Минвэй Сун - Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика

Моя ладонь, в которой лежала рука Линди, вспотела. Я тоже чувствовала напряжение.

– Ноко, может, ты хочешь, чтобы Линди тебя обняла? – спросила я.

Отталкиваясь плавниками, Ноко сделал несколько прыжков вперед. Затем он расправил передние плавники и напрягся, чтобы удерживать туловище в вертикальном положении. Уголки его рта растянулись, и на его мордочке появилась любопытная, дружелюбная улыбка. «Идеальная улыбка», – подумала я, наблюдая за ним. Гениальный дизайн. В прошлом те, кто занимался исследованиями искусственного интеллекта, часто игнорировали интерактивные элементы, не относящиеся к лингвистике. Они считали, что «разговор» – это когда программист просто вводит вопросы в компьютер.

Линди обдумала мои слова. В данной ситуации вербальный ответ не требовался, и это значительно облегчило ей расчеты. «Да» или «нет» – двоичное решение, словно подбрасывание монеты.

Она наклонилась и обвила Ноко своими мягкими руками.

«Отлично, – подумала я. – Ты ведь мечтаешь, чтобы тебя обняли».

В последние дни своей жизни Алан Тьюринг создал машину, которая умела общаться с людьми. Он назвал ее «Кристофер».

Управлять «Кристофером» было просто: собеседник набирал то, что хотел сказать, на пишущей машинке, и механизмы, подключенные к ней, одновременно выбивали последовательности отверстий в бумажной ленте, которая поступала в машину.

Произведя вычисления, машина давала ответ, который механизмы, соединенные с другой пишущей машинкой, превращали в буквы английского алфавита. Обе машинки Тьюринг модифицировал так, чтобы они выдавали текст в заранее определенной, систематизированной манере: например, вместо буквы «А» в тексте появлялась «S», вместо «S» – «M», и так далее. Для Тьюринга, который разгадал код «Энигма» Третьего рейха, это была лишь небольшая лингвистическая игра в его наполненной тайнами жизни.

Саму машину никто не видел, но после смерти Тьюринга от него остались две коробки с записями разговоров, которые он вел с «Кристофером». В коробках в беспорядке лежали смятые листы бумаги, и поначалу содержимое бесед расшифровать не удалось.

В 1982 году Эндрю Ходжес, математик из Оксфорда и автор биографии Тьюринга, попытался расшифровать записи. Но каждый разговор был зашифрован по-своему, а на страницах не было ни номеров, ни дат, что значительно осложняло процесс дешифровки. Ходжес нашел кое-какие зацепки и написал несколько комментариев, но расшифровать беседы не смог.

Тридцать лет спустя группа студентов Массачусетского Технологического института захотела решить эту задачу в честь столетия со дня рождения Тьюринга. Поначалу студенты пытались найти ответ с помощью «грубой силы», поручив компьютеру проанализировать все возможные последовательности на каждой странице, но оказалось, что для этого понадобились бы огромные ресурсы. В ходе работы женщина по имени Джоан Ньюмен внимательно изучила исходный машинописный текст и обнаружила незаметные различия в том, как клавиши прижимались к бумаге на разных страницах. Это навело Ньюмен на мысль, что текст печатали на двух разных машинках, и она выдвинула смелую гипотезу о том, что он представляет зашифрованный разговор между Тьюрингом и неизвестным собеседником.

Это заставило многих вспомнить о знаменитом тесте Тьюринга, но студенты отказывались верить в то, что в 1950-х кто-то – даже сам Алан Тьюринг – мог создать компьютерную программу, способную поддерживать разговор с человеком. Гипотетического собеседника Тьюринга они назвали «Дух» и придумали про него кучу нелепых легенд.

В любом случае, гипотеза Ньюмен предложила будущим дешифровщикам несколько обходных путей. Они, например, стали искать повторения в последовательностях букв и в грамматических структурах, а затем выстраивать страницы так, чтобы найти вопросы и соответствующие им ответы. Они также попытались использовать списки родных и друзей Тьюринга, чтобы угадать имя собеседника, и в конце концов нашли шифротекст для имени «Кристофер». Возможно, это была отсылка к Кристоферу Моркому – мальчику, в которого был влюблен шестнадцатилетний Тьюринг. Юные Алан и Кристофер обожали науку и однажды, холодной зимней ночью вместе наблюдали за полетом кометы. В феврале 1930 года Кристофер умер от туберкулеза, когда ему было всего восемнадцать.

Тьюринг говорил, что для взламывания шифров необходимы не только логические выводы, но и интуитивные озарения, причем последние иногда даже важнее первых. Иными словами, все научные исследования можно было представить в виде задач на интуицию и неординарное мышление. В конце концов загадку, оставленную Тьюрингом, разгадали интуиция Ньюмен и логика компьютера. Из расшифрованных разговоров стало ясно, что «Кристофер» – это не дух, а машина, программа для разговоров, написанная самим Тьюрингом.

Вскоре возник новый вопрос: могла ли машина Тьюринга действительно отвечать, словно человек? Иными словами, прошел ли «Кристофер» тест Тьюринга?

В углу темного экрана «айволла» мигали числа, которые извещали меня о пропущенных звонках и новых сообщениях, но просмотреть их не было времени. Я была слишком занята, чтобы выполнять свои социальные обязательства.

Вспыхнул голубой огонек. Его сопровождал грохот, похожий на стук в дверь. Я подняла взгляд и увидела на «айволле» яркие, крупные буквы.

17:00. ПОРА ГУЛЯТЬ С ЛИНДИ.

Психотерапевт сказал, что Линди нужен солнечный свет. Ее глаза были оснащены фоторецепторами, которые точно измеряли ежедневную дозу полученного ею ультрафиолета. Круглосуточное пребывание дома не способствовало выздоровлению.

Я вздохнула. Моя голова была тяжелой и холодной, словно свинцовый шар. Уход за Ноко и так отнимал у меня много времени, а теперь нужно разбираться еще и… нет, нет, жаловаться нельзя. Жалобы ничего не изменят. Надо настроиться на позитив. Любое настроение – это не просто реакция на внешние события, но и наше понимание их на самом глубоком уровне. Этот когнитивный процесс часто происходит подсознательно, словно по привычке, и завершается еще до того, как мы успеваем что-то сообразить. Часто нами овладевает какое-то настроение, и мы не можем понять почему, а изменить его усилием воли очень сложно.

Взять, к примеру, наполовину съеденное яблоко: кто-то восхитится, увидев его, а других оно приведет в уныние. Те, кем часто овладевает отчаяние и чувство собственной беспомощности, связывают обгрызенное яблоко с другими потерями, которые они понесли в жизни.

Это пустяк, просто прогулка. Через час вернемся. Линди нужен солнечный свет, а мне – свежий воздух.