Роман Дальний - По вашему слову память: да будут их грады построены

Физиологическим же бонусом идёт замедленное старение и усиленный иммунитет. Но не бессмертие: гарантированный срок жизни биолема составляет минимум 20 лет, максимум 150 (взято с потолка, между нами), оговаривается в контракте, а каждый десяток лет добавляет лишний ноль в его стоимости. Но никто не мешает заказать потом следующего. Срок изготовления: сутки, в экстренных случаях – до двух часов на нескольких биопринтерах, с последующей сборкой эдакого монстра Франкенштейна и соответствующим увеличением стоимости. Но от несчастных случаев, знаете ли, никто не застрахован.

Что поднимает и вопрос актуальности загружаемого в нового биолема «state of mind». Тут вопрос решили просто: даже конченые мизантропы и социофобы хотя бы раз в неделю пользуются будками, в норме же – гораздо чаще. А небольшой чип-передатчик автоматически обновляет резервную копию заказчика при каждой активации будки, используя распределённые ресурсы транспортной сети. Дёшево и со вкусом.

Одна вот беда: как только биолем готов, включаются биологические часы. Взведённые на оговоренный контрактом срок. И их не остановить, не замедлить. Иными словами: хранить про запас несколько туловищ не получится даже при теоретическом финансовом безлимите. Именно поэтому наши клиенты предпочитают не дожидаться состояния, когда всё уже болит и ничего не помогает, а проводить процедуру прямого переноса «души» в готовый биолем. В последнее мгновение такой процедуры две только что идентичные личности смотрят друг на друга: одна, которой сейчас введут смертельную инъекцию и другая, которая автоматически вступает в юридические права, как только медик подтвердит физиологическую смерть исходной оболочки.

Уверяю вас, оно настолько же жутковато выглядит, насколько и звучит. Откуда и реплика «Сотворения Адама» в операционном зале, и деликатно прописанная в документах «Сантана», и общая светлая торжественно-мистическая обстановка – даже полное понимание особенностей процедуры не избавляет клиента от подспудного страха смерти, приходится оказывать психологическую поддержку даже закоренелым циникам и тем, кого «при жизни» иначе как мудаком не называли. И вроде удаётся – никто не жаловался.

Ну а теперь представьте, что весь вышеописанный и в лучшем случае двусмысленный макабр происходит в обществе, которое совсем недавно не на живот, а на смерть боролось не только с эвтаназией, но и с клонированием. И боролось, как казалось, по глубоко укоренившимся этическим соображениям. Агрегация совершенно справедливо рассудила, что тут нужен таран помощнее. Им и стали дупли, незатейливо полученные наложением слов «дупликат» и «дубль». А ну-ка, господа, кто тут собрался жить вечно? Ну же, богатенькие и потому влиятельные буратинки, несите ваши денежки! Оглянуться не успеете – и вот вам снова семнадцать, если хотите, но теперь вы точно знаете – что делать с первой красавицей класса на выпускном балу. Бонус левел! Призовая игра! Всё было не зря, дядюшка Скрудж!

Слишком топорно? Слишком грубо? Слишком явно проглядывает харя номенклатурного «искусства»? Не вопрос! А ну-ка, господа, кто тут у нас родился с неизлечимыми болячками и уродствами? До 40% валовой прибыли от контрактов с богатенькими буратинками идёт в благотворительный Фонд имени Стивена Хокинга! Лотерея бесплатных биолемов среди тех, кому биолем действительно нужен, но кто не может себе позволить даже мизинца на ноге! Кто сказал «оптимизация налогов»? Да как вам не стыдно! Типун вам на язык! И порицание потомков в придачу!

Утрирую сейчас, конечно, но сия дурная хорея оказалась отличным противовесом гольному моралфажеству, извечной слабостью коего является перевод дискуссии в эмоциональную сферу ввиду хронической неспособности подверженных к аргументированному спору. Получилась отличная, ненавязчивая пародия. И солгу, если скажу, что в сценарии изначально не значилось «бросить кость собакам и продолжить разговор с адресатами». И адресаты услышали. А когда они услышали, ещё вчера казавшийся несокрушимым условный бастион не то, что пал, его прострелило насквозь, как кукольный домик из противотанкового орудия. Сетевые и медийные паладины даже понять толком не успели – что именно произошло, а технология биолемов уже вышла на стратегический простор.

Победители проявили великодушие. Победители взяли на себя обязательство вынести все исследования биолемов и их производство на марсианские базы. Победители клятвенно заверили, что никаких модификаций дуплей, дающих им заведомое конкурентное преимущество перед обычными людьми, производиться не будет. Победители проспонсировали создание дополнительного департамента в Наблюдательном Совете для контроля за направлением непосредственно на местах. Победители пообещали сделать биолемов более доступными, хотя бы для среднего класса. И, в какой-то мере, обещание сдержали: то, что с лёгкой руки одного из сотрудников «ГенТеха» стали называть «брачные контракты», окончательно сломило сопротивление в статистически заметных значениях.

А началось всё с мохнатого, мерно урчащего у меня на коленях. Около полувека назад. Вроде как совсем немного, пара поколений людей, но мир вокруг меняется так быстро, как не менялся даже после полупроводниковой революции. Уверяю вас, я жил тогда. И даже вот в этой же самой, подутомившей уже инкарнации. Хотя подутомила, следует понимать, не столько она, а сколько пресловутый темп жизни. Досидел же я как-то в одной тушке аж до самого неолита и не особо ныл. И не только я, целая банда Выживших – Праймов из тогдашней Агрегации, умудрившихся пережить штурм Дильмуна. Так что когда в Библии патриархам приписывают совершенно нереалистичные сроки жизни, они и вправду нереалистичные. Настоящие патриархи жили дольше. Намного дольше.

Тут я вынужден вскользь коснуться мифа о вечной жизни вампиров. Теоретически , вампир может жить вечно. На практике ни один из тех, кто некогда пришёл в наш мир как «выброска №#» не дожил в том же теле даже до расцвета Pax Romana. Изредка погибая, но большей частью совершая Исход – добровольный отказ от жизни с моментальной остановкой всех функций организма по мысленной команде. Много позже причину таких необоснованных на первый взгляд отказов прозвали эмоциональным выгоранием. Такие дела.

Студийный свет, студийный грим, студийная атмосфера.

– А вы можете описать, каково это – если и не вечно жить, то очень-очень долго сохранять молодость и здоровье? – со скрытой лёгкой грустинкой в голосе как-то спросила корреспондент одного из стриминговых сервисов, только-только перевалившая за лучшие годы.

– О, это очень просто! – ответил я, – Представьте, что все, кого вы когда-либо любили, все, кто когда-либо был вам дорог, умерли. Умерли так давно, что вы даже лиц их не вспомните, не посмотрев в фотоархив… – И, после недолгой паузы, добавил. – Да, попутно сдохли все ваши враги, но как-то оно не сильно утешает. Даже если пообоссать их могилы…