Наталья Федюшина - Проект 2.0

Ты узнаешь правду, когда вспорхнет бабочка !

«Снова этот голос».

Мысль заставила резко открыть глаза. Поле исчезло, а вместо него под ногами оказалась выжженная земля. Аромат цветов рассеялся, сменившись запахом гари, который разъедал ноздри.

– Что происходит?

Вопрос разбился о пустоту, пока рука прикрывала нос. Судя по черным пятнам на земле, пожар произошел недавно, но я почему-то его не заметила. Осмотрев руки и ноги, не удалось найти ожогов или царапин, словно огонь обошел стороной. Вдруг под ногами вспыхнул цветок. Он был яркой точкой среди черного земляного кладбища. Я присела на корточки, и рука сама потянулась к его алым лепесткам. Пальцы дрожали, а сердце учащенно забилось, словно моя жизнь зависела от прикосновения. Оно было еле ощутимым. По лепесткам будто пробежалась волна. Они зашевелились, и цветок вспарил над землей красивой бабочкой. Ее крылья были словно два рубина, сверкающие на солнце. Изящные взмахи отвлекли на себя все внимание и не позволили разглядеть надвигающуюся тьму. Она возникла неожиданно, снося все на своем пути. Мрак поглотил все. Бабочка исчезла. Черная туча погасила алый свет мерцающих крыльев. Не осталось ничего, чтобы вывести меня из тьмы.

Когда я очнулась, в палате уже никого не было. Головная боль усиливалась с каждым движением. Попытка встать ― не увенчалась успехом. Ноги подкосились, и тело с грохотом рухнуло на пол. От него пахло нафталином, отчего мигрень только усилилась. В животе все бурлило и лезло наружу, хотя вспомнить, когда последний раз ела, так и не удалось. Если такое вообще было, судя по впалому животу. Ощупав бока руками, чувствовалась каждая острая кость. Ребра сильно выпирали, а кожа показалась тонкой пленкой. Ее можно было разорвать на куски, поддев ногтем.

Привкус металла возник на языке, и комната вдруг резко изменилась. Передо мной появилась женщина, мечущаяся из угла в угол. Ее руки были в крови, а на стене выведены цифры.

«011000…»

Я попыталась запомнить их, но услышала жуткий звон в ушах. Пальцы накрыли ушные раковины и наткнулись на что-то липкое. Кровь стекала из них алой струйкой и капала прямо на пол. Голова поднялась. Видение не исчезло. Грань между сном и реальностью стиралась будто ластиком. Палата, поле, странная женщина ― все смешалось в голове, словно клубок ниток, который лишь путался и затягивался в узлы. Женщина металась по комнате, бормоча что-то себе под нос. Из-за мигрени не удавалось разобрать ни слова. Вдруг все прекратилось. Комната снова стала прежней, словно поменяли слайд киноленты. Пальцы коснулись ушей и подтвердили, что кровь не была лишь выдумкой. Значило ли это, что и все остальное было реальным?

Страх сковал тело незримыми цепями. Женщина была мне неизвестна, и показывалась только со спины. Возможно, это были обрывки собственных воспоминаний. Но если это правда, то я была безумна. Память не просто исчезла. Вместе с ней потерялась сама мысль о существовании, но тревога никуда не делась и набирала обороты. Если мира вне стен для меня не существовало, так почему же так хотелось сбежать? Разве такое возможно?

Слово «солнце» мелькало в голове, но это был всего лишь набор букв на ряду с другими определениями. Реальны ли они? А что вообще можно таковым назвать? Куда ушла медсестра, когда закрылась дверь? Есть ли у нее семья? А что это такое? В голове крутились только вопросы, но ответов на них не было. Ни одного намека на то, каким должен быть мир за стенами комнаты. Девушка в белом халате снова пришла. На этот раз не та, что в прошлый раз. Она была гораздо старше и с чудаковатой короткой стрижкой.

– Вечерний обход, ― сказала незнакомка с порога.

В руке у нее была металлическая трубка. Та же самая, что и у прошлой медсестры.

– Необходимо принять лекарство, иначе вам станет хуже, ― добавила она, схватив мою руку.

В голове мелькнула знакомая процедура.

– Кто я?

– Простите? ― переспросила медсестра.

Ее глаза округлились от удивления.

– Имя? Как меня зовут? ― попыталась уточнить я, не надеясь услышать ответ.

– Вы разве не знаете?

Ответом послужило гробовое молчание. Раз медсестра была не в курсе «особенности» своей пациентки, значит, попала я сюда точно не по этой причине. Но тогда по какой? И была ли причина, чтобы запереть человека в грязной камере? Возможно, все это спектакль, и мне выпала в нем главная роль?

– Если это очередная ваша выходка…

– Нет! Это правда! ― перебила я ее и крепко схватила за руку.

– Больно! ― вскрикнула женщина, освобождаясь от цепких пальцев.

Они были тонкие словно спички, но желание получить ответы предало сил.

– Помогите, ― почти шепотом сказала я, стараясь вложить в эти слова все отчаяние, которое скопилось за то время, что провела в сознании.

Само же чувство было, как воткнутый в спину нож. Его лезвие не могло сразу убить, и время тянулось будто патока, оставляя во рту горький привкус. Молчание затянулось. Медсестра не торопилась его нарушать, пока вздутая вена на ее шее не перестала слишком быстро пульсировать. Казалось, что снова увижу изображение рыбки, провалюсь в пустоту, и все повторится, как вдруг медсестра воскликнула:

– Вам следует показаться доктору.

«Наконец, она сказала то, что хотелось услышать».

Я кивнула. Доктор мог объяснить причину всего, что здесь происходит. Какой бы ни была правда, хотелось ее узнать, чтобы не сойти с ума окончательно. Это был шанс выбраться из палаты и доказать себе, что мир реален, что я живой человек, которому просто нужна помощь.

– Вытяните руки перед собой.

Медсестра вытащила из кармана шнурок, похожий на толстую нитку. Как только просьба была выполнена, он обвил запястья и туго затянулся. Мягкий красный свет осветил пространство между мной и медсестрой, словно шнурок сигнализировал о том, что заблокирован. Сопротивляться не было смысла. Женщина вывела меня в пустой коридор, и по телу пробежала дрожь от ледяного воздуха. Наши шаги разносились эхом. Один, два, три… Они были похожи на звук костей, ударяющихся на ветру, друг об друга. Краска на стенах потрескалась и осыпалась в нескольких местах. Тусклый свет ламп периодически мигал и создавал на них жуткие тени.

Как я ни старалась, но не могла запомнить путь, по которому меня вела медсестра. Мысли путались, а коридоры менялись со страшной скоростью. Но все изменилось, как только мы дошли до спускающейся лестницы. Взгляд не сразу привык к блеску перил из нержавейки и отполированной плитке под ногами. Черные точки в глазах хаотично мелькали до тех пор, пока мы не спустились на этаж ниже и не уперлись в стеклянную дверь. Она состояла из матового полотна, но казалась прочнее кирпичных стен здания. Медсестра подошла к двери вплотную, и она засветилась зеленым светом. Что-то в воздухе щелкнуло. Створки двери разъехались в стороны, впуская нас внутрь.