Илья Старцев - Книга Илстар Апейрон

У корней такого же дерева, уже давно состоялось собрание девяти королей, старейшим из которых выступал Mencey Taoro именем Bencomo. Там также присутствовали люди, которые прибыли на белых домах по голубой воде. И эти люди пришли с предложением, чтобы мы приняли их веру и стали их zahanan, так как наша земля принадлежит их королю. Но на это им ответил наш Великий Bencomo:

– Нам не нужна ваша вера, так как у нас есть своя. Вы можете быть нашими друзьями и союзниками. Ибо сам родился не для того, чтобы подчиняться, а для того, чтобы править, – так говорил он с разгорающимся пылом, и поэтому решил успокоиться и закончил:

– Мы свободные люди, такими всегда были, и такими же мы и останемся.

После этого ушли белые люди с негодованием. Возможно, они ещё вернутся.

И они вернулись с новыми силами, и произошло тогда сражение. Испанцы группировались на возвышенностях и там на специальные подставки устанавливали длинные орудия с чёрными утолщениями, которые стреляли с оглушительным громом. Сотни островитян из разных королевств полегли в тот день. Сопротивлявшихся идти в плен жестоко убивали. Их крестили мечами и пламенем.

– В вышнего светлого и любящего – вот в кого вам следовало веровать, – отходили и смеялись они в компании своей. – Наша церковь любящая, пресветлейшая, и верные служители её, верующие в «вышнего живаго» и истинного.

И крикнули палачу:

– Не дари им быструю смерть. Надо ведь, чтобы они мучались в аду, вот мы и создадим им этот ад. Во имя «сына папы и сына церкви», мы посвятим их в истинную веру, да поможет нам всевышний! – Они несли отрубленную голову Великого Короля Bencomo за волосы и пугали ею других пленников.

И от глубоких душевных переживаний и волнений, пленники, которых по воде гнали в оковах к лодкам, дёрнулись вдруг, да напрасно, так как их тут же остановили режущими оружиями из блестящего «камня».

Брызги крови разлетались в стороны и смешивались с прозрачной солёной водой.

Всё время с начала сражения, на холме, за деревьями, стояли вместе с Olora. До нас доносились предсмертные крики воинов нашего острова. С ужасом оторвав взгляд от их пыток, посмотрел на мою возлюбленную, у которой золотистые длинные волосы красиво переливались в лучах солнца. По её стройному телу пробегала дрожь. Её голубые глаза покраснели, и слёзы медленно текли по её прекрасному лицу. Уверен, она долго их сдерживала, но в конце концов не смогла удержать. Прикоснулся к ней, чтобы стереть слёзы… нет, просто по слезе коснулся её лица в этот момент нашего величайшего душевного колебания. Её сопереживания нашим соплеменникам передавались ко мне волнами, словно пульсами, так что сам мог хорошо чувствовать происходящее вокруг даже с закрытыми глазами. А вот она решительно глянула на меня, и в её потемневших глазах мог прочесть ненависть к тем, кто так издевался над нашими земляками. Понял, чего она хотела. Её глаза говорили, что она сейчас же ринется на врагов, и взглядом она заставляла меня сделать то же самое. Она уже не сдерживала плача, а ногти на её пальцах больно вцепились в мои руки, которые она сильно сжимала, и поэтому не мог ответить ей тем же в данный момент, не мог освободить себя из её рук. Её лицо нежной кожей прикасалось к моему, а её слёзы уже текли по моей щеке. Так мы продолжали стоять молча, не то чтобы в обнимку, но соприкасаясь в душевном оцепенении.

И в тот день мы нацелились на битву с ними. Но наш король решил повременить и пока не учавствовать в этой битве, так как до него донесли, что враги без особых потерь для себя очень скоро истребили армии других племён. Нашему королю казалось, что чужаки с их новым вооружением были непобедимы, и он побоялся за свой народ. И Bencomo был убит, а значит, пока не выбрали нового Великого короля, люди острова были разобщены и особенно уязвимы. Однако, мы были не согласны с королём и, вопреки его решению, не могли позволить врагам свободно расхаживать по нашей земле. Поэтому, вместе с Olora собирали людей на бой, но по сути мы шли на верную смерть. Мы были в первых рядах, когда присоединялись к островитянам из других племён.

Земля дрожит, волны бьются о каменный берег, высоко в синем небе падает пустельга, а в руке колеблется от переполняющей меня энергии banot моих предков. Вот появляются волны врагов. Время тянется упругой нитью. В крике широко разеваю рот, поднимаю ногу для баланса, а той рукой, которую вытянул сзади до предела, кидаю banot. Оно замедленно поднимается, соскальзывая с моей руки. Копьё устремляется остриём в небо, где касается солнца и, извергая кольца энергии, продолжает свой полёт с яснослышимым рёвом, словно пикой вспарывая живот извивающегося змея… но без ожидаемого мощного удара впивается в безжизненный берег, не задевая ни одного из наступающих многочисленных врагов. Но, в этот продолжительный момент, удары проиcходили в наших сердцах, и мы готовы были к битве.

Мы чувствовали это внутри, и сердца произносили нашими устами следующее вслух:

– Мы больше их, сильнее и быстрее. Им стоит нас бояться.

Мы ничего не боялись, и никаких речей нам было не нужно. Мы кинулись с tavonan на врага, чтобы разодрать его или самим погибнуть в бою.

Мы бежали с криком. В брата павшего короля Bencomo, нашего ведущего, попало вражеское древко, сначала одно – он защитился щитом, но затем второе остриём впилось ему в горло, но даже после этого он продолжал бежать, а вот третье уже его остановило. Он падал, но сам успел подскочить к нему и выхватить чёрный, длинный tavona, отмеченный символом его племени – Тейде – и освящённый нашими дедами и их предыдущими поколениями с начала мира, с истоков рек времени. Выхватил его tavona и сразу захотел найти жертву, в плоть которой он войдёт.

Настигли одного убегающего, отстающего от своего отряда стрелка в лёгкой броне, и со всех сторон пытались сорвать с него доспехи. С бегающими глазами и отчаянно пытаясь вырваться, он быстро и жалобным криком просил о пощаде, но, когда погрузил глубоко в его живот свой новый чёрный tavona, мне понравилось, как тот пронзил его плоть, меня захлынуло чувство победителя и продолжал трясущейся рукою, по локоть в тёмной крови, тянуть клинок вверх по его груди, одним взмахом вытягивая оружие вместе с брызгами его горячей крови и предсмертным воплем моего разорванного и обвенчанного длинным разрезом врага. Остриё при этом раскололось и осколок остался внутри него.

Но исход битвы снова переходил в их пользу, когда они рванулись с новой силой против нас. И так быстро пронеслись мгновения сражения, что даже не заметил, как меня окружили враги. В замешательстве стоял перед ними без оружия, как на суде, но у меня был секрет и поэтому не показывал страха к их разочарованию. Секретом внутри меня был невидимый tavona, которым стремился всех перерезать в один нескончаемый миг. И тогда, этим «последователям кафоличности», как они себя называли, достанется всеобъемлющая смерть. Принесли иноземцы свою подстриженную веру против нашей, исконной и истинной, нашей веры живой, ибо мы дышим ею и в сердцах наших живёт она, да услышите вы это прежде того, как погубить нас, прежде, чем вы вонзите свои иглы в мою душу, прежде, чем умру здесь, защищая родину и свой народ…