Андрей Мартьянов - Эпоха бедствий

Прежде всего командирам кавалерийских сотен Саккарема требовалось быстро вывести застоявшихся всадников из-под удара мергейтского серпа, прорвать строй варваров и ударить им в спину как раз в тот момент, когда степняки уткнутся лицом в пешие легионы. Именно такой приказ и был получен - на скалах находились сигнальщики, поднявшие одновременно алые и зеленые знамена. Это означало: "Зайди в тыл противника и бей".

Вначале медленная рысь, затем быстрее и быстрее, потом галоп. Драйбен и Асверус находились на окраине клинообразного строя, двинувшегося на прорыв полумесяца мергейтов, и оказались одними из первых, кто принял на себя удар вопящей, брызжущей слюной безумной орды. Пики, заменившие тяжелые копья, были отброшены немедленно, едва их острия пробили тела оказавшихся поблизости мергейтов, Драйбен отмахнулся от какого-то нахального степняка мечом и сам удивился, заметив, как тот вылетел из седла.

Во время прорыва прежде всего необходимо не потерять направление и не оторваться от своих, ибо в таком случае быстрая смерть гарантирована. Нардарские глухие шлемы не давали возможности для широкого обзора, но Драйбен с Асверусом пытались не упустить из виду багровый штандарт аррантов, поднятый над острием кавалерийского клина. Эрл Кешта ощутил на своем левом плече несколько малочувствительных скользящих ударов не то саблями, не то ятаганами, его плащ мигом превратился из сплошного куска материи в живописные лохмотья, изрезанные остриями степных клинков, лошадь Драйбена уже била копытами по упавшим наземь аррантам и воинам Гурцата, однако неслыханное везение и благосклонная рука судьбы не оставляли нардарца без внимания. Справедливости ради стоит заметить, что немалую роль здесь сыграл тяжелый доспех с пластинами, ибо сабли мергейтов соскальзывали по кольцам кольчуги, шлему и наплечникам.

Наконец конная цепь, подобно огромной косе заходившая с полуденного восхода, раскололась в нескольких местах, кавалерия Даманхура, разогнавшись, описала полукруг, перестраиваясь из клина в широкую лаву, готовую ударить по соприкоснувшимся с пехотинцами мергейтам, и тогда степняки окажутся между молотом и наковальней: к пешим когортам будет невозможно подойти, ибо конница не может противостоять тяжеловооруженной копейной пехоте, а сзади будут давить саккаремские всадники. Если подобный маневр в точности повторен и на левом фланге, значит, четыре тумена мергейтов оказались в окружении. А степняки, пытающиеся задавить численностью пешие когорты, составленные из аррантов, сегванов, мономатанцев и наемников с полуночи, получат свое, когда в действие войдет засадный полк.

Как известно, ни одна битва не проходит так, как ее запланировали. Действия противника всегда непредсказуемы, особенно когда имеешь дело с варварами, не представляющими, что такое военное искусство и правила ведения боя. Мергейты, учуяв опасность, попытались проскочить между пешим строем и дышащей в затылок кавалерией шада, у многих это получилось, однако тысячники саккаремцев вовремя заметили отход противника и постарались перекрыть ему дорогу. А далее началось столпотворение.

Сигналов уже никто не видел, каждый дрался сам за себя, всадники Даманхура, несколько переусердствовав с натиском, железным кулаком пробили окруженные отряды степняков и нарвались на копья своей же пехоты, нарлакские кнехты, не разобравшись, атаковали отряд дангарского ополчения, одеждой напоминавшего подданных Гурцата, легионы, не выдерживая натиска с трех сторон, шаг за шагом отступали к горам, а мергейты вертелись в общей свалке и резали всех подряд.

Однако армии цивилизованных государств оставались в более выгодном положении. Благодаря разумным приказам опытных военачальников и своевременным маневрам больше половины конной армии Гурцата угодило в окружение. Кавалерия Полуденной державы вместе с копьями нар-лакских дворян быстро уничтожила не меньше двух туменов на левом фланге и начала теснить Гурцатовых безумцев, наседавших на прямоугольник пешего строя.

...Обычно во время всеобщей рубки не думаешь ни о чем, действуя скорее машинально и подчиняясь инстинкту, однако у Драйбена постоянно мелькала одна мысль: "Что-то неправильно". Неправильность состояла хотя бы в том, что неожиданно исчезло солнце и Альбаканская равнина погрузилась в полутьму, созданную густыми темными облаками. Нардарец не боялся умереть - в момент сражения о смерти вообще не думаешь и страх уходит, - но все равно где-то под грудиной сжимался тошнотворный сладенький комочек предчувствия. Бывший обладатель серебряной короны эрла не зря учился волшебству.

Драйбен начал уставать. Рука, сжимавшая меч, почти онемела и поднималась с трудом, левое предплечье, на которое опирался щит, гудело от постоянных ударов, пот заливал глаза, а снять шлем и вытереть лицо не имелось никакой возможности вплоть до вечера, когда армии наверняка разойдутся или одна из сторон одержит победу. Асверус давно потерялся в свалке - не ребенок, сам знал, куда лез. Ему, как послу Нардарского конисата, было необязательно брать в руки оружие и идти сражаться. Сидел бы в лагере шада... Но Драйбен чувствовал, что его прикрывают. Человек, чья лошадь держалась справа и сзади от коня нардарца, умело отводил удары от чужеземца, а случайно обернувшись, Драйбен мельком заметил запыленную белую тунику арранта.

"Ага, наш одиночка все-таки решил драться в паре со мной, - подумал нардарец, принимая на щит очередной сабельный удар, и, подавшись вперед, отразил атаку узкоглазого степняка в меховой шапке. - Хотя это может быть кто угодно..."

После полудня, когда равнину накрыла облачная тень и над головами сражающихся гулко взревели раскаты приближающегося грома, ни одна из сторон не могла похвалиться особым успехом. Саккаремцам казалось, что еще немного - и они наконец одержат первую победу в войне со Степью, а мергейты чувствовали неослабевающую поддержку со стороны некоей неведомой силы, стоявшей за их плечами.

Сейчас решить исход Аласорской битвы могла любая случайность.

К вящему неудовольствию Даманхура, он полностью потерял возможность управлять ходом сражения. Пехота, не нарушая построения, отступила к горам приблизительно на половину арбалетного перестрела и ушла в глухую оборону, став неуязвимой, - тяжелые щитники со своими пиками прикрывали остальных, атаки мергейтов захлебывались, а запас лучных стрел у степняков начал истощаться. Саккаремская кавалерия увлеченно рубилась с окруженными ею туменами, однако никто не знал, что у Гурцата в запасе остается самое малое пятнадцать тысяч конных, придерживаемых для решительного удара.

"Нынешнему сражению не суждено закончиться полной победой, но поражения ожидать тоже не приходится", - рассудил шад, когда стало ясно, что пешие когорты неприступны и легкие всадники Вечной Степи не сумеют рассеять пехоту. Однако "тактика дикобраза" не приносила никакой пользы: ощетинившиеся пиками и кольями когорты стояли на месте, и только. Вскоре мергейты вообще перестали обращать внимание на пеших и полностью сосредоточили свои силы на кавалерии.