Роман Дальний - По вашему слову память: да будут их грады построены

И заключается оно в том, что базис сей – фундамент цивилизации. Такое вот громкое упрощение. А вот прочность цивилизационного фундамента напрямую зависит от того, на каком идеологическом растворе его замешали. А прочностное качество идеологического раствора напрямую зависит от того, насколько далеко его доктрина расходится с натуральным положением вещей. Я намеренно тут избегаю темы деклараций истинности, ибо там всё одним миром мазано. На социальном же уровне такие расхождения приводят либо к реформам, либо к краху систем. В первом случае граждане интуитивно понимают, что идти против природы – ссать против ветра, как говорят в народе, а потому неплохо бы сменить направление истечения; во втором случае граждане не менее интуитивно догадываются, что отличным решением будет увеличить напор. Со всеми вытекающими.

Самый яркий пример первого случая на моей общей с Агрегацией памяти – лютеранские реформы. Церковь настолько глубоко погрязла в гуманистических достижениях, что северный пушной зверёк уже стоял на её пороге. Или, можно сказать, она одной ногой стояла на свалке истории. И анкида денно и нощно (и небезуспешно, благо, останавливаться никто не собирался) работали над тем, чтобы туда ступила и вторая. Но тут появился немецкий гадёныш и подпустил нам своих тезисов. И наш условный идеологический таран, который должен был одним точным, точечным ударом в опорную точку несущего остова обрушить всё здание к едрене фене, вызвав эдакий эффект домино, с громким «ЧМЯВК!!!» вошёл в вязкую богословскую жеванину и там застрял.

Наши политические оппоненты кто сохранял рожу кирпичом, кто откровенно скалился, а кто, блюдя традиции, угрожал убить. Их победа отлилась им в Тридцатилетнюю войну и Варфоломеевскую ночь, а нам пришлось вздохнуть и заняться проектированием того, что позже стало известно, как эпоха Просвещения. Результаты вы наверняка примерно знаете. И про перекосы на местах, к сожалению, тоже. Но мы ведь и не претендовали на безгрешность, верно? Но, как бы там ни было, даже сейчас Церковь – стоит. Да, её удалось во многом где загнать в культурологический загончик, где выдавить в третий мир, но секуляризация – не декапитация, знаете ли.

Да. И. Историческая справедливость требует тут от меня сделать ещё одну ремарку. Касаемо того, что анкида всю дорогу совершенно терпимо относились и относятся к верующим и вере, покуда всё это дело носит личный, интимный характер. Но вот как только какой-нибудь авгур начинает решать – когда легиону идти в бой, а уж тем более, если какой легионер вдруг решает в бой не идти вовсе по соображениям религиозной совести, тут отношение меняется на прямо и где-то даже крайне противоположное.

Но о нелёгких взаимоотношениях кшатриев и брахманов у меня ещё будет возможность рассказать, когда я (возможно) перейду к краткому пересказу приключений одного тамплиера-ренегата, а пока замечу ещё только, что излагаемое мною не есть объективная действительность, а есть представление о таковой в ганцфельде анкида (коим не занимать самомнения считать, что множество точек зрения даёт более точную картину), дополнительно преломленное в эмпирическом зеркале моей актуальной инкарнации. Помните об этом, или извлеките мнебук из нейроридера вовсе.

А сейчас я перейду ко второму случаю, классическим образцом которого мне представляется крах СССР, или, как его ещё называют, «крупнейшая геополитическая катастрофа XX-го века». Мне привелось пожить немного в те времена прям вот в текущей инкарнации, и потому я могу точно рассказать вам от первого лица, почему «кругом враги, они всё поломали!» – не больше, чем защитная реакция психики. Вообще типичная для случаев, когда требуется признать свою вину. Ну а почему, если в сетевых резервациях, ностальгирующих по кумачовому лубку (давно уж редких и малочисленных), тонко намекнуть на то, что прочные вещи вообще-то так легко не ломаются, последует либо молчание, либо ругань – ответ вы без труда найдёте сами.

Итак. Я спокойно себе работал в лаборатории одного заштатного НИИ в должности техник-лаборанта, в перспективе заканчивал аспирантуру и целился на мягкое место завлаба в нашем же чудесном институте. Небогато амбиций, но происходили то ещё в человеческие мои времена, до эпи-генетического сдвига, да и не о них речь. (Заметка на полях, генетическая: эпи-генетический сдвиг активируется эпигенетическими механизмами, но приводит, после активации таковыми рекомбинантного гена, к лавинообразной перестройке всего генома «на ходу». ) Речь про то, что на непосредственном рабочем месте я появлялся где-то раз в пару недель, пыль с оборудования протереть и по-шурику сварганить чего правдоподобно-отчётного для начальства о невероятных трудовых подвигах. Ну и для начальства повыше, когда оно оказывалось рядом с какой-нибудь неожиданной проверкой, о которой все знали, и требовалась срочная имитация бурной деятельности.

Но случалось такое редко. По той простой причине, что начальство занималось ровно тем же самым, чем занимался и я, и весь остальной институт – своими делами в рамках того, что тогда называлось «хорошо устроился»: стол отдельный, деньги вовремя, халтура к месту. И мухи не кусают. Понимали ли мы тогда, что в наших отчётах – полная липа? Разумеется. Понимали ли мы, что начальство понимает, что в наших отчётах – полная липа? Догадывались, но в совершенстве владели двоемыслием. Догадывались также, что такого же качества отчёты (ну а какими они могут быть на таких-то исходниках?) идут и от нашего начальства на уровень повыше. А оттуда – ещё выше. И ещё. И… страшно подумать. Вот и не думали. А там, где не думать не получалось уже совсем, пользовались простыми объяснениями.

Вопрос:

Почему такое изрядное количество научных публикаций, диссертаций и нормативных статей в «Изобретатель-рационализатор» не даёт практически никакого осязаемого «выхлопа»?

Ответ:

Ну, там (палец вверх) люди-то поумнее сидят! Зато вона какой у нас институтище!

Итог:

Ага. Аж 200 фирм и фирмочек уместилось на бывших территориях после исторических 90-х.

Так я мог бы добавить сейчас, но не будет ли слишком жестоко?

Вопрос:

А почему, когда нас и другие институты массово высылают «на картошку» едва ли не до последнего человека, сии вояжи практически никак не сказываются на интеллектуальной жизни страны?

Ответ:

Сам дурак! Ты что, сам не видишь – сколько у нас перфокарт и академиков на душу населения? Да их на год хватит без малейшего ущерба!

Итог:

Нет, не будет слишком жестоко. В самый раз.

И всё у нас шло замечательно, как по oil. И громко играл оркестр на Первомай. И рдели лица в цвет знамён после недолгой отлучки в ближайшую подворотню. И казалось нам, что так будет всегда. Вот только дельта между реальностью и тем, что показывали в телевизоре и печатали в передовицах, становилась всё больше и больше, пока в образовавшуюся пропасть не обрушилось, всё то, что казалось таким незыблемым. Казалось. Не выглядело. Но мы до последнего решали проблему, увеличивая напор. До тех пор, пока пропагандистская риторика совсем не оторвалась от живого языка и не стала выглядеть в итоге не просто формально-ритуальной, а попросту дебильной.