Роберт Шекли - Игра агента X

— Да, мистер Най, я вам верю. Вы свободны.

Я поднялся, чувствуя себя чрезвычайно смущенным:

— Вы хотите сказать, что я могу уйти?

Форстер кивнул.

— Я верю вам на слово, мистер Най. Вполне возможно, что сейчас вы не знаете, где находится Кариновски. Но вы узнаете это. И когда такое случится, мы встретимся вновь.

— Так же просто, как и сейчас?

— Да. Пока вы находитесь в Венеции, я могу разыскать вас в любой момент. Я могу сделать с вами, что угодно. Не забывайте — я здесь резидент, а не вы.

— Постараюсь это запомнить.

Я направился к двери.

— Я вот думаю, мистер Най, — задержал меня Форстер, — так ли вы хороши, как о вас говорят? Честно сказать, вы не выглядите особо опасным. Со стороны вы кажетесь совершенно некомпетентным, хотя ваш послужной список на Дальнем Востоке говорит сам за себя. Специалист по ведению партизанской войны. Эксперт по взрывчатым веществам и огнестрельному оружию. Опытнейший диверсант. Можете управлять истребителем. Искусный ныряльщик… Я ничего не упустил?

— Вы забыли о моих медалях в хоккее на траве и в восточных единоборствах, — помог я ему. Фантазия полковника Бейкера поражала. Боюсь, он придал мне слишком много блеска. Пытаясь создать образец, который невозможно превзойти, он создал парадокс, в который невозможно поверить.

— Все слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, — сказал Форстер.

— Иногда я и сам в это не верю, — искренне ответил я, открывая дверь.

— Хотел бы я убедиться в ваших талантах…

— Может, когда-нибудь вам удастся это сделать.

— Буду ждать этого дня с нетерпением. До свидания, мистер Най!

Я вышел из здания мастерской и пересек двор. Водитель такси по-прежнему облизывал свою машину. Он дружески кивнул мне, когда я проходил мимо. У меня почему-то зачесалась спина. Не останавливаясь, я прошел на улицу, и никто в меня не выстрелил.

Итак, я был жив и здоров. Внезапно я осознал, что было бы замечательно первым же самолетом вернуться в Париж. Похоже, секретная служба — не мое призвание. Я с таким удовольствием обдумывал эту идею, что не сразу заметил подкативший ко мне мотоцикл.

Это была огромная, мощная «индиана», и человек, который управляю ею, был весь одет в черную кожу. Я узнал мотоциклиста, который так внимательно разглядывал меня через окошко такси.

Большая часть его лица была по-прежнему скрыта огромными очками, виднелись только тонкие черные усики и толстая нижняя губа. Когда он сидел на мотоцикле, то выглядел весьма впечатляюще. Сейчас же обнаружилось, что в нем не было пяти с половиной футов, хотя телосложения он был крепкого.

— У вас не найдется спичек? — спросил он меня.

— Зажигалка устроит?

— Это «Фламинэр»?

— Нет, «Сильвер-Джет».

Он кивнул мне:

— Счастлив встретиться с вами, мистер Най.

— И я рад вас видеть, мистер Гвеши. — Вся эта болтовня насчет зажигалок была нашим паролем. Как можно заметить, он был разработан таким образом, чтобы любой, кто нас случайно услышит, подумат, что мы ведем обычную беседу. Практика секретной службы изобилует подобными хитроумными штучками.

— Здесь мы говорить не можем, — сказал Гвеши, — встретимся через час в Венеции.

Мне хотелось признаться ему, что через час мне очень хотелось бы быть в аэропорту Марко Поло, но, честно говоря, я постыдился. (Человек единственное живое существо, у которого чувство стыда способно победить инстинкт самосохранения.) Кроме того, со мной же пока ничего не случилось. Я решил немного обождать и посмотреть, как будут развиваться события. А уехать отсюда я смогу, как только захочу.

— А где в Венеции?

— Сейчас объясню. Вы перейдете на другую сторону улицы и сядете в автобус № 6 (такси не берите!) и доедете на нем до Пьяцалле Рома в Венеции. Сойдя с автобуса, пешком доберетесь до Фондамента делла Кроче, где сядите на речной трамвай — маршруты первый, второй, четвертый или шестой (ни в коем случае не берите гондолу!) и доедете до остановки Сан Сильвестро. Это первая остановка по правой стороне после того, как минуете мост Риальто. Вы вообще-то знаете Венецию?

— Да.

Гвеши посмотрел на меня с сомнением и продолжил:

— Вы окажетесь на Фондаменто деи Вино. Вернитесь к мосту Риальто и на пересечении Фондаменто с Калле деи Парадизо вы найдете кафе «Парадизо». Там вы сядете за один из столиков, стоящих на тротуаре, и подождете меня. Я понятно говорю или надо повторить?

— Не беспокойтесь, кафе я найду.

Гвеши кивнул, пробормотал «Желаю удачи!» и исчез на своем мотоцикле. Я побрел к остановке автобуса и вскоре ухе выходил из него на Пьяцалле Рома, и Венеция вставала из вод, куда бы я ни взглянул.

Я не знал, что и думать о Гвеши, и это меня беспокоило. Для меня было важным выяснить, что он за человек. От этого могла зависеть моя жизнь.

Первое впечатление было довольно благоприятным. Гвеши показался мне человеком осторожным, точным и склонным не к шуточкам, а к тщательному планированию своих действияй. Достаточно компетентен, но — сухарь.

Как выяснилось, я был совершенно неправ.

Я уезжал из серого и продымленного города Местре озабоченным человеком, таким же серым и продымленным человеком, на которого охотятся таксисты, который застревает в уличных пробках, которого затаскивают в какие-то непонятные дома и которому угрожают. И цвета мои были черная сажа и серая пыль, и эмблемой моей — светофор, и гимном — «Арриведерчи, Рома», который навязчиво звенит в ушах. Но все это было лишь до тех пор, пока я не оказался в Венеции.

Моим волосы приобрели блеск, как только автобус свернул на мост Свободы. Надоевшие прыщи исчезли при пересечении канала Санта Кьяры. А когда я оказался на Пьяцалле Рома, метаморфоза полностью завершилась, хотя я все ещё был недалеко от гаража, который наполнял округу запахом бензина, привлекавшего полчища «фольксвагенов». Я сбежал от них и очутился на Кампаццо Тре Понти, где пять неправдоподобных мостов зигзагообразно пересекают три канала, и здесь все наносное, вся чешуя сошла с меня, и я вздохнул полной грудью.

Вот что творит любовь.

Никакой мистической страсти к Таити или к Тибету. Но Венеция!.. Вы сказали «Венеция»? Диснейлэнд Адриатики? Дружище, да как вы можете выносить эту чудовищную распродажу, непонятную еду по оскорбительным ценам и засилье туристов?

Еще как могу, друзья мои! Да-да, я настаиваю на этом. Никто не влюбляется по зрелом размышлении или потому, что так подсказывает хороший вкус, влюбляются просто так, а все причины выдумываются потом. Влюбляются, потому что так предопределено — что в женщину, что в город. А истоки любой предопределенности можно отыскать в детских воспоминаниях.

Я мечтал о каналах ещё ребенком, на зеленых холмах Нью-Джерси, далеко от озера Хопатконг и ещё дальше — от моря. В те дни я был, возможно, самым выдающимся из инженеров двенадцатилетнего возраста к востоку от Скалистых гор. Мой первый проект касался украшения родного городка. Мой подход был незамысловат: я хотел погрузить это чертово местечко на десять футов под воду.