Новел Мор - Канцелярия Времени. Архивы Корпорации «Счастье»

«Почувствовать себя счастливым». В нашем городе люди говорят о счастье только в одном контексте. Машинально я посмотрела на линию Паутины, которая ведет в самое сердце Мегаполиса. Именно там и находится настоящее Счастье. Оно сверкает ярче звезд и переливается цветами радуги. Оно имеет свою цену. Другого счастья мы не знаем. Однако если сильно постараться, то что-то очень похожее можно «почувствовать». Теплое, едва заметное ощущение где-то внутри, от которого становится хорошо и уютно.

Разговор с Профессором, ночные посиделки в квартире Элмо, улыбающиеся лица моей семьи – вот те вещи, которые способны разжечь этот огонёк в груди. Мысленно я начала перебирать то, что даёт другим людям ощущение счастья.

Для мамы это звук и голос церковного хора, для отца горький вкус виски с лимоном, Кэтрин вся светится от шумных вечеринок и собственного отражения в зеркале. Штерн чувствовала себя счастливой только, когда другим было плохо. Элмо блаженно закрывает глаза, слушая симфонии Бетховена. Удивительно, насколько формы счастья различны, но для подавляющего большинства людей существует только одна его форма – жидкость цвета радуги в стеклянном флаконе.

***

Дорога домой взбодрила меня. Успокоила. Холодный ветер освежил голову, выдувая печали и расставляя мысли по полочкам. Ноги сами несли меня домой, мозг не сопротивлялся, но клянусь, если бы я заранее знала, что в настоящий момент происходит в нашей маленькой квартирке, я бы заночевала на улице. Меня бы не испугали ночные ужасы пригородных районов. Понимание пришло слишком поздно, когда я закрыла за собой входную дверь.

Захлопнулся капкан, попалась добыча. Из кухни доносились приглушенные, но весьма радостные голоса. Беседа была настолько живой, что никто не заметил моего появления, а это могло означать только одно. В доме есть кто-то посторонний. Гость. В жутком оцепенении я стояла в прихожей, боясь даже вздохнуть. Голос мужчины незнакомый. Значит это не кто-то из родительских друзей, да и Кэтрин бы там не было. Кто это? Уже достаточно поздно, но, судя по звукам из кухни, беседа не собирается заканчиваться. Еще стучат ножи и вилки. Страх и любопытство наносили друг другу смертельные раны, я понимала, что ситуация безвыходная, рано или поздно они поймут (или уже поняли), что в их сакральную атмосферу беспардонно ворвалась я. В голове раздавались звуки хлопающих дверей. Это пути отступления закрывались один за другим, оставляя меня в темноте. Лишь одна дверь была распахнута настежь. Она, в отличие от всех остальных, не источала свет. Внутри был мрак, густой и опасный. Кажется, я вижу щупальца, стоит приблизиться, и они схватят меня. Последний путь отступления захлопнулся. Я сделала шаг вперед.

– Натали? – голоса стихли, щупальца не стали дожидаться, они схватили меня и уволокли в неизвестность. Дверь закрылась.

– Да. – негромко отозвалась я, набирая как можно больше воздуха в легкие. Не знаю, когда мне в следующий раз удастся это сделать. Оттягивая неизбежное, я бережно повесила куртку и медленно побрела в сторону кухни. Коридор слишком быстро кончился и вот я стою на пороге светлой столовой. Пряный запах карри напомнил желудку, что я давно ничего не ела, но тело категорически отказывалось приближаться к столу. Восемь пар глаз жадно уставились на меня, изучая каждую клеточку. Отец, в его излюбленной манере, смотрел пустыми серыми глазами, с каждой секундой понимая, что содержимое тарелки куда интересней, чем родная дочь. Мама всячески пыталась изобразить заботливый, даже тревожный взгляд. Кэтрин не скрывала своего призрения. Поджав губы, она изучала мой внешний вид, и чем дольше она это делала, тем больше выражение её лица напоминало мне рыбу-каплю.

– Добрый вечер, Натали, а я уже испугался, что не смогу сегодня с тобой познакомиться. – неловкое безмолвие нарушил гость, который оказался совсем неизвестным человеком. Это был мужчина, старше нас с сестрой, но младше наших родителей. Примерный возраст где-то от двадцати шести, до тридцати трёх. Не могу определить точнее. Его внешний вид – один сплошной диссонанс. Даже в приглушенном теплом свете его лысина неестественно сверкала, голубые глаза в обрамлении светлых ресниц, внимательно наблюдали за каждым моим движением, пухлые щеки ужесточила трехдневная щетина, а очень странной формы рот исказился в непонятной, но искренней улыбке. Мужчина был прилично одет, темно-синий костюм прекрасно сидел, запястье левой руки украшали раритетные часы со стрелками (подобные вещи встречались теперь крайне редко), а на указательном пальце правой руки переливался золотой перстень с черным камнем.

– Натали – это Форд, мой молодой человек. Форд – это моя сестра, Натали. – казалось, что это взаимное разглядывание длилось несколько часов, недовольный голос Кэтрин заставил меня выйти из забвения.

– Поужинаешь с нами? – в голосе мамы было больше утверждения, чем вопроса. Отказаться сейчас – значит обеспечить себе «радужное» будущее, к тому же я действительно голодна.

– Буду рада. – ответила я, улыбнувшись Форду, который уже заботливо подвинул для меня стул.

Ужин продолжался довольно долго, а я всё потеряла уже за чашкой ароматного чая. Потеряла нить монотонного разговора, в котором участвовали все (даже отец), потеряла счет времени, контакт с реальностью, саму себя. Я сидела в своей столовой, в своём доме, рядом со своей семьей, но ощущала себя чужой. Я пыталась поддержать разговор, вот только для остальных мои слова сравни стуку чайной ложки о фарфоровые края чашки – пустой и надоедливый звук. Я водила пальцами по интерактивной столешнице, которая выглядела как открытый большой аквариум и мечтала в нем утонуть. О конце ужина я узнала, когда стол вновь стал белоснежной гладкой панелью.

– Это был прекрасный вечер, но нам всем пора отдохнуть, – мама убирала грязную посуду в посудомоечную машину. – Кэтрин, дорогая, разберитесь с Натали кто и где будет спать.

– Конечно мам. – сладко пропела она, хватая под руку Форда. – Мы разберемся. – одного её взгляда было достаточно, чтобы понять – мой кошмар только начинается.

***

– Натали Грау! – голос звучал где-то очень далеко, приглушенно. Сенсорная панель расплывалась перед глазами. Я смотрела на свои дрожащие руки, кожей ощущая взгляды всего класса. Суровые, колючие, осуждающие. Они смотрели на меня, как голодные шакалы на добычу.

– Я отказываюсь. – как можно громче сказала я, избегая преподавательского вопроса «Простите, что Вы сказали?»

– Вы понимаете, что отказываясь от сдачи итоговых экзаменов, обрекаете себя на жизнь лишенную всяческих перспектив и развития. Вы не сможете пойти учиться дальше, соответственно и работу не сможете найти достойную. Я искренне советую Вам взяться за голову и попросить совета у своей семьи.