Эдвард Хейл - Кирпичная луна

Переводчик Мария Мордкович

Иллюстратор Диана Кузнецова

© Эдвард Хейл, 2020

© Мария Мордкович, перевод, 2020

© Диана Кузнецова, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4493-4177-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сегодня научная фантастика – признанный жанр, существование которого кажется чем-то само собой разумеющимся. Но удивительно то, что так было не всегда. Лишь в XIX веке истории про технологические допущения и (подумать только!) о будущем стали настоящим течением. Как вы увидите в четвёртой главе «Кирпичной луны», автор извиняется перед критиками, что о воображаемых событиях, происходящих через два года после времени публикации, он пишет в прошедшем времени – настолько редким тогда был футуризм в литературе.

В тот век зарождения жанра появилось много искренней, проницательной и изобретательной научной фантастики, можно сказать – лишённой шаблонов. Позднее, в начале XX века, жанр устоялся и обрёл коммерческое признание, но уже во многом опирался на формулы о смелых героях, прекрасных дамах и опасных монстрах, роботах, пришельцах. Старомодные фантазии на тему будущего, человеческой природы и влияния технологий терялись на этом фоне. Лишь к середине XX века научная фантастика снова обрела себя благодаря усилиям нью-йоркского литературного клуба The Futurians (что буквально значит «Жители будущего») и выпускаемым ими журналам.

Но то повесть других лет. «Кирпичная луна» – пример фантастики до фантастики, обращённой к простым читателям с толикой интереса к неизведанному. Это история о людях в той же степени, что и история о технологиях. И что за технологии! «Кирпичная луна», изданная в 1869 году, считается первым описанием космической станции или искусственного спутника.

Перевод книги на русский (включая четвёртую главу, написанную после основной книги) выполнен впервые в 2017 году и опубликован в интернете. А данная книга – его первое коммерческое издание в виде книги.

Ныне я не имею возражений против полноценного пересказа случившегося. Подписчики, безусловно, вправе знать, как распорядились их деньгами. Астрономы также имеют право знать обо всём, прежде чем заявлять о новых астероидах со стремительной скоростью в склонении. И экспериментаторам долготы следует знать, чтобы компетентно приниматься за строительство новых кирпичных лун или же отказываться от подобных проектов.

Всё началось более тридцати лет назад, когда мы ещё учились в колледже, матери всех славных начинаний. Там мы занимались изучением книги в серой обложке с зелёным корешком под названием «Кембриджская астрономия», переведённой, как ни странно, с французского. Столкнувшись с вопросом долготы, мы ненароком решили обсудить его в суете и величии старой Южно-Центральной столовой, пройдясь по всем положенным студенческим байкам о наградах, предложенных Комиссией долгот за открытия в этой области. Как и все мальчишки к нашему возрасту, мы уже опробовали себя в вечном двигателе. Что касается меня, я был убеждён в собственной способности вывести квадратный круг, если б мне дали достаточно мела. Но вот вопрос долготы определённо был прерогативой К. 1 1 К., упоминаемый на данных страницах – не кто иной как мой брат Натан. Один из его псевдонимов – Гнат К. Хейл, с коварно непроизносимыми в английском буквами Г и К. , чтобы ловко пронзить его и бросить к ногам общественности.

Смогу ли я объяснить это необразованному миру, не изучавшему книги в серой обложке с зелёным батистовым корешком? Попробуем.

Итак, дорогой мир, взглянув на Полярную звезду, вы всегда увидите её на одной и той же высоте над горизонтом или же над объектом, заслоняющим вам горизонт – скажем, Дуайтским институтом или особняками на Конкорд-стрит, или, как мне, над Норт-колледжем. Также вам известно, что, окажись вы на Северном полюсе, Полярная звезда сияла бы точно над вашей макушкой. Если же, в свою очередь, вы бы отправились на экватор, она бы едва выглядывала из-за горизонта, тщетно пытаясь пронзить красноватую мглу, застилающую северный его отрезок. Ну а на полпути между полюсом и экватором, где-то между нами и Канадой, Полярная звезда стояла бы точно посередине, 45 градусов от горизонта. Так вы заключили бы, что находитесь на 45 градусах от экватора. В Бостоне, однако, она красовалась бы на 42 градусах и 20 минутах от горизонта. Следовательно, вы на 42 градусах и 20 минутах от экватора. В Сиэтле же вы бы увидели её на 47 градусах и 40 минутах, и наши друзья в Сиэтле точно знают, что находятся на 47 градусах и 40 минутах от экватора. Иначе говоря, широту любой точки определить проще простого любым прибором, способным измерить высоту Полярной звезды; или, если вам так угодно, любой звезды, находящейся точно на севере – однако придётся сделать два замера, разделённых ровно 12 часами (если вы сумеете отыскать то же небесное тело). Разделив разницу, вы получите высоту небесного полюса или, собственно, широту наблюдателя.

«Мы, безусловно, уже знаем всё это! – вещает мне студенческий мир. – Или мы затем взяли в библиотеке эту твою книгу, чтобы ты нам разъяснял элементарную астрономию?» И на это увещевание я бы стушевался и замолчал, если бы не второй хор погромче: «Дорогой господин Ингем, премного обязаны! Всё это было нам неизвестно, а вы так понятно объяснили!»

Спасибо вам на добром слове, любезный читатель, и вам, и вам. Не будем оглядываться на то, что говорят другие. Если вы и так всё понимаете или же хорошенько зазубрили, то ваш банк знаний уже шире, чем у почтенного Чарльза Рида, а то он бы не заставил своих потерявшихся на острове влюбленных гадать о собственной широте. Если бы хоть один из них учился в достойном учебном заведении для среднего класса, повесть была бы гораздо короче.

Но вот что касается долготы…

Широта, как вам стало известно, показывает расстояние до Северного или Южного полюса от экватора. Чтобы определить долготу, необходимо узнать расстояние на запад или восток от Гринвичского меридиана. Если бы, к примеру, некто построил в Гринвиче высоченную башню, подпирающую небо – скажем, в сто миль от основания – конечно же, тогда вы или я, находясь к востоку или западу от неё, могли бы измерить видимую часть башни над горизонтом. Хорошенько всмотревшись и увидев показывающийся из-за горизонта Друммондов свет 2 2 Прим. пер.: Друммондов свет – технология театрального прожектора XIX века. «ярче в мире нет», установленный на вершине башни, мы бы осознали, что находимся через 873 мили от него. Вершина башни дала бы нам те же ответы, что Полярная звезда при измерении широты. При приближении к источнику угол между горизонтом и проекцией взгляда наблюдателя бы увеличился. А при удалении – что ж, пришлось бы выстроить башню повыше.