Искандар Бурнашев - Амир Икам. Третья книга романа «Икам – легенда легиона»

Подняв вверх руку, он взмахнул в сторону города. Тысяча воинов с радостным вздохом запрыгнули на застоявшихся коней. Операция началась.

Внутренние ворота башни распахнулись, изрядно напугав отряд имперской пехоты, расположившейся для отдыха в её тени. Изумленные скаутаты, молча наблюдали как в город в колонне по четыре в ряд, входит арабская кавалерия, не обращая внимания на ромейских воинов и ополченцев.

Безостановочно двигаясь по Прямой улице, Отряд оставлял у каждого перекрестка полусотню-заслон. Воины спешивались и привязав лошадей, построившись в боевой порядок, готовились к отражению возможных атак горожан.

Икам, двигался во главе своего отряда, неподалеку от Даррара. Он с любопытством вертел головой во все стороны. Он с изумлением, глядел на прямые пустые улицы мощеные камнем. Кварталы сплошной застройки двух-трехэтажных каменных домов были, словно перенесены сюда из будущего. Расстояние до Рыночной площади они преодолели слишком быстро, чтобы понять, что они уже пересекли весь город, не встретив никакого сопротивления ромеев.

На рыночной площади царила обычная базарная суета. Ни торговцы, ни горожане-покупатели, поначалу, не обратили внимание на отряд кавалерии, мерно двигающейся по улице. Они приняли их за имперскую конницу курсоров или дефенсоров. Оценив обстановку, Даррар усилил отряд, назначенный для блокирования рыночной площади, оставив для усиления и Икама, с его мукатилами. Конные воины, не сходя с коней, построились в шеренгу, отгородив выход с площади на дорогу. Эти маневры кавалерии, наконец, привлекли к себе внимание горожан, которые только теперь поняли, что в городе находится конница врага. Это вызвало шумный переполох в торговых рядах. Переворачивая лавки, люди бросились в рассыпную. Самые находчивые, не забывали прихватить с собой, всё ценное, оставленное на прилавках. Кто тут, то там вспыхивали торопливые потасовки и драки.

В скором времени, на площади остались только перевернутые торговые навесы с брошенным добром. Но, некоторые продавцы не смогли сразу расстаться со своими товарами, в которых было заключено все их богатство. Они, присев у лавок, дрожащими руками собирали и увязывали в мешки свое нехитрое имущество, и только потом, пугливо оглядываясь, взвалив мешки на плечи, шепча молитвы, покидали рыночную площадь. Такое поведение вызвало у арабов взрыв насмешек и улюлюканий.

Не сходя с коней и не пересекая границ площади, они с детской непосредственностью веселились, показывая немытыми пальцами на самых забавных персонажей этой грустной комедии, разыгрывающейся у них на глазах.

Внимание Икама привлёк оборванец, застывший в растерянном оцепенении, возле крайней лавки. Его лицо, показалось нашему герою, странно знакомым. Горожанин изумленно смотрел на появившийся отряд кавалерии и встревоженно оглядывался вокруг, словно ища поддержки.

Встретившись взглядом с Икамом, оборванец вдруг встрепенулся и развернувшись, бросился наутёк. Вскоре он скрылся среди построек и сарайчиков, находящихся на краю любого рынка.

* * *

Халид ибн аль-Валид, сдержанно улыбаясь, кивал Мансуру, который, с видом гостеприимного хозяина, показывал ему город. Несмотря на все старание Казначея казаться беззаботным, в его глазах проскальзывали, плохо скрываемые, беспокойство и тревога. У арабов, следовавших за Командующим, появилось чувство возрастающей опасности. Стараясь не выдать своей тревоги, они незаметно подготовили оружие к бою, передвинули щиты, надетые на предплечья и, готовясь отразить внезапное нападение, колчаны со стрелами переместили вперёд, под колено левой ноги.

Делая вид, что беззаботно осматривают высокие, городские здания, они заметили появление отряда тяжелой ромейской пехоты – скаутаторов у ворот, которые поспешили закрыться за ними. Они отметили присутствие воинов на стенах, втрое больше обычного.

Впереди по улице, справа от дороги находился полукруг театра-цирка. Полукруги каменных скамеек, амфитеатром поднимались над сценой, отделенной от дороги двухэтажным зданием. Последний ряд сидений для зрителей находился на высоте более десяти метров. С дороги было заметно, что на скамьях сидели зрители в форме городского ополчения, возможно, просто из любопытства, занявшие места для того, чтобы поглазеть на арабскую делегацию. Но, эти скамьи были слишком удобной позицией для лучников, чтобы это обстоятельство ускользнуло, от опытных взглядов арабских военных вождей. Но, вскоре, их внимание отвлекло более интересное зрелище. Им навстречу, на расстоянии полета стрелы, мерным шагом, перегородив улицу, двигался отряд тяжелой кавалерии. Лучи солнца, почти поднявшегося к зениту, ярко отражались в блестящей броне воинов и их коней.

Мансур и Халид одновременно вопросительно посмотрели друг на друга. Лицо Мансура побледнело, и он дрожащими губами прошептал:

– Халид, ради Бога, объясните, кто это?

Халид с окаменевшим лицом, отправил своего коня с места в карьер, навстречу приближающимся конникам. Весь отряд, следующий за ним, с криком «Аллах Акбар!» присоединился к нему. Лошадка Мансура, инстинктивно, помчалась вместе со всеми.

Было видно, что, заметив отряд Халида, несущийся навстречу, встречный отряд тоже ускорил движение, выравнивая ряды и готовясь к схватке. Но когда, между всадниками расстояние сократилось до пятидесяти метров, в лицо Халида ударил громкий боевой клич из сотен глоток: «Аллах Акбар!» Этот клич был многократно усилен и повторён эхом пустынных городских улиц. Халид был опытным воином и привык всегда сохранять способность правильно оценивать ситуацию. Поэтому он, бросив свой меч в ножны, замедлил бег своего коня и высоко поднял правую руку. Отряд движущийся за ним, сломав строй, тоже замедлил свой бег, переходя на шаг. Узнав Командующего, воин, ведущий своего коня во главе встречной колонны, сорвал со своей головы шлем и широко улыбаясь, поклонился Халиду

– Мой Повелитель! Восточные ворота открыты и мои воины здесь, чтобы повиноваться твоим приказам!

По его горящим глазам, было видно, что он ждет приказа предать город Огню, Мечу и Разграблению.

Перед тем, как ответить, Халид обернулся и поискал глазами Мансура. Только сейчас, он забеспокоился, чтобы кто-нибудь из его спутников, сгоряча, не рубанул ромея мечом. Увидев Мансура живым и невредимым, он, примиряюще, улыбнулся городскому Казначею.

– Мансур, друг мой. Я так долго держал в тайне наши переговоры, что эта горячая молодежь решила не дожидаться, пока о мире договорятся старики. Они сегодня сами взяли и открыли восточные ворота Димашка. Разумеется, пока я здесь, городу и его жителям, не грозит никакая опасность. А как только Вы получите на руки подписанный экземпляр договора, они тут же покинут город. Чтобы не томить Вас ожиданием, мы сразу направимся к Вам во дворец и заключим договор. Даррар, Вы со своими людьми пойдете со мной, для придания солидности нашей делегации. Пошлите надежного человека, пусть передаст приказ вашим воинам: Всем оставаться на своих местах. С дороги этой улицы никому не сходить, в город больше никого не впускать и из города никого не выпускать. Быть в готовности, сразу покинуть город по моему приказу.