Вячеслав Панкратов - Бумажный Голиаф

«Надо было этот месяц посвятить обучению и прокачке софт-скилов, а не круизы обкатывать по всей Америке», – внезапно грустно понял Бобби, выходя из такси в Северной Пасадене.

– Я в этот мусоропровод не полезу!

Бобби Тук допивал страшно невкусный кофе в квартире брата и слушал нарастающий по градусу гнева поток слов Мартина. Тот, явно специально накручивая себя, расхаживал по крошечной комнате аппартментов, в которой соединялись и кухня, и спальня. Точнее это и была одна комната, как в мотеле (а судя по высоте потолков, это и был старый переделанный под аппартменты мотель), с гипсовой перегородкой между жилой зоной и ванной.

Аналитик рассматривал брата, удивляясь, насколько нелепый внешний вид Мартина вписывался в общую обстановку. Теплая зеленая «водолазка» под горло. Плетенный браслет «выживальщика» из паракорда на запястье. Тактические брюки серого цвета топорщились многочисленными карманами, в которых можно было найти все – от туалетной бумаги, до небольших отверток. Китайская подделка под тактические ботинки «5.11». Нарочито большой складной нож на поясе.

«Человек, готовый встретить конец света на диване у себя в гостиной перед телевизором».

– Выделенные пути сообщений, – Мартин фыркал буквально на каждом слове, – мусор на входе дает мусор на выходе, никаких исключений.

– Трубы – это просто удобный способ путешествий, – Бобби Тук потер переносицу, ощущая, как внутри закипает злоба. Злоба от всей этой вдолбленной телевизионной тупости, которой были забиты все бесплатные каналы.

– Мусоропровод для мусора, который возомнил себя лучше других и не может ездить по обычным дорогам вместе с нормальными честными людьми, – Мартин кинул взгляд на Бобби, проверяя, попали его слова в голову брата или нет.

Бобби знал всю эту риторику брата наизусть. Низшие слои, высшие слои, тут все честные, там все плохие, потому что наворовали у честных и закрылись в своих пентхаузах, а теперь еще и сменили бизнес-класс самолетов на выделенные трубы воздушных путей сообщений. Он знал, что переговорить брата, пока тот не выдаст накопленный месячный запас фразочек из телевизора, все равно не получится, и решил немного ускорить процесс.

– Все еще любишь жалеть себя? Нам с тобой по 30…

– Жалеть?! – Мартин демонстративно скрестил на груди руки. – Такие, как ты, украли у нормальных людей возможность жить и трудиться. Роботяга своими руками не может заработать на нормальную жизнь и вынужден ютиться в крошечной конуре на окраине.

– Отец водил грузовик, сумел построить дом и вырастить нас с тобой, – Бобби понимал, что про отца он напомнил зря.

«Это точно надо будет проговорить на следующем сеансе терапии. Сначала слепая девочка во сне, теперь запретная тема отца в разговоре с братом, интересно, очень интересно», – подумал про себя Бобби, прислушиваясь к тому, как Мартин набирает через нос побольше воздуха в легкие. Но ответного вопля не последовало, и Бобби просто поднял глаза на брата.

– Ты бы уже помолчал про отца, Бобби-любимчик-родителей. Всегда тебя любили больше, потому что ты учился лучше, а им больше ничего и не надо было.

– Ну и причем тут то, что я лучше учился?

– А при том! Я читал. Тот, кто получает больше любви родителей, того программируют на успех во взрослой жизни. Замкнутый круг. Кого-то гладят по головке, он хорошо учится, потом поступает в колледж и получает хорошую работу. А кого-то перегибают через колено с его убеждениями и противапостов… противопоставляют тому, кто хорошо учится и кому легко все дается…

– Тебе кто-то не давал учиться, Мартин? Или нас не водили по всем кружкам и секциям вместе? Или ты забыл, как вступался за меня на кунг-фу, когда ко мне пристали братья Менгос из старшей группы? Мать везде водила нас вместе.

Мартин попался на этот связанный между собой набор аргументов. Их и правда водили вместе на все кружки и секции, и школа у них была одна и та же, и они учились в одном классе. Какое-то время он переваривал сказанное, не понимая, как спорить с тем, что он и правда когда-то вступился за Бобби и достаточно ловко уложил обоих братьев Менгос на татами, пока не вмешался тренер.

«Молодец, Бобби, – похвалил сам себя за сообразительность Бобби Тук, – молодец, дай ему прислушаться к себе и вытаскивай на нужную сторону».

– Как будто все заканчивается на учебе и дурацких кружках после школы…

Бобби молчал, понимая, что со следующей волной аргументов он так просто не справится.

– Я работал, как все, пока не случилась эта ваша медленная эра и самолеты не перестали летать, – Мартин заговорил медленнее, словно накапливая заряд для следующей вспышки. – Честный труд руками на ВПП, на поле, в терминале. Там я все знал, меня ценили и уважали.

Аналитик Тук молчал.

– А что потом? Пока-пока, двери закрываются, поезд отправляется, вы попали в число сотрудников, которым компания не может предложить новый контракт?!

– На этой работе ты тоже работал всего несколько месяцев, Мартин. Просто обычно тебя увольняли или ты сам уходил, а тут вмешался Генсоку…

Бобби видел, как наливается кровью лицо брата.

– Да кто такой этот ваш гребаный Генсоку? Секта? Новый мировой порядок? Террористы, которые захватили власть?

– Ты знаешь, что пока нет ответа на этот вопрос, Мартин…

– Черта с два! Просто правительства объединились и решили преподнести урок корпорациям… Щелкнуть их по носу, эти фонды, которые вложили инвестиции в аэрокосмическую отрасль, не понимая, как это ударит по людям.

Бобби снова потер пальцами переносицу, ощущая, как поднимается головная боль. В кармане клетчатой рубашки были капсулы обезболивающего, которые он принимал после сеансов погружения, но сейчас он не хотел глотать их перед братом.

– Это одна из многочисленных фантастических гипотез, Мартин. Причем не самая обоснованная. Такие же идеи были во времена всех вспышек вирусов, экономических рецессий и катастроф…

– Ну а кто?! Кому еще это выгодно, чтобы разом оказались без работы миллионы человек в туризме, авиации, перевозках, обслуживании.

– Многие люди нашли новую работу… – Бобби Тук не успел прикусить язык, мозг думал быстрее.

– Ну а я вот не нашел, такой у тебя тупой и деревянный брат, – неожиданной тихо закончил Мартин.

– Думай сам, Мартин, – немного помолчав, проговорил Бобби. – Я переночую в отеле и на утро планировал выдвигаться. Если ты поедешь со мной, поедем на запад: Хьюстон, Майами. Потом севернее: Нью-Йорк, Чикаго и длинный обратный перегон – Сиэтл, погостим у нас с Милой, потом либо ты сам поездом, либо вместе этим же шатлом в Лос-Анджелес, как решим.