Людвиг Герхард - Роботсмэн. Сто лет спустя

– Так вот какая ты ответственная! Слушай, а давай я тебя для удобства, ну чтобы всё время с прабабкой не сравнивать, сразу её именем назову? Здорово придумал?

– Не здорово. А давай я тебя Вотром назову? Помнишь? Начальник разведки, которого за коварство прабабка спалить хотела. А я есть я – Этна. И прошу при мне о своих бывших не вспоминать.

– Ревнуешь. Даже к прабабушке любимой. К кровати приревнуй, на ней я тоже сплю.

– На ней – не с ней. На мне не засыпал. Вот я и не ревную.

– М-да. Никогда не будет просчитан алгоритм мысли, рождённой в женском интерфейсе. Никогда не уловить причинно-следственных связей в женской логике. Если это вообще логика.

– А всё потому, что вы, мужчины, женщину по себе меряете, и что у вас не сходится, вы переводите на нас. А вы не сравнивайте несравнимое, и всё у вас сойдётся. Мы – ваша противоположность. Посмотришь так, и всё у тебя сойдётся. Мы с вами – параллельные миры. В них параллели не сойдутся. Даже в перспективе есть зрения обман.

Корэф уверенно выпрямился на стуле:

– У женщин логика – самое слабое звено. Мешают вспышки чувств и выползших инстинктов. Мужчина Лобачевский доказал, что параллели могут и сойтись.

– Женщина просто другая, не такая, как вы. По-другому думает. Логика не может быть только вашей, а если вашей, то правильной. Вы с первых слов женщины настроены её не понимать. Как и во всём, торопитесь её прервать, отмахнуться, точнее, захлопнуть, как непрочитанную книгу, чтобы не заморачиваться сложностью сюжета.

– Вас остановишь! Вас прервёшь! – усмехнулся Корэф.

– А ты ко мне прислушайся! Доверься, ведь доверяют рассвету, что день настанет. Тогда поймёшь, что разные у нас и мысли, и инстинкты, и к разным нас ведут делам. Ход наших мыслей, действий, пусть и нелогичных, не помешал выращивать вам смену. Ну что? Ты алгоритм мой разгадал?

– Пока не улавливаю, – слукавил Корэф. Он этому всему когда-то Этну обучал, преподавая психологию.

– А ты попробуй от обратного пойти. То есть рассуди по поведению моему, по действиям, по поступкам… Ну же! О чём я думаю, что за стремления?

Корэф пожал плечами:

– Наверное, меня потеряла и повсюду ищешь, чтобы обнять и прижаться ко мне.

– Глупенький! Ты у меня на верёвочке! Всё время под контролем. Я знаю, где тебя оставила, и посматриваю, незаметно возвращаясь и спрашивая, где ты можешь быть!

– Какая ты! – прикинулся простачком Корэф. – Стены просвечиваешь? Меня насквозь видишь?

Этна всмотрелась в лицо Корэфу:

– Да ты меня разыгрываешь! Ах ты профессор женской наивности!

– Ладно, ладно! Только не нàсмерть!

Корэф выставил для обороны руки. Но не успел договорить, как был повержен набросившейся львицей, срывающей с себя одежду. И он ответил за розыгрыш по полной программе их семейной традиции. Хорошо ещё, что его энергогенератору в малом тазу износа не было и нет.

Прошёл час. Корэф и Этна лежали нагие на софе. Заговорили.

– Ясно, с ума ты не сходишь. Но, как кошка перед беременностью, присматриваешься к обстановке. Ты лучше присмотри себе партнёра.

– Я была у врача в клинике. Говорит, всё в порядке. Нужен донор. Надо подыскать. – Этна повернулась к Корэфу и всмотрелась в него.

Корэф удивился:

– Ты это мне?

Этна хитро улыбнулась и кивнула.

– Не, не! Отцом буду, роды приму. Но мужиков подбирать и присматривать?! Может, для тебя ещё и уговорить кого?! Нет!

Этна надула губки:

– Корэф, я не хочу выбирать. А вдруг он захочет переспать со мной? Я всё-таки у тебя самая красивая.

– Ну и что? Ты знаешь, во мне ревность отключена. В себе сперва я разобрался и отключил эту опцию. Потом всем роботсмэнам подсказал. Однажды приходилось с ревностью столкнуться. От этого животного инстинкта одной роботсвумэн пришлось нам с Анжи побегать по Земле, чтоб смерти избежать. Трагедии в истории людей все начинаются с ревностной интриги. Коварство побеждает. То заурядный дипломат пристрелит равнодушно гения-поэта. А то придушит темнокожий генерал небесной прелести невинное создание. За каждую подругу рогами, как быки, дерутся. Придумали прикрыть инстинкт животный честью! «Друзья до гроба» вдруг становятся врагами, предают, клевещут, закалывают и стреляют. Лишают жизни и любви, чтоб только честь животная была довольна! А ревность к власти властолюбцев?! Богатых – к их богатству! Если подытожить, то естественный отбор животных людям вреден. Не лучшее губило генофонд. Под маской натурального отбора и лживости моральной сжигались красота, и совершенство тел, и мыслей глубина в десятках тысяч инквизиции кострах. Творили зло оставленные в людях корни диких предков. Мы, роботсмэны, совершеннее людей. Нам легче жить без глупости животной.

– А мне наоборот! Мне ревность нравится. Люблю поревновать. Страдать в кошмарах страстных сновидений. В мечтах борюсь за обладание тобой. Мне нравится, когда тебя с завистливым дыханием рассматривает кто-то из подруг и загорается с твоим к ней приближением. Мне страстно хочется вцепиться в волосы и драть её, как кошку, чтоб видел ты, что только я прекрасна, что за тебя борюсь и только я достойна!

– Какая разница, кто на тебя посмотрит, тем более с восхищением? Какая разница, что в мыслях он с тобою совершит? Мне всё равно. У нас свобода мысли в рамках черепной коробки. К тому же красота твоя – не вымысел моего воображения, коль скоро в мыслях мужиков находит подтверждение.

– А мне не всё равно! Я не хочу любезных комплиментов, лести или сальных предложений слышать. Ни с кем ни целоваться, ни распалять в ком страсти, ни… переспать тем более. Только ты и только для тебя! Короче, шеф! Найдёшь или подберёшь по всем параметрам науки, который мне, то есть нам, подходит, уговоришь его сцедиться. А я прибуду в клинику и буду ждать, когда доставят семена, чтобы начать посев. Задачу понял, любимый мой профессор? Выполняй, – и львица кротко улыбнулась.

– Теперь понял. Хорошо, что я на тебе женился!

– А если бы не женился?

– Скольких бы ты замучила, пока набрела на меня. Характер золотой!

– Да. Наверное. На тебе бы остановилась, – Этна ответила серьёзно.

Как-то сидели в полупустом ресторане. Играла музыка, но было тихо. К их столику подошли командир Дебьерн и его постоянная спутница, старшая стюардесса Орна.

– Позвольте, мы присядем за ваш столик?

– Пожалуйста, конечно! Мы только рады! – привстал Корэф, предлагая жестом сесть. – Не видимся мы месяцами.

– Вы уже знакомы с моей старшей стюардессой. Но сегодня вы познакомитесь с ней как с моей супругой. Она меня преследует, чтобы мы с вами подружились ближе.

Этна и Корэф тепло поздравили супругов.

– Действительно, давайте дружить семьями! А где шампанское? – наигранно развела руками Этна, улыбаясь.