Оуэн Баркер - Как во сне… Или идиллия дюн. Рассказы

Это холодное слово «безысходность»…

(чуть позже)

Был некоторое время без сознания. Может оттого, что неделю не ел и не пил? Или нервы сдают?

Наконец оторвался от смотрового окна – желудок дал знать о себе. Выпил много цитрусового сока. Вкус напомнил Флориду: в Орландо живут родители Линды, моей жены, и мы часто гостим… простите, гостили у них. Я пил сок и ревел, как маленький, выдавливая из себя мычание раненого быка. Хотелось домой, к семье, к детям, к Линде. Чуть позже подогрел что-то типа овощного рагу, но не доел, не пошло – стошнило. Теперь блевотина плавает разноцветными пузырями по всему кораблю.

Кстати, заметил, что во время приёма пищи тянет к иллюминатору, как дома на диван напротив телевизора.

(позже)

Земля становится всё меньше и меньше. Собираю волю в кулак.

Но зачем?

3 февраля.

Она уже как мяч. Больно смотреть. Страшно. Ещё этот бесконечный гул двигателя раздражает.

Если бы их отключить…

Я окончательно убедился, что ни один прибор не работает. Все показатели застыли в том же положении, что и в день старта. Такое впечатление, что они расположены просто для вида, как симулятор приборной панели. Если бы пульт управления работал, мне, может, и удалось бы остановиться, отключив основной двигатель, и развернуться с помощью вспомогательных. Хотя бы остановиться, чтобы остаться на этой, пусть и высокой, орбите. Зависнув на высоте даже миллиона миль, у меня будет ещё шанс. Меня смогут вытащить отсюда.

Когда-нибудь.

4 февраля.

Сегодня поймал себя на мысли, что хочу жить.

Какое же, всё-таки, странное существо – человек: в любой, даже самой безысходной ситуации у него возникает в мозгу сигнал: «надо выжить!» Ха! Будто в моём случае, если я приму решение жить, смерть покорно отступит до глубокой старости.

Тем не менее, я отбросил мысли о самоубийстве и начал здраво рассуждать. Впервые по-настоящему почувствовал голод. Поел. Было больно, но вкусно. Разморило. Спал как убитый часов десять – накопилась усталость. Когда проснулся, стал думать, что делать дальше, насколько долго смогу протянуть?

6 февраля.

Система регенерации кислорода – вот что необходимо в первую очередь. Она функционирует исправно, слава богу. Баки, расположенные снаружи «небоскрёба», вселяют уверенность: кислорода в них хватит на пару лет точно.

Что касается солнечной радиации, на этом заостряться не хочется, – больная тема космонавтики. Надеюсь, что чем дальше от Солнца, тем меньше излучение.

Около двух часов занимался на велотренажёре. Если уж я собираюсь жить (существовать!), то надо гонять кровь, упражняться, иначе кости разрушаться в ближайшие полгода, а мышцы атрофируются.

Питание. Питание, тоже важный пункт самосохранения. Надо будет наведаться в грузовой отсек: сколько, интересно, там запасов еды, и на сколько её хватит?

Стараюсь чем-нибудь отвлекаться, подолгу не пялиться в окно. Земля совсем маленькая, чуть больше Солнца. Медленно уменьшается, потому что расстояние между нами увеличивается. Меня радует это, потому что кажется, что корабль останавливается. Но тихий гул из моторного отсека, монотонный свист вентиляции и напряжения аппаратуры развевают мои радужные надежды.

Тоска такая, что хочется выть волком.

Этот чёртов ядерный двигатель!

7 февраля.

Нервы ни к чёрту, но я стараюсь успокоиться и сосредоточиться. Необходимо погасить чувство паники, как учили эти чёртовы психологи в центре подготовки.

Там, внизу, всё, конечно же, намного легче. Там проще совладать с собой и страхами, потому что – безопаснее. На земле мы подсознательно понимаем: нас окружают люди и технологии, а не открытый пустынный космос. Все эти тренинги, ролевые игры, – всего лишь блеф, имитация. Кто, ну кто, скажите, из психологов хоть раз находился в подобной критической ситуации, в какой оказался я? Никто! Ни один из них. Я первый в мире, кто находится в таком положении. Да, согласен, множество различных жизненно опасных ситуаций происходит на Земле. Но отличие их от моей ситуации в том, что на Земле есть шанс выжить, и, что самое главное, после спасения остаться на планете и вернуться домой, начать привычную (или иную, в зависимости от тяжести травмы) жизнь. Утонул, например, в океане лайнер, в котором вы находились. Если останутся силы, вы продержитесь на воде до того, как прибудет помощь. Заболели смертельной болезнью – и тоже есть шанс оттянуть день смерти с помощью лекарств. А там, смотри, за это время, что вы болеете, изобретут вакцину или препарат, которым успеют вылечить вашу болезнь. Если в небе сломается самолёт – тоже можно остаться в живых. Даже при падении. И если ампутируют руки и ноги, – вы сможете продолжать жить с туловищем и головой.

У вас, в отличие от меня, имеется, по крайней мере, единственный шанс из миллиона!

А шанс, знаете ли, это и есть та самая надежда, которая рождает силу воли и стремление бороться за жизнь.

У меня же, как бы я усердно не старался справиться с эмоциями, как бы не подавлял панику и не пытался взять волю в кулак и адекватно оценивать ситуацию, шансов вернуться домой никаких нет! Вот и вся горькая правда. Вариантов – ноль!

Ну и как вам, господа психологи, такая моя проблемка? Решаема? Может дадите дельный совет: как мне себя вести в такой ситуации и чем себя обнадёжить в ближайшее время, покуда не закончится провиант или не отключится энергоснабжение. Или пока регенератор кислорода не выйдет из строя. Эй, знатоки человеческой психики, советуйте! Хотите, пишите диссертации на моём примере. А что до меня, так я и не скрываю, и не стыжусь признаться: этот тест я не прошёл. Да, я сдался, раскис, как девчонка. Но меня же никто не видит и никто не слышит в этой консервной банке. За свою безвольность мне не стыдно. Эх, как жаль, что в ваших учебных пособиях не было подобного теста: улететь в никуда, и при этом сохранять здравый ум и чувство юмора.

А может свихнуться от своей безысходности, коли уж убить себя нет смелости? Тогда не будут докучать эти мысли: «господи, я не увижу их никогда… я не увижу их никогда… янеувижуихникогда… никогда… никогданикогданикогда…»

Я никогда не обниму Хелен и детей.

Я их больше не…

Это конец.

8 февраля.

Земля – застывший в чёрной пустоте безжизненный мячик пинг-понга. Часто обманываю сам себя, воображаю, что она на полдюйма увеличилась в размерах, и я падаю обратно.

Ха.

10 февраля.

Вчера рассматривал, так сказать, апартаменты, знакомился с обстановкой своего железного дома (гроба). Прошёлся по всем отсекам. Это точно не тот аппарат, который мы изучали, и где каждый болтик и винтик был знаком. Этот – совсем другой корабль.

В первую очередь обследовал грузовой отсек. М-да. Ну что сказать? Жить можно, господа. Я про то, что прожить тут можно долго (или выжить, как хотите). У меня полно еды. Далеко вглубь не полез, но то, что находилось перед глазами, успокоило. Продуктов хватило бы для экипажа из 10 человек, причём на год полёта, как минимум. Это не просто грузовой модуль – это трюм океанского танкера.