Евгений Переверзев - ДЕРВИШ: иногда я умираю по воскресеньям

– Сегодня возвращается Мансур, – почти не шевеля губами, произнесла она. – А я так хотела побыть с тобой еще хотя бы пару дней. Я устала от него.

– Понимаю, но ты никогда не захочешь изменить свою жизнь.

– А ты готов? – встрепенулась она. – Ты сам готов изменить свою жизнь?

– Признаюсь честно, я не готов, – выдавил я из себя и добавил: – Мне не так много лет, да и что я могу тебе дать?

Я посмотрел ей в глаза и выдохнул:

– Одной любви тебе будет мало.

– А ты проверь, если хватит духу. Возможно, я устала, потому что не ценю того, что у меня есть. Для многих это предел мечтаний, но я хочу чего-то большего.

Насколько я знаю, когда она вышла за Мансура, он был чиновником, подающим надежды, а она студенткой колледжа. Однажды на какой-то вечеринке у общих знакомых ее родителей он увидел эту симпатичную девушку.

Долгое время они встречались в городе, пересекались в кофейнях, вместе обедали, но не было и намека на то, что он сделает ей предложение. На самом деле все это выглядело как какая-то нелепая дружба: она несовершеннолетняя, а ему за тридцать. Но по непонятным причинам он развелся со своей женой и предложил ей стать его законной супругой. Она согласилась как бы в шутку, это показалось ей очень забавным. «Почему бы нет», – сказала она и через месяц с детской улыбкой крутила обручальное кольцо у себя на пальце. Париж распростерся у ее ног. Свадебная фотосессия у Эйфелевой башни, горячий глинтвейн на горнолыжном курорте, скоростной серпантин в машине с открытым верхом – в общем, жизнь превратилась в голливудскую сказку. Но после двадцати лет брака она так и не родила ему ребенка. Был период, когда они хотели сделать это при помощи новых технологий, но там тоже что-то пошло не так. Со временем Мансур перестал оказывать ей прежние знаки внимания. Она стала для него кем-то вроде домашнего питомца, за которым нужно ухаживать – кормить, играть, ласкать. Любимый котенок. Когда мы с ней познакомились, я сразу понял, что передо мной опустошенный и очень одинокий человек, не познавший настоящей любви.

Она молниеносно выскользнула из-под покрывала, и через мгновение я услышал шум воды.

– Когда я тебя увижу? – выкрикнул я в сторону открытой ванной.

– Что?

– Когда мы увидимся снова? – так же громко произнес я.

– Через две недели! – с детским озорством прокричала она в ответ.

Душ прекратил свое журчание, она появилась в дверях, одной рукой обтирая себя полотенцем, а другой снимая с головы прозрачную шапочку.

– Через две недели, во вторник, форум в Питере, – продолжила она, увлеченная процессом. – Мансур с министром летят туда на три дня. Было бы здо́рово выбраться куда-нибудь за город. Может быть, Щучинск?

Я утвердительно кивнул.

– Договорились, – обрадовалась она. – У моей маникюрши в Щучинске у озера есть небольшая дача, я возьму ключи. Сама остановлюсь, как обычно, в отеле, а ты приедешь на дачу. Вечером я тебя навещу.

– Хорошо, тогда я возьму три дня в счет отпуска, – поддержал я ее ребяческий запал. – Приеду и буду ждать твоего звонка.

– И все? – удивилась она.

– Ну да…

– И даже не поцелуешь? Хорош любимый.

Я поднял глаза: она стояла на пороге квартиры при полном параде.

– Погоди, – я быстро встал и подошел к ней, – я провожу тебя до машины.

– До подъездной двери, – ласково произнесла она и прикоснулась пальцем к моим губам, тем самым показывая, что ее слова не подлежат обсуждению. – Я выйду через кофейню.

Кофейня, которая располагалась на первом этаже моего дома, имела выход в наш подъезд. И поэтому, когда в восемь утра бариста варил свою первую чашку, аромат поднимался до самого верхнего этажа, и опьяненные жильцы, спускаясь по лестнице, обязательно заглядывали в это заведение за своей порцией утренней бодрости.

– Хорошо, – согласился я, – до первого этажа.

Со второго этажа мы спускались около десяти минут, обнимаясь и замирая в долгих поцелуях. Это была любовь? Возможно. Но в чем я был уверен, так это в том, что мы не хотели расставаться даже на минуту.

– Все, остановись, – она постаралась вернуть нас к реальности. – Две недели, просто потерпи.

Я прислонился взмокшей спиной к прохладной стене подъезда, пытаясь восстановить дыхание. Привычными уверенными движениями она поправила свою прическу, быстро одернула юбку и скрылась за дверью кофейни. Потом внезапно вновь появилась на площадке, крепко прижалась губами к моим губам и исчезла, теперь уже окончательно. Я обмяк и, съехав вдоль стены, опустился на корточки. Достал из кармана пачку сигарет, затянулся и, громко выдохнув, выпустил струю дыма к потолку. Опустил взгляд и вдруг заметил, как что-то сверкнуло у основания ступеньки. Приподнявшись, я протянул руку и обнаружил маленькую женскую сережку из белого блестящего металла, усыпанного мелкими прозрачными камешками. Это была ее сережка, видимо, выпавшая в суматохе страсти. Я бросил сигарету на пол и сломя голову кинулся на улицу в надежде опередить ее отъезд. Выбежал из подъезда, одним прыжком преодолел тротуар и… И всё. Последнее, что я запомнил, это свет ярко-красных фонарей ее «Кайена» на другой стороне перекрестка. Так я умер.

– Прошу прощения, – перебил молодой усатый человек худощавого сложения. – Макс, я потерял логическую нить. Что значит умер?

– Это был небольшой грузовик, развозивший напитки по магазинам.

– Вас сбил грузовик?

– Да, сбил. Насмерть.

Собеседник потер переносицу:

– Как насмерть?

– Ну, колесами правой стороны он проехал по мне полностью, судя по всему, я умер мгновенно.

– Вы шутите? – собеседник нервно дернулся в кресле.

– Какие могут быть шутки?

– А с кем тогда я сейчас разговариваю?

– Вы разговариваете со мной как с Максом Галиевым, а тогда умер я – Давид Коржев.

Макс встал, подошел к окну и открыл створку.

– Виктор, – обратился он к собеседнику, – вы пообещали внимательно выслушать меня и записать наш разговор, а я пообещал вам, что история, которую вы услышите, изменит вашу жизнь.

Макс подошел к столу, налил в стакан воды и сделал жадный глоток.

– Люди часто признаются вам в своей собственной смерти?

– Вы меня простите, Макс, но ваша история звучит не то чтобы необычно, – Виктор пытался выразиться деликатно, – она звучит как нелепица, как дикая фантазия.

– Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, – спокойно согласился Макс, – но вы даже не представляете, что почувствовал я после осознания факта собственной смерти.

– Вы хотите сказать, что на данный момент вы мертвы? – Виктор протянул руку к лежащему на столе диктофону.

– Не спешите выключать запись, Виктор, – одернул его Макс. – Возможно, именно сейчас вы получаете материал, который сделает вас знаменитым. Это не выдуманная история с желтых страниц, такой шанс дается раз в жизни.