Софья Мироедова - Волна

– Нет, я завела его. Два года назад.

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – В таком случае ты его от меня скрывала.

– Вот я именно об этом и говорю! Понимаешь! – Мари повысила голос. – Я помню вещи, которых нет, фикусы под окнами меняются на дубы, а прическа Фила из ирокеза превращается в лысину! Я думаю, что я в игре. И память течет!

– Это то, что вы с Чаном объясняли мне в начале вечера?

– Да! Черт, не случайно же он оказался здесь… Бред какой-то. Может быть это была попытка вытащить меня из сеанса?

– Мари, – Саша подошла к подруге и заглянула ей в глаза. – Как давно ты делала тест на психологическую устойчивость?

– Сегодня, – отмахнулась она. – Судя по всему, со мной все в порядке, – она стукнула по запястью и перед ними на появившемся экране отобразились показатели ее здоровья.

– Но ты ведешь себя странно, – настаивала обеспокоенная коллега. – Ты уверена, что твое приложение не сломано?

– Да, – Мари покачала головой, – к тому же я приняла этот твой нейролептик, помнишь.

– Помню. Может, доза была маловата? Возможно, у тебя нервы расшалились из-за нагрузки?

– Не говори глупостей, – огрызнулась девушка. – Я пытаюсь с тобой поделиться, а ты несешь какую-то чушь!

– Ну уж нет, – Саша взвилась, – не надо перекладывать с больной головы на здоровую! Если кто-то из нас бредит, так это ты!

– Ладно, – медленно выдохнула Мари и посмотрела на церковь. – Забудь. Наверное, ты права, и я просто устала, – она переводила взгляд с одного узкого отверстия окна на другое, загадочные звери над ними застыли в неправдоподобных позах, будто еле сдерживаясь, чтобы не измениться. – Ну что, закажешь такси? – спросила она подругу, не отводя глаз от узоров. – М?

Мерцавший неоновый свет вдруг вспыхнул ярко-голубым свечением и погас.

– Саш? – оглянулась Мари.

Вокруг было пусто: подруга исчезла, модный район сияющих высоток превратился в безлюдную равнину. Девушка в испуге отпрянула и, внезапно поскользнувшись, упала навзничь, больно ударившись копчиком.

Наш следующий «Караван» открывает невероятное соло на барабанах небезызвестного Рафаэля Чассина. Его ритм отдает чем-то первобытным с вкраплениями североафриканского звучания. Вместе с ним в первые минуты произведения мы словно погружаемся в берберский вечер у огня, пока духовые не возьмут верх и вместе с Хью Колтманом, вокалистом и руководителем группы, не зададут уже знакомый нам ритм изобретенной когда-то Эллингтоном мелодии.

«Караван» Колтмана в лучших традициях Новоорлеанского джаза сбивает привычный нам темп произведения. Пианист, Гаель Ракотондаб, стучит по клавишам с энергией, которой бы позавидовал сам Брубек, выводя рисунок легендарного стандарта на новый уровень озорства. Лишь духовые ориентиры Джерома Этчберри на трубе и Джерри Эдвардса на тромбоне возвращают мотив в известное нам русло.

Итак, второй в нашем параде «Караван» Хью Колтмана и его неподражаемого оркестра прямиком из две тысячи восемнадцатого года со сцены легендарного фестиваля в Марсиак.

Мари села, потерла ушибленную спину и подняла глаза. Перед ней была бескрайняя заснеженная равнина с прочерченной, точно углем, линией горизонта, занятого полосой тесного леса. Неоновое свечение улиц сменилось холодным сиянием луны. Белый снег искрился в этом магическом свете, словно перемигиваясь с заполненным светлячками звезд и спутников небом. Ледяной воздух врывался в легкие, возвращаясь оттуда надсадным кашлем. Мари поднялась, под ней оказалась длинная темная полоса льда. Она осторожно отошла и отряхнулась от липкого снега. Ее ладони прятались под плотными неопреновыми перчатками. Из-под широкого белого шарфа выбились две толстые рыжие косы.

