Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 1. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Как же тогда появились Философы, Финансисты и Чиновники.

– Волшебники – не Боги, придуманные людьми. Волшебники – это обычные люди. И хотя они намного опередили в своём творческом развитии других людей, при всём при этом они не в состоянии поднять человечество в его развитии в одночасье. Какое-то время они просто регулировали ситуацию, не давая ей выйти из-под контроля. Но долго это продолжаться не могло. Ведь, в отличие от религиозных и политических организаций, быть Волшебником можно только добровольно и не каждому. Волшебники не объединились в секту, которая заковывает дух человека, вселяя в душу человека страх и не давая человеку возможности свободно мыслить. Волшебники, напротив, всячески старались своими действиями, ни в коем случае не вселять в человека страх, дабы не поработить человека. Они просто исполняли желания человека, но оставляли при этом этого человека свободным.

– И в чём проблема?

– Проблема в элементарной нехватке кадров. Не все люди на планете хотят жить более ста лет, а Волшебник обязан согласиться на то, чтобы жить более ста лет. Волшебник, конечно же, может и не прожить столько, в силу каких-либо обстоятельств, но он обязан дать своё согласие на это. Не все люди готовы отказаться от того, что для почти всего человечества является смыслом жизни. Например, Волшебники не стремятся к власти, богатству и славе. Много ещё чего. Я же не случайно сказал, что Волшебником может быть не каждый. И в один прекрасный день очевидным стала именно нехватка кадров. Волшебников стало не хватать.

– Тогда они подключили к делу Философов? – спросил Беломор.

– Совершенно верно. Именно тогда и состоялась первая конференция Философов планеты.

– И история повторилась?

– Не совсем так, но примерно…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Как и Волшебники, Философы не помешаны на деньгах и власти, – говорил Добельман, – но есть и отличие от Волшебников, Философы обожают славу и только славу.

– То, что философы нуждаются исключительно только в славе, я понял ещё на первом курсе, – сказал Беломор. – Поэтому подумал и решил, что вряд ли смогу быть только философом. Одной славы мне не достаточно. А если честно, то слава мне вообще не нужна. Деньги нужны только в той степени, в какой они дадут мне власть… Но и власть – это ещё не всё, что мне надо. Я хочу овладеть секретом страха. Хочу быть способным вселять ужас. Я сам хочу быть страхом. Я – это страх, а страх – это я. Понимаете? Я всегда думаю о смерти…

Некоторое время Михаил Израилевич просто смотрел на Беломора, пытаясь понять им сказанное.

– Да, Лёва, Вы правы, – сказал Михаил Израилевич, – Вы рассудительны, Ваша голова полна разного рода идей, мало понятных даже мне. Честно говоря, я не понимаю, что Вы имеете в виду, когда говорите, что хотите быть страхом, но… Впрочем, сейчас, это всё не важно. Ваша алчность не позволит Вам стать Философом, это точно. Но это Вам и не нужно. Каждый человек должен становиться только тем, к чему он действительно стремится. Пока что Вы, Лёва, стремитесь к деньгам и к власти. В будущем эти стремления приведут Вам к чему-то новому. Никто сейчас не скажет, к чему именно приведут Вас Ваши стремления, да это и не важно. Но, вернёмся к Философам. Конечно, Философы, как и Волшебники, не помешаны на деньгах, но… уровень уже не тот.

– В каком смысле, Михаил Израилевич? Если я правильно Вас понял, то все существующие организации имеют уровни и этим отличаются друг от друга?

Добельман внимательно посмотрел на Льва Николаевича и вздохнул.

– Увы, Лёва, увы, – тоскливо произнёс Добельман, – Волшебники этого сразу не учли. Им почему-то казалось, что в каждом человеке заложено стремление к развитию, а оказалось, что в человеке заложено не стремление, а наоборот, всяческое сопротивление к развитию.

– Вы намекаете на то, что Волшебники – это определённый уровень развития человека?

– Высший уровень, Лев Николаевич, высший, – торжественно произнёс Добельман. – Волшебник – это человек в абсолютном значении этого слова. Волшебник – это гармония в сочетании таких противоречивых понятий как: тело человека, его душа и его дух. Волшебник – это человек, который наслаждается истинным своим предназначением, а не удовлетворением потребностей развращённой Души, ненасытного Духа и больного Тела. Философы – это, безусловно, высокий уровень, но до Волшебников им далеко. Жажда славы, жажда признания, желание быть понятым при жизни, мешает подняться Философам на ту высоту, до которой поднялись Волшебники.

– Простите, Михаил Израилевич, – перебил Добельмана Беломор. – Уровни влияют на возможности?

– Безусловно… Безусловно уровни влияют на возможности. Возможности Волшебников безграничны. Они способны творить всё, включая счастье. А чтобы творить счастье, Лёва, надо быть счастливым человеком.

– А Философы, стало быть, обладают уже меньшими возможностями? – спросил Беломор.

– Как человек, да, Философ менее могуществен, чем Волшебник, но как организации, они примерно одинаковы по возможности. Всё, что не достаёт в личном, компенсируется материальным. Философы уступают Волшебникам личными качествами, но компенсируют недостаток деньгами.

– Догадываюсь, что Вы скажите про остальные организации, – задумчиво произнёс Беломор, – Финансисты ниже по своему уровню развития, чем Философы, но компенсируют недостаток более значительными материальными возможностями.

– Правильно, Лёва, всё верно. А Чиновники уступают в своём развитии Финансистам, но превышают их по своим, как это не парадоксально звучит, финансовым возможностям.

– Михаил Израилевич, вернёмся к Философам. В чём именно уступают Философы Волшебникам?

– Мы – лентяи и завистники, Лев Николаевич. Слава, к которой мы стремимся и которую достигаем, сделала нас завистливыми лентяями. Всё, на что нас хватает, – генерировать идеи, основанные на зависти. Даже если мы что-то и знаем, то все наши знания исходят из нашей лени и нашей зависти, и этим ограничиваются. Зависть и лень не позволяют нам жить так, как мы учим. Волшебники идут дальше. Они не просто знают, но и делают это. Волшебник способен воплотить в реальность любую идею, в отличие от Философа. Философ удовлетворяется исключительно своим знанием. Слава не пускает нас дальше. Более того, Лёва, на этот вопрос я даже не знаю ответ. На этот вопрос знают ответ только Волшебники. И то, что я сейчас Вам говорю, – это не то, что есть в действительности, а та гипотеза, до которой развилось моё сознание и моя способность порождать те или иные идеи. Мне, как Философу, достаточно чувствовать себя знающим КАК и более мне ничего не нужно. Более того, я, как Философ, вообще поставил бы точку в этом месте развития человека. Моя мечта, мечта Философа, – стать чистой мыслью, способной без каких-либо искажений воспринимать действительность и на этом основании делать абсолютные умозаключения. Я бы даже с удовольствием вообще не рождался. Мне абсолютно неинтересно воплощать свои идеи в реальность. Волшебник скорее сойдёт с ума, чем согласится отказаться от возможности воплощать все свои идеи в реальность.