Илья Старцев - Книга Илстар Апейрон

– Больше, чем люблю, – тебя обожаю. Твой свет питает меня, как и всё твоё естество. Твоё тело терзает меня своей прелестью. Ты как сон, но ты есть на самом деле.

Дышу воздухом, который сжимают её губы, дышу ею, живу в её голубых глазах. Целую сначала её лоб, потом левый глаз, когда она его закрывает, и правый; целую её левую и правую щёчку, и наконец тянусь к её тёплым, нежным губам. И в это время свет, исходящий от неё, колеблется, то ярко вспыхивает, то так же резко угасает.

Дикий лес вокруг нас увядает, завистливо злясь на нашу человеческую любовь. Он ненавидит эту пару человеческих гостей, забредших глубоко в его предел, и ждёт свою спутницу ночь.

Мы светимся, а тени вокруг нас сгущаются. Часы длятся минутами, а минуты секундами. Наш свет пропадает. Тёплое дыхание на губах, приближающихся друг к другу. Корни сплетаются у ног в тот момент, когда наши слабости преобладают. Её губы у моих губ… её рука соскальзывает с моей шеи, когда вдруг падаю в клетку из острых сучьев. Она ранит себя иголками моей тюрьмы, но не может спасти меня. Прошу её привести помощь.

Она просит помощи у заходящего солнца, а то только улыбается. Она бежит за помощью и теряется в глуши. Там она встречает оленёнка с пугливыми, красивыми глазками самой невинности и идёт за ним. Но глубоко внутрь леса зашли они, а сам дитя испугался и убежал. Вокруг собирается темнота, а в ней оживают мерзкие твари, тёмные дети от скрещивания леса и ночи. Она бежит, надеясь выбраться из леса к людям, но острые ветви и шипы не позволяют ей свободы действия. Они царапают, изнуряют её болью отчаяния и неодолимым страхом. Она падает, и её захватывают ветки. По ней ползуют шевелящиеся, скользкие и противные насекомые, гусеницы и сороконожки.

Светлый, жёлтый силуэт образа солнца спускается ко мне, и дети леса уступают ему, съеживаясь перед её чистыми ступнями. Способная спасать пришла забрать мою любовь. Она прекрасна, и она мне сладко молвит:

– Будешь моим кавалером и познаешь горнее счастье.

Сам молчу, но смотрю ей в огненные глаза.

– Так что скажешь, любимый?

Но не поддаюсь её ласкам и призыву.

– Люблю другую…

Она уходит без моей любви, но говорит ревниво напоследок:

– Ты единственный, кто не ответил мне вниманием и зря. Теперь твоя любовь глубоко заблудилась в лесу, и ты её больше не увидишь.

Прошу леса, чтобы он взял меня вместо моей любимой.

– Ты выбился из сил, а она свежа и будет моей вечно. Её платье рвётся, и она кровоточит, но не отпущу её, – слышится лес, как сухие, ломающиеся ветки.

Всё бледнеет, и покрывается тёмными пятнами моё сердце. Время всего мира болезненно растягивается перед моими глазами. Секунды становятся часами, минуты годами… Издаю стоны. Моё сердце выбивается из сил, и моё тело трясётся. Кто даёт мне жизнь? Кто забирает её?

– Проснись, любимый, проснись! – она толкает меня в постели. – У тебя кошмар.

Её глаза, как море после бури, когда в небе ещё не рассеялись тучи. Она нервно кусает ногти. Беру её за руки и целую их. Огонёк любви сверкает в её глазах. Она знает, что нашла того, без кого не может быть. Она чувствует себя в безопасности с ним. Этот мужчина проживёт с ней жизнь, обнимая, защищая, оберегая и поддерживая её всегда и во всём.

Наша комната окрашена фиолетовыми тонами. Помню, когда она пришла с работы и не знала, что сделал с нашей спальней. Весь день ушёл на окраску стен и потолка, покупку фиалковых штор, светло фиолетовых простыней и подушек. Ждал её в фиалковой футболке в нашей новой спальне с таким же цветом всего вокруг. Это её любимый цвет. Это цвет восхождения. Хотел создать для неё мир необыкновенной красоты. Она была так удивлена, так смеялась, была такой прекрасной. Целовал её, и мои руки скользили по её грудям и сжимали её упругую талию, прижимая её к себе. Снял её кофточку, а затем джинсы. Раздел её, целуя нежные губы, обнимая. Она была в одних белых носочках. Наши губы горели словно в жаре, но язычок их изредка остужал.

Окутал её в ткань, с букетом свежих цветов вшитых внутрь так, чтобы благоухающие бутоны высовывали свои разноцветные макушки вокруг горловины и обволакивали мою любовь. Связал её, чтобы она не могла свободно шевелить руками. Уложил её на кровать. Она чувствовала аромат цветов вокруг и одурманивание начатого сладострастия, когда раздвинул её стройные ноги, водил языком по её бёдрам, слабо дул на её губки и легонько целовал их. Приподнимался вместе с ней, зажав голову между её бёдрами. Затем немного распустил ткань, медленно прильнул к моей любимой и обматал нас вместе, чтобы она могла только держаться за меня, и так мы долго перекатывались, то сам на ней, то она сверху, всегда напротив друг друга…

Сегодня у нас выходной, и мы собираемся пойти в город. Мы играемся в ванной комнате. Мы привыкли видеть и чувствовать друг друга без одежды и так чувствуем себя открыто, заботливо и не стесняясь. Мы бреем друг друга. Она намазывает меня кремом для бритья и смеётся – ей нравится, когда у меня лицо искрится в белой пене, словно покрыто брильянтами. Аккуратно брею её киску. Мы принимаем вместе душ. Сливаюсь с ней. Окружность её тела, её незабываемый запах, страстный стон и вкус податливой, гладкой кожи…

Пока она угощала наших питомцев, приготовил свежую клубнику, которую до этого собирал для неё. – Ты мой клубничный пирожок, – она говорит мне. Помню, как мы целовались и чувствовал вкус клубники на её языке, как водил холодной клубникой по её обнажённому телу, как холодная дорожка тянулась между грудей и по её соскам, по животу и вокруг пупочка, между бёдер и целиком погрузилась в вульву… достал клубнику языком и откусил внутри неё. Но на этом не остановился и прошептал ей на ушко:

– Хочу пить, но жаждую только твоей влаги. Позволь мне насытить мою жажду тобою, напиться из твоего фонтана, пригубить и испить весь бокал свежих соков, терпкого, светлого вина твоей прекрасной киски. Пальцами левой руки разведу твои губки и приятно буду раздражать между ними, а средним и безымянным правой буду изнутри массажировать тебя. И когда ты подаришь свою долгожданную струю, буду сосать, высасывать её из тебя, водить моим ртом, губами, язычком вокруг и по твоей киске в твоём же соку, не отпуская твоих прелестей. Не отпущу, слышишь? Как бы ты не трепыхалась и не стонала, тебя ни за что больше не отпущу…

Мы выходим из дома на берег синего океана.

– Любимый, ты закрыл дверь? – недоумённо спросила она.

– Да, всегда её закрываю, – ответил. Небосклон болезненно темнеет.

Мы ужинаем в французском ресторане и пьём красное вино. Вечером мы веселимся на пирсе. Прохожие делят нашу радость, останавливая на нас добрые взгляды с улыбками. Они не могут понять нашу непостоянность. Мы порхаем вместе, останавливаемся в покое, танцуем на пляже у самой воды, чувствуя мелкие брызги разбивающихся о берег волн и целуемся под закатом.