– Что за, – вслух выдохнула она, и вместе с теплым воздухом перед лицом возникло облачко белого пара. – Зима?.. – Мари раньше не видела такого снега. Холодными зимними ночами лужи иногда покрывались инеем, а под Новый год можно было поймать в небе несколько снежинок. Но таких высоких сверкающих сугробов в этой местности не было уже больше ста лет, если верить учебникам по экологии.

«Так…, – она попыталась навести порядок в собственных мыслях. – Только что я была посреди города, а теперь оказалась окраине. Неужели где-то еще остались такие просторы? – она огляделась: единственным, что по-прежнему было на месте, оказалась церковь. Та не изменилась ни на йоту, лишь рассеялось яркое свечение ночных улиц. – Я все еще там?»

Девушка решила обойти древний храм в поисках объяснений, но едва она приблизилась ко рву, засыпанному толстым слоем снега, ее череп неприятно зажужжал.

– Нет, что это? – вслух вскрикнула она и ощупала свою голову.

Постепенно, как очертания рыб в прозрачной воде, начали проступать воспоминания. Она задрала рукав теплой куртки и увидела, что под тонкой кожей запястья мигает голубой огонек. Она интуитивно нажала на него, и вибрация сменилась сонным мужским голосом:

– Маш, ты где?

– Кто это? – испуганно спросила девушка, пытаясь нащупать в памяти подсказки.

– Ты что, спишь? – в голосе послышались ироничные нотки. – Мы же договаривались начать пораньше!

– Нет, – в голове Мари, путаясь и спотыкаясь друг о друга, начали выстраиваться в ряд знакомые образы. – Ги?

– Ну а кто ж еще?! Ты скоро?

– Я…, – она в панике осмотрелась, пытаясь понять, где именно находится относительно звонящего.

– Да, вижу, – отмахнулся Ги. – Судя по твоей геопозиции, ты совсем близко. А чего молчишь тогда?

– Задумалась…

– Ладно, я тут уже битый час тебя жду, не выспался. Сама-то как? Сварить кофе?

– Давай.

– Окей, тогда пойду молоть зерна. Тебе как обычно?

– Да.

Ги без лишних слов отключился. Мари зажмурилась и тряхнула головой. У нее было чувство, что она только что очнулась от глубокого сна. Словно вынырнула из крепких объятий другого мира.

Что это было? Неужели она так глубоко задумалась? Постепенно начали возвращаться воспоминания: она шла, точнее, ехала, – девушка нашла глазами потерянную после падения доску, – в лабораторию, чтобы проверить, как работает финальная версия кода. Что же случилось? Может быть, она потеряла сознание от падения? Сильно ударилась? – Мари пощупала голову на затылке, следов ушиба не было.

«Странно», – заключила она, достала магнитную доску из сугроба, встала на нее, оттолкнулась от скользкой дороги, и поехала в сторону лаборатории.

Тьму раннего утра прерывали лишь редкие мерцавшие фонари, торчавшие вдоль главной трассы. Через пять минут она остановилась возле древнего пятиэтажного панельного дома. Стены пошли трещинами, сквозь которые пробивались голые ветки куцых деревьев. Мари спрыгнула с доски, подхватила ее, взяла под мышку и двинулась в сторону входа. Пустые окна здания лениво таращились на девушку, провожая ее к зияющему в ночи отверстию двери подъезда. Она зашла и в оглушительной темноте по стенке поднялась на второй этаж. Практически все квартиры пустовали. Те небольшие остатки человечества, решившие остаться на Земле, предпочитали жить в крупных городах. Зато здесь не нужно было платить за аренду. Постучавшись в высокую металлическую дверь, она стала ждать Ги, рассматривая порхавшие за окном подъезда снежинки. Мари думала, что оказалась здесь по ошибке – слишком уж хорошо она помнила свою прежнюю жизнь, увиденную то ли во сне, то ли в видении.