Михаил Панферов - Рыжая ведьма и Мальчик-шаман

– А как наоборот?

– По-разному. Скажем, лечить болезни…

Темакуити нравилось думать, что, помогая людям, она делает большое и важное дело. К тому же целительство порой увлекало не меньше чем интересная книга. Ее первой пациенткой была девочка лет четырех, которая почти не могла дышать. Отыскав ее в мире Сна, спящую в своей кроватке, Темакуити сразу определила недуг: на груди у девочки свернулась противная скользкая гадюка. Рыжая ведьма прогнала змею, а чтобы та не вернулась, заполнила место, где она сидела ярким светом.

С тех пор Темакуити повидала немало болезней, которые мучили людей, обернувшись то, змеей, то, жабой то, ящерицей. С «зоопарком», как она это называла, все было просто. Намного сложнее было собирать обратно чью-нибудь силу, если она выплеснулась из своего вместилища в животе, груди или голове и висела вокруг больного облачком светящейся пыли. Такие люди обычно были или расслабленными, или нервными, или равнодушными к жизни – смотря откуда у них ушла сила. С ними приходилось основательно повозиться. Но труднее всего было с теми, у кого украли душу. Темакуити таких еще ни разу не встречала, только слышала о них от Читцин.

Благодарные пациенты несли им с бабушкой кто кусок пирога, кто корзину фруктов. Поначалу Темакуити не хотела принимать подарки. Читцин насилу убедила внучку, что не стоит обижать людей, если они хотят сказать спасибо. Но попадались среди жителей улицы Гранильщиков и те, кто поглядывал на рыжую ведьму недоверчиво, даже враждебно. На беду, одним из них был господин Тепетль – отец ее лучшей подруги Каполи. Однажды в детстве Темакуити брала Каполи с собой в мир Сна. Подруга была очарована и одновременно очень напугана, – вернуться туда еще раз она так и не решилась. Зато, раскрыв рот, слушала рассказы подруги о невероятных путешествиях, о пластинке, о Мальчике-шамане. Не считая бабушки, Каполи была единственной с кем рыжая ведьма могла все это обсуждать. Но потом вся улица узнала о ее целительском даре. Отец Каполи – сторонник заокеанских научных взглядов – решил оградить единственную дочь от дремучих суеверий:

– Всюду эти шаманы и целители! – возмущенно заявил он. – Мало того что их приглашают на телевидение, теперь они еще сидят с твоим ребенком за одной партой! Всегда подозревал, что соседка Читцин верит во все эти проклятые шаманские бредни. Так она и внучку воспитала в своей вере! Как только, не стыдно!

Он запретил дочери дружить с этой рыжей шарлатанкой и перевел ее в новую школу. Теперь они могли видеть друг друга, только когда господин Тепетль уезжал куда-нибудь по делам. У обеих от этих встреч оставался не очень приятный осадок, ведь мягкая добродушная Каполи трепетала перед строгим отцом. Стоило им тайком увидеться, она становилась сама не своя от тревожных мыслей: что если отец вернется раньше времени? Что если кто-нибудь расскажет отцу, как видел его дочь в компании Темакуити?

Как-то подруги договорились о встрече, но, подходя к дому Каполи, рыжая ведьма еще издалека приметила бледно-желтый маленький автомобиль господина Тепетля. Пришлось возвращаться домой. Когда грустная Темакуити шла обратно по улице Гранильщиков, за ней увязался котенок. Он был рыжий, полосатый, с белыми лапками, большими зелеными глазами и розовым носом. А еще он умел обниматься. Это выяснилось, как только Темакуити взяла его на руки. Котенок потянулся передними лапками к ее шее, положил ей голову на плечо и замурлыкал.

«Ну что ж, – решила она. – Если уж я рыжая ведьма, значит, у меня должен быть рыжий кот». – И назвала котенка Шолотлем 4 4 Пес-проводник в царство мертвых. .

Бабуле Читцин котенок тоже понравился. Она только немного поворчала для порядка, сказала:

– Подземный владыка! В доме и так из-за больных негде шагу ступить, а она еще котов подбирает!..

Шолотль оказался очень преданным зверем, что нечасто встречается среди кошек. Всюду ходил за Темакуити как привязанный, изредка требовательно попискивая, чтобы его взяли на руки и погладили. Но от одиночества кошачья преданность почему-то не спасала. Вынужденную разлуку с Каполи рыжая ведьма по-прежнему переживала тяжело. Друзей, тем более таких, с которыми можно поделиться самым сокровенным у нее, кроме Каполи, не было. Одно время она даже подумывала бросить целительство. Но разве можно бросить то, что стало твоей судьбой? С грустью вспоминая о Каполи, Темакуити продолжала помогать людям. А потом у нее неожиданно появился новый друг. Тот, кого в этой роли она и представить-то не могла: Тональцинтли, сын бакалейщика. Вывеска лавки его отца с богиней луны, пьющей шоколад, была видна из окон дома Темакуити.

Тональ был заикой, очкариком и слыл главным хулиганом улицы Гранильщиков. Столь «почетное» звание он получил совсем не потому, что дрался или обижал малышей. Тональ и два его приятеля были хулиганами беззлобными. Но и безобидными их назвать было нельзя ведь всех троих объединяла одна разрушительная страсть – пиротехника.

Приятели Тоналя всего лишь бескорыстно любили взрывы. Зато сам он был мозговым центром и негласным вождем маленькой шайки. Хлопушки и фейерверки из магазина его не интересовали. Свои взрывоопасные игрушки он мастерил только собственными руками. В дело шли любые подручные средства от спичечной серы до марганцовки и алюминиевой пудры. А началось все со старинного пособия по горному делу, найденного в библиотеке отца. После того как в бакалейной лавке однажды повылетали все стекла, господин Эуа отобрал у сына злополучное пособие. Запер в своем кабинете в ящике стола. Но было уже поздно: того, что Тональ успел прочитать, ему оказалось более чем достаточно. Сын бакалейщика был прирожденным экспериментатором. Он постоянно совершенствовал рецептуру и пропорции. Но теперь, наученный горьким опытом, решил больше не рисковать хрупким имуществом отца и соседей.

Своим полигоном Тональ с единомышленниками выбрал пустырь перед развалинами храма Пернатого Змея. Им кончалась улица Гранильщиков обсидиана. Около года назад пустырь захватили нищие, но до этого, в пору увлечения Тоналя пиротехникой, там еще мало кто появлялся. Можно было взрывать сколько угодно, не опасаясь проблем ни с соседями, ни тем более, с полицией.

Но и здесь не обошлось без неприятностей. Тональ и его друзья-пиротехники не знали, что пустырь – любимое место прогулок Темакуити. Раньше она часто бывала здесь с Каполи. Теперь приходила погрустить в одиночестве.

Поднимаясь на холм, ведущий к площадке храма, Темакуити думала о чем-то своем, кажется, вспоминала вчерашний сон. Под ноги она не смотрела. Зачем, если ей тут знакома каждая травинка? Вдруг всего в паре шагов от нее грохнул взрыв. Не сильный, но очень громкий и неожиданный. Бедная Темакуити так и шлепнулась на пыльную тропинку. Сердце ухнуло куда-то в живот. В ушах звенело, будто кто-то играл на флейте одну-единственную визгливую ноту. К ней подскочил Тональ. За стеклами очков его вытаращенные от ужаса глаза казались еще больше. Приятели топтались чуть в стороне, ожидая, чем кончится дело. Тональ что-то залепетал, но она не сразу расслышала: