Екатерина Шереметьева - Точка равновесия. Сборник рассказов

Создатель и его творение – друг напротив друга, глаза в глаза.

– Я умер? – робко спросил Том.

– Нет, – ответил Атум. – Ты жив. Можешь снять шлем, здесь безопасно.

Том последовал совету и втянул носом воздух. Некоторое время он молча озирался по сторонам.

Он увидел космос за широкими окнами чужой гостиной. Далёкие звёзды, целая россыпь, подмигивали ему холодным светом. Том сделал шаг, чтобы рассмотреть поближе. Под ногой хрустнуло стекло. Он посмотрел вниз, затем обернулся и увидел потрескавшийся шар, а внутри – его мир, замерший в ожидании скорой гибели.

– Кажется, я знаю, кто ты, – сказал Том, переводя взгляд на Атума. – Ты бог? Тот самый, о котором все говорят?

– Вряд ли я похож на того бога, о котором все говорят, – возразил Атум. – Но да, я создал ваш мир. Меня зовут Атум, я демиург.

– Это тебя я видел, когда был маленьким? Это ты смотрел на нас с неба? – вопрос Тома прозвучал как обвинение.

Атум кивнул.

– Раз ты создал нас, создал всё… значит, ты знаешь. Всё, что происходило, – Том не спрашивал, он утверждал. – А раз так, то войны и гибель людей – твоих рук дело.

В один большой шаг Том приблизился к Атуму, схватил за рубашку и с силой потряс.

– Ты смотрел, как они умирают, – его голос дрогнул на последнем слове. – Мои друзья и ещё тысячи других. Они верили, что ты защитишь их. Они верили в тебя!

– Я знаю, – прошептал Атум. – Я слышал их, каждого.

У Атума из глаз потекли слёзы.

– Слышал, но ничего не сделал?! – воскликнул Том.

Последовал резкий удар. Атум дёрнулся, светло-лиловая кровь хлынула из носа.

В комнате раздался вопль: это была Лура.

– Не тронь его! – закричала она. – Ты не понимаешь!

От неожиданности Том разжал хватку, и Атум медленно опустился в кресло.

– Том, – позвал Атум, вытирая кровь тыльной стороной ладони. – Возьми книгу.

Он протянул ему потёртый фолиант с пожелтевшими от времени страницами.

Том не двинулся.

– Прочитай, прежде чем бросаться с кулаками, умник, – словно кошка, прошипела Лура.

Том нехотя взял книгу. Он наскоро просмотрел первые страницы: всё это он читал ещё в школе на уроках биологии и истории. Последняя страница показалась ему интересной. Запись, сделанная двадцать лет назад, за месяц до первой мировой войны:

«Я дарую им свободу воли».

И ещё одна запись, сделанная сегодня: «Том вышел из корабля и стал моего роста».

– Я не понимаю… – сказал Том.

– Ещё бы ты понимал! – воскликнула Лура. – Ваши войны, страдания, жестокость – это плоды вашего выбора. Атум здесь не при чём.

– Я дал вам право создать свой мир, – сказал Атум, и голос его был глухим и печальным. – Я хотел гармонии и красоты, хотел эволюции и роста для каждого из вас. Но вы не смогли.

Том молчал.

– Ваш мир уже не спасти, – продолжил Атум. – Взгляни на них. Они погрязли в глупости и жестокости. Скоро они сами себя уничтожат. Мне жаль.

– Нет, – Том покачал головой. – Должен быть другой выход.

– Я хочу спасти тебя, – Атум встал. – Ты можешь остаться здесь, в моём мире.

Они смотрели друг на друга. Серые глаза Тома против жёлтых глаз Атума. Том первый отвёл взгляд.

– А что будет с ними? – Том обернулся, он увидел, как люди в его мире убегали и прятались, укрывали детей своими телами, а стеклянное крошево продолжало падать. – Ты сотрёшь их, будто неудавшийся рисунок? Вот так просто?!

– Не просто, – отрезал Атум. – Но мне придётся.

– Я не останусь, – ответил Том, качая головой. – Я не позволю тебе разрушить мой мир так, будто он ничего не значит. Я буду бороться за него, – с каждым словом он говорил всё громче и громче. – Да, мы, люди, глупые и невежественные, но мы умеем учиться на ошибках. Мы станем лучше, вот увидишь! Только дай нам шанс. А не выйдет, так мы сами себя уничтожим. И это тоже будет наш выбор.

Атум медленно кивнул.

– Хорошо, будь по-твоему, – он взял в руки перо и раскрыл книгу. – Я уберу все знания человечества о космосе, вам ещё рано покидать свой мир. Но ты будешь помнить всё. Это мой тебе дар и твоё бремя. Прощай, Том.

Размашистым почерком Атум сделал запись в книге.

Едва чернила высохли, Том растворился в воздухе, а осколки сложились в цельную блестящую сферу.

Атум захлопнул книгу и ощупал сломанный нос.

– Ты же не собирался стирать их мир, верно? – спросила Лура.

– Верно, – Атум улыбнулся. – Я бы не смог.

Кончиками пальцев Атум дотронулся до гладкого стекла. Мир внутри погрузился в сон. Наутро жители забудут об ужасах этой ночи. Все, кроме одного.

– Теперь они сами по себе, – сказал Атум. – Я могу только верить в них. Когда-нибудь они поймут, что невмешательство в их выбор – это высший акт любви.

Целый звёздный месяц прошёл, за который Атум не написал ни строчки.

Он пил кофе, гулял с друзьями демиургами по кольцам Сатурна, проводил время с Лурой. Мир за стеклом жил своей жизнью, но Атум почти не чувствовал тревоги за его будущее.

И вот однажды утром…

– Они готовы, Атум, – в комнату зашли Старейшины, семь существ высшего порядка. Они обступили сферу и одобрительно закивали. – Ты проделал огромную работу!

Тут же по щелчку Атум и Лура переместились в свободное пространство среди звёзд. Сфера с миром внутри оказалась у Атума в руках. Он осторожно разрезал стекло пополам, и его мир, лишённый защитной оболочки, стал расти, пока не достиг размеров Марса, а после – занял определённое для него место. В звёздной системе Омикрон Эридана, меж звёзд Беид и Кеид, появилась планета. Из космоса были видны очертания материков, океанов и гор.

– Здесь красиво, – сказала Лура. – Старейшины нашли отличное место!

– Как мы её назовём? – спросил Атум.

Лура задумалась.

– Луатум, – ответила она. – В честь демиурга Атума и его музы. Если ты не против, конечно.

– Мне нравится.

Некоторое время они разглядывали своё детище. Дитя подросло и окрепло, настало время ему войти во взрослый мир.

Уже сто лет по луатумскому летоисчислению планета развивалась и процветала, её жители стояли на пороге космических открытий.

Когда-то на Луатуме жил человек по имени Том. Он вошёл в историю как Том Просвещённый. Он проповедовал сумасшедшие для своего времени идеи о боге, который не хотел никаких жертв в свою честь, не требовал ежедневных молитв и величественных храмов. Он просто любил их всех.

Том учил, что каждый сам был в ответе за свою судьбу. Он верил, что, если люди выберут созидание вместо разрушения, перед ними откроются новые горизонты, и они смогут летать и даже говорить с создателем.

Его учение расходилось по миру как круги по воде. Его обожали и ненавидели, восхваляли и проклинали, но не было тех, кто остался равнодушен к его словам. Том прожил долгую жизнь, за которую сумел сделать великое дело: он заставил людей думать, а это, согласитесь, уже немало.