несколько столиков. Молодая женщина в длинном синем платье, с чёрными вьющимися волосами до плеч, разговаривает с официантом. Зубы, язык, губы двигаются, издают звуки. Я даже на таком огромном расстоянии могу разобрать слова. Но не в них дело, конечно.

Я подчиняюсь мгновенному странному порыву. Возвращаюсь в комнату, быстро натягиваю кроссовки, беру с собой карточку-ключ. Затем выхожу на балкончик, перелезаю через ограждение и аккуратно спрыгиваю со второго этажа на дорожку. Уже в полёте вспоминаю о больном колене, но мне везёт, приземляюсь удачно и тут же гашу удар падением.

Встаю, быстро иду вперёд, пересекаю улочку, благо поток наземных машин почти нулевой, двигаюсь по тротуару. Асфальт, бетон, жара. И вот тень. Справа от меня – напряжённый высокий человек в костюме. Явно охранник. Пронизываю взглядом его карман. Точно, в удостоверении написано, что это Пучик Ихь из частного охранного агентства. Высокий, крепкий, но мышцы дрябловаты, давно не качался, как и я. Да и животик наблюдается. Я миную его и подхожу к столику. Женщина поднимает удивлённый взгляд. Глаза карие, глубокие и огромные, но мне кажется, будто они не видят меня.

– Что вам нужно? – спрашивает она ровным голосом.

– Извините, – говорю я. – Если не ошибаюсь, вы Аньела Курц.

Она встряхивает головой, словно отгоняет кошмар, и её густые волосы следуют за этим движением, пытаясь улечься снова.

– Так, – говорит она. – Я не намерена ни давать интервью, ни общаться с поклонниками. Уходите. У вас десять секунд, а потом вами займётся охрана.

Я поднимаю руки перед грудью ладонями к ней в знак примирения.

– Хорошо, – говорю я. – Я не хотел вам помешать.