Алексей Резник - Планета несбывшихся снов

…Джон Гаррисон уже добрых полчаса уговаривал начальника станции ганикармийского генерала Зумера Окибаси начать массовое прочесывание всех станционных помещений и, прежде всего, двигательного отсека. Генерал Зумер вроде бы и соглашался, но на самом деле вежливо отнекивался, втайне грассируя высоким званием ганикармийского генерала. Он испытывал невыносимое презрение к какому-то земному сержанту, назойливо пристававшему к нему с совершенно дурацкой, на его генеральский взгляд, просьбой.

Разговор происходил в личной генеральской каюте, куда привел Джона Брэдли, сам оставшийся стоять за дверью, не в силах перебороть естественную робость рядового запаса перед действующим генеральским чином. Но так как в Ганикармии царили классические демократические порядки, то дверь генеральской каюты в общем ряду других кают выходила прямо и непосредственно в главный станционный коридор. Следовательно, получилось, что Брэдли добровольно обрек себя на гордое одиночество среди гулкого, холодного, зловещего полумрака пустынного гигантского коридора. Правда, в руках Брэдли на этот раз имелся очень скорострельный автомат, обладавший огромной убойной силой, но уютнее от этого ободряющего обстоятельства на душе у плевянского зоолога не становилось. То есть – на душе у него сделалось просто крайне неуютно, словно бы в нее внезапно проникла какая-нибудь опасная инфекция. Но затем он попытался себя успокоить, надеясь, что из генеральской каюты вот-вот появятся Джон и, вместе с ним, сам генерал. Но они долго не выходили, а время шло, и искусственно подавляемое сильное инстинктивное беспокойство опять вернулось к Брэдли.

Примерно через пятнадцать минут плевянский зоолог четко понял, что мучившее его беспокойство имеет под собой вполне реальную основу. В станционном коридоре что-то происходило или творилось – не суть важно. Что-то, мягко говоря, неправильное. Еще через пять минут до Брэдли дошло – крысы. Под потолком, невидимые во мраке, метались летучие крысы и о чем-то тревожно перепискивались. Их что-то сильно напугало. Брэдли сорвал лямку автомата с плеча и, положив палец на спусковой крючок, принялся медленно, но хаотично водить автоматным стволом во все стороны, не представляя – откуда надвигается угроза. Единственным четким представлением являлось осознание того непреложного факта, что угроза мчится к нему на большой скорости и имеет смертельно опасный характер.

«Проклятье – да где же Джон?! Вино они там, что ли пьют с генералом?!» – в отчаянии молча возопил Брэдли, тщетно пытаясь определить, с какой стороны приближается его вероятная смерть. И вдруг, как это и полагается в подобных ситуациях, он услышал е е. Справа и сверху именно летела невидимая в коридорной полумгле Угроза. Брэдли повернул ствол автомата в нужную сторону и с приятным удивлением почувствовал, что совершенно успокоился…

…Сожравший уже не менее тридцати крыс, послуживших легкой закуской, только раззадорившей аппетит, Корлбли увидел одинокого испуганного ганикармийца метров за пятьдесят от себя прямо по курсу и без колебаний решил «поужинать» именно им.

«Лучше не придумаешь!» – удовлетворенно подумал акклебатианин и начал потихоньку сдвигать крылья для предстоящего пике…

…Глаза Брэдли, неотрывно смотревшего вверх, уже успели привыкнуть к темноте и стали различать силуэты множества крыс на огромной скорости летевших в одном направлении – от настигавшей их Угрозы, с шумом раздвигавшую темноту и промозглый воздух перед собой уже в самой непосредственной близости от маленького храброго зоолога. Через секунду Брэдли увидел потенциальную собственную гибель в ее материальном воплощении – гигантскую черную крылатую тень, стремительно пикирующую прямо ему на голову. Брэдли окатило порывом сильного ветра и чуть не сбило с ног, и он сам не понял, как ему удалось успеть нажать на спусковой крючок. Длинная автоматная очередь гулко и страшно прозвучала на весь пустынный коридор, моментально подхваченная изумленным испуганным эхом, впервые услыхавшим внутри орбитальной станции такие жуткие противоестественные звуки, являвшиеся ничем иным, как голосом самой смерти.

Брэдли потерял сознание и повалился на пол, перед этим успев всадить в атаковавшего его акклебатианина полдюжины разрывных пуль и уже не услышал раздавшегося адского рева, окончательно повергшего бедное станционное эхо в полное смятение и беспредельный ужас…

…Джон и генерал Зумер, так ни о чем и не договорившись, уже собрались расстаться, вежливо протянув друг другу навстречу руки, когда, буквально, за дверью каюты гулко простучала автоматная очередь. Генерал сильно побледнел, предварительно подпрыгнув от неожиданности, а Джон с криком: «Брэдли!!!» бросился к двери. Вышедший из столбняка Зумер кинулся за ним следом.

Выскочив в коридор, оглушенный удалявшимся обиженным ревом смертельно раненого акклебатианина, Джон поначалу подумал, что так воет аварийная тревога, и диверсия уже произошла. Но тут же отбросил эту мысль, как заведомо вздорную и занялся неподвижно лежавшим Брэдли. Пока он приводил плевянского зоолога в чувство, внутренне проклиная бестолково метавшегося вокруг генерала Зумера, в уши назойливо лезли тонкие голоса, активно переговаривавшихся между собой чем-то возбужденных и напуганных крыс, бешено круживших замысловатые хороводы под потолком: «Большой Парень сожрал тридцать наших братьев!», «Маленький человек убил Большого Парня?!», «Нет – этого Большого Парня нельзя убить – он прилетел из страшной сказки, какими наши бабушки пугают маленьких крысят!», «А куда полетел Большой Парень?!», «Обратно в свою страшную сказку – подыхать страшной смертью! В страшных сказках все персонажи умирают страшной смертью!»..

… – Брэдли! Брэдли! – отчаянно тряс за плечи неподвижно лежавшего в глубоком обмороке зоолога Джон. – Ты – живой или нет?!

Видя, что встряска за плечи не помогает, Джон прибегнул к более радикальному средству – звонким и резким пощечинам. После третьей пощечины Брэдли открыл глаза, в которых по-прежнему не виднелось ничего, кроме ужаса и изумления.

– Что здесь стряслось, Брэд?! – нетерпеливо спросил его Джон.

– Большая крылатая крыса! – пробормотал Брэдли не совсем внятно, приняв при помощи сильных рук Гаррисона сидячее положение. – Очень большая крыса, и глаза у нее светились бешеным зеленым огнем… Она хотела меня схватить и сожрать, но я успел выстрелить…

– Эта наверняка – она?! – кивнув в сторону удалявшегося по станционному коридору «вою пожарной сирены», утвердительно спросил нахмурившийся Джон.

– Думаю, что – да! – согласно кивнул Киннон.

– Сержант Гаррисон! – вмешался в разговор генерал Зумер. – Теперь я вижу, насколько вы были правы в вашем требовании немедленно провести тщательный обыск Станции. Я признаю свою ошибку и иду немедленно дать соответствующие распоряжения! – с этими словами искреннего, хотя и несколько специфического, чисто генеральского раскаяния, Зумер быстро зашагал в сторону рубки.