Энтони Рейн - Престижное потребление

Трэш выступала на сцене в своем традиционном наряде – красном платье-русалке от «Lovemaiker» с обилием золотых (и, скажем честно, не высшей пробы) украшений, с накидкой на плечах из искусственного меха от «Gretta Turndberg».

Актриса демонстрировала радость. Отыгрывала улыбку. Имитировала удовлетворенность. Принимала поздравления по поводу выхода очередного фильма коммунальной кинофраншизы про чудные дела управляющей компании с тарифами и жильцами, не желающими по ним платить.

Повышение сумм в квитанциях – это тема, которую нужно было как-то обыгрывать, как, впрочем, и налог на парковочные места (даже если у тебя не было авто, но беспилотным каршерингом ты пользуешься), обязательную установку камер слежения, налог на кондиционированный и обеззараженный воздух в многоквартирных домах (иначе нельзя – эпидемия коронопорновируса, как в Китае – заразишься, и причиндалы-то и отвалятся). Не случайно перечень проектов ведущих киностудий Москвы утверждался и согласовывался по всем министерствам и ведомствам и прежде всего – в Министерстве по налогам и сборам. Так надо. Для адаптации и адекватного восприятия инициатив федеральной власти локальными группами широкой общественности.

Позади Трэш Гламурный маньяк разлагался морально и аморально с бокалом фуршетного шампанского «Abram Perdinion» в руке. Он разглагольствовал «за жизнь» с рабочими сцены, одетый в традиционный смокинг и противогаз. Сквозь дырочку в маске была вставлена розовая трубочка, Маньяк периодически прикладывался к живительному источнику пузырящегося счастья. Рядом крутилась и вертелась, будто у ней шило в заду, девочка лет семи-восьми, темненькая, с косичками, одетая в цветочное платьице «Zuum» и с большим школьным рюкзаком за плечами со скелетами от «House of Death». Очевидно, дочь. Как ее там? – Трэш никогда не запоминала детских имен.

Сверкали вспышки камер. Девочка тянула маньяка за ремень портупеи, требовала родительского внимания и спрашивала: «Кто это?», «Что это?», «Зачем и почему»?» – и задавала прочие мерзопакостные детские вопросы.

Трэш рисовалась перед журналистами, отстаивала свое проплаченное рекламодателями кредо:

– Только фитнес «Planeta Kass», только натуральный ботокс «Snus», только гилауронка «Rent», это – мой тренд!

Девочка за кулисами восхищенно слушала и не отводила взгляда от своего кумира, то есть от актрисы. Она опять подергала за ремень:

– Красивая, такая стильная! Пап, я хочу быть как она, актрисой фильмов-хорроров!

Так приятно, черт возьми! – у Трэш слух, как у лисы.

Гламурный маньяк, эта скотина тупая, аж поперхнулся. С него мигом слетело напускное благодушие, в нем проснулся какой-то зверь. Он зарычал, воздел руки, потрясая бензопилой, так что обернулись все зрители:

– Да только через мой труп!

Все, даже журналисты, на секунду замерли, обернулись. Микита Никаков прервался и сурово, исподлобья окинул публику святоотеческим взором.

Участники сборища переглянулись, зашептались, но восприняли, очевидно, выходку актера как часть постановочного шоу.

Гламурный маньяк взял дочь за руку и потащил к выходу под слезы и детские причитания о красном платье, розовом пони и золотых волосах. Видимо, актер знал про Трэш что-то такое, что его, законченного меланхолика-интроверта, приводило в невероятное возбуждение и негодование.

Далее все пошло своим чередом: актрисульки подмигивали папикам, папики предавались мечтам о новых кино-распилах. Микита Никаков перешел на проповедь о социальных налогах на публичное выступление журналистов, цитирующих классиков мировой поп-культуры.

На презентации кинофильма присутствовал высокий подтянутый мужчина в классическом строгом темно-сером костюме «Mhedrioni» в мелкую полосочку и в настоящем пятисотдолларовом галстуке «Hier Jardain» с золотой застежкой с бриллиантом «De Peers». Мужчина был в возрасте, грубыми, волевыми чертами лица он напоминал известного голливудского актера Джона ДеВольту или побритого и постриженного Богдана Черномира образца 90-х.

Вокруг визитера сразу образовалось пустое пространство. Ушлые гламурные репортеры, как будто нутром чувствовали, что здесь ничего хорошего, кроме конкретных проблем, не предвидится. Вдобавок, рядом переминался с ноги на ногу мрачный помощник в кожаном плаще «Made in the 90s» и глухих солнцезащитных очках олдовой компании «MasterBlaster».

– Уважаемый, я к дочке. Где тут гримерная? – спросил визитер у выходившего маньяка.

– Есть правила. Нельзя… – попытался было тот возразить, отмахнувшись.

– Эй, ю! Посмотри на меня!

Мягким сильным движением помощник в плаще приподнял за грудки стокилограммовую тушку Гламурного маньяка и поставил пред светлы очи хозяина.

Авторитетный гость положил руку на голову девочке с рюкзачком, провел по волосам:

– Хорошая у тебя дочь. Правильно воспитал! – душевно намекнул он маньяку и прикрыл ладонью девочке глаза.

«Черный плащ» отвесил бензопильщику пенделя, так что тот быстро-быстро побежал по лестнице, перебирая ногами и чиркая реквизитом о ступени.

– Папа пошел… за мороженым, – сказал визитер девочке, убирая руку с глаз, – и будет ждать тебя у выхода.

После окончания выступления Трэш «кожаный плащ» занял позицию у двери гримерной, не пропуская случайную публику.

Впрочем, никто особо и не усердствовал. Какое там дело до актрисы и нескромных почитателей ее таланта: пристроить сценарий, прочитать проповедь, попилить бюджет, прыгнуть в постель, получить роль – вот все, что занимало завсегдатаев и завсегдатайш гламурной кинотусовки.

Мужчина вошел внутрь:

– Ну, здравствуй, типа, доча!

Так второй раз в жизни Трэш появился залетный Батя – «бэд рашен бой». В свое время он оставил семью в 90-х ради своих криминальных подвигов и заезжей афро-американской евроденс-певицы с примечательными орально-вокальными данными и упругой задницей. Уехал из Саратова сначала в Москву, потом дальше – в веселую Калифорнию. Поднялся во время «большого хапка». Позже, в благословенные «нулевые», ему хватило ума уйти из откровенного криминала и пересесть на госконтракты. Открыл хедж-фонд в Америке. Отметился даже на Олимпиаде и Чемпионате мира. Инвестировал в предвыборную президентскую компанию толстого рыжего бабника. И теперь, здравствуйте, уважаемый бизнесмен, держит половину московского рынка киберимплантов.

«Скотина, козел, как и все мужики! – думала тогда про него Трэш, вспоминая наставления своей обиженной жизнью матери-спаниэльши. – Мне же было тогда только три года. Приперся, урод, значит, что-то ему от меня нужно! Да и морда охранника подозрительно знакомая. Ба, Вова-комиссар! Вот уж полный нежданчик!»

Воспоминания о недавнем прошлом привели Трэш в возбуждение. Чувства нахлынули. Репетицию пришлось приостановить. Трэш не могла сосредоточиться на роли и играть сексуальную жертву в ванной. Актриса нервно расхаживала по павильону, одев банные шлепки «Glucci» с помпонами в виде разноцветных черепушек мексиканцев в сомбреро, прикрывшись только розовым махровым полотенцем «Laverna Joks» с огромным вышитым лейблом в виде буквы «J». Пыталась закурить, ломала спички. Вдобавок с глаз потекла водостойкая тушь.