Илья Старцев - Книга Илстар Апейрон

Вдруг она открывает испуганные глаза. Страх перед неизвестным, перед смертью, придаёт ей такую ясную отрешённость от вещественного мира, такую сказочную потерянность вне времени, что она ещё больше привлекает. Но не буду её убивать. Её целую. Она кричит, отталкивает меня. Развязываю одну её руку и кладу себе на уже довольно набухший, большой чёрный…

– Сожми, детка, сожми его крепко, не бойся, и почувствуй эту пульсирующую силу.

Он жаждет войти в её влажную розовую киску. И он войдёт. Он обязательно войдёт, но так медленно, чтобы ей не было больно, а было только приятно. Это ведь для неё тоже. Да, для тебя.

– Человек владеет природой, а ты – женщина – такое же естественное явление или часть, которая соединяет меня – мужчину – с природой. Это значит, отчего же мы вами так же не должны силою владеть? Ты ведь хочешь, чтобы в твой мир вошли, слились с тобой, стали частью тебя? Чтобы превышающие твои чужие силы были переданы-отданы только тебе единственной? Это сладострастное наслаждение, прелестное ощущение соития. Ты будешь вдвойне, нет втройне сильнее, потому что сам теперь являюсь твоим и умножаю твои силы.

Она смотрела на него, как на помешанного.

– Мои силы хочу отдать тебе, хочешь или нуждаешься ты в них или нет. Но конечно ты хочешь. И тебе они нужны. Отдаю себя тебе полностью, в твои руки, а ты питаешь меня своей красотой, как будто кормишь молоком и мёдом, – живее и с большим воодушевлением, как будто с мольбой, продолжал говорить он:

– Только ты одна для меня. Только тебя и больше никого. Хочу тебя всю изучить, взглянуть внутрь тебя, увидеть твою…

Он представил себя на её месте, как если бы он был ею:

Моё наслаждение не имеет границ, его не описать – сама на седьмом небе; внутрь, в сокровенный, розовенький, бархатный ларчик мой, врывается сладкое пламя, мои губки скользят по нему, а шейка нежно целуется с его головкой; так приятно и тесно внутри, давление, скользящее там – всё внутри меня; он наполняет меня собою, своей любовью с бушующей, страстной кровью; вся нахожусь в его стремительных, пылких объятиях, двигаюсь в ритм, ловлю резонанс; как он сосёт мои груди и водит язычком вокруг сосков!; пусть он наполнит меня своей силой, такой тёплой, пусть оставит часть себя во мне. Ааа-х.

Она визжит от боли и страха. Пока в ней, целую её, ласкаю, не могу от неё оторваться. Есть только одна она в этом мире. Только она и больше никого.

В подвале у меня были для этого знаменательного случая приготовлены прутья. Он ими стебанул и оставил росчерки крови на нежнейшей, беззащитной её задней плоти, дабы узнать есть ли разница между стенанием от боли или услады, и убедившись, что все эти эмоции одинаково отражены на лице, продолжил свои сладострастные отвратительно-извращённые издевательства. Она рыдала от приятной боли. Бороться ей было бесполезно.

Негр закрывает её в подвале. Идёт в магазин за продуктами. Кормит её хорошо, когда она ест. Покупает только органические продукты. Калорийные и вкусные. Она не должна быть такой упрямой девочкой. Ей нужно восстанавливать энергию, а то она так сильно переживает и быстро похудеет – у неё много стресса. Это плохо для её здоровья. Говорю ей об этом, но она в начале не слушает меня, но потом, в связи с тем, как бережно к ней отношусь – привыкает. Ухаживаю за ней, за её кожей, и часто купаю. Она должна быть чистой. Покупаю разные дорогие платья, модные наряды, какие мне советуют в магазине.

Так продолжается несколько недель. Она уже совсем привыкла. Не вспоминает родных и друзей. Мужчина успокаивает её, говорит что никто здесь её не найдёт в лесной глуши, и никто не обидит. Она его так манила и удовлетворяла. Трахает её ежедневно и каждую ночь. Она связанная и подвешанная стонет – ей должно быть нравится. Она грязная девчонка. В ванной комнате хорошенько её намываю, намыливаю её шею, плечи, груди… руками вожу по её прелестям, обмываю её. Она прекрасна голая. Ароматным шампунем намыливаю её длинные волосы и одновременно скольжу в ней.

Принёс матрас к ней в подвал. Бормотал себе под нос:

– А то что же, по-твоему, заниматься любовью на холодном полу? Да нет же, пол не холодный, а сухой…

Она обещает быть хорошей девочкой и просит, чтобы она спала в спальне. Она себя хорошо ведёт, не плачет, не кусается или кидается на меня, как в начале, не пробует меня вдарить ногами. Она даже призналась мне в любви. От чего же не позволить ей жить наверху, со мной? Но подготовился, чтобы она не сбежала. Замок на входной двери установил, чтобы он работал только снаружи, и окна все крепко забиты. Может её приковать цепью к кровате? Но тогда как же она будет ходить в уборную? Тем более, что же, она животное что ли? Конечно нет, она – прелестный ангел, цветок, которого поймал себе в «лукошко». Может наставить ловушки, которые бы её захватили, при случае, если она захочет убежать? Да нет, это глупо, как в фильмах. Прощаюсь с ней поцелуем. Обещаю скоро вернуться, чтобы она не предпринимала никаких глупостей. Она говорит, что это глупости говорю сам. Что она меня любит и не может жить без меня, что осознала каким необыкновенным и добрым человеком оказался. Закрываю дверь на ключ и еду купить ей что-нибудь. Она просила винограда, но ещё куплю ей сладеньких булочек и кефира. Мысли и сердце наполнены ею. Неужели она меня любит? Было такое, что в насильника влюблялась его жертва.

– Милая, где ты? – он дома. Она за дверью с ножом замахивается на его шею, но он отражает удар, и она пыряет его несколько раз в бок и грудь. Он выхватывает нож, но падает на пол уже на кухне. Она пинает его. Глубоко в груди боль. Её волосы через плечо. Больно, очень больно. Моя кровь растекается по полу. Чувствую, как будто отдал, убил часть себя, но нашёл откровение в образе передо мной, познал её секрет. В образе прекрасного света, облачённого волнистой тьмой. Она напоминает мне вселенную. Моя девочка. Всё равно тебя люблю. Не доживу, не…

В его кабинете, под столом, лежало в пакете старое и потрёпанное письмо, которое было посвящено: «Красивым и умным русским девушкам по вызову, тем, кто болеет душой».

Я знаю, что у тебя на душе. Я понял это сам, своим умом. Тебе не хватает замечательного друга, который бы смог тебя понять и истинно любить, а не просто использовать. Я хочу быть этим другом. Прошу, поверь мне. Я тоже не такой, как все, и можно ещё поспорить у кого грязней душа. Я позвоню тебе завтра. Пожалуйста, ответь мне. Мы сможем встретиться, и со мной ты сможешь всё забыть или всё обсудить. Не рви со мной связи. Я могу тебе помочь и послужить выходом из твоего положения в сложившейся ситуации. Тебе спокойной ночи, но сам я не смогу уснуть. Я хочу написать о тебе.

«Отстань от меня, пожалуйста», – сказала ты.