Людмила Брус - Код Гериона. Бессмертие без жизни

Любопытство победило: я дождался крылатого гостя и выставил руку. Похлопав перепончатыми, глянцево-черными крыльями, на которых играло бликами солнечное пламя, небольшой юркий робот вскарабкался мне на плечо и исступлённо захрипел голосом Мрака – ту песню, что неизменно повергала меня в состояние, близкое к панике. А затем другой голос – самый любимый на Земле – велел мне искать укрытие под землей, добавив, что у меня на все про все меньше часа. И если то, о чем предупредила в послании Ви, вот-вот произойдёт, мы вряд ли увидимся вновь: она умрёт вместе с миром, который я до сих пор знал.

Прослушав сообщение, я во весь дух помчался домой. Активировал омниверс-камеру, чтоб оповестить об опасности «Крылатое Солнце» (поверят, нет – забота уже не моя), затем поговорил по спутниковой связи с бывшим помощником Ником Ковальским, который, как оказалось, плавал на яхте вокруг Новой Зеландии и довольно далеко ушёл в океан. Ника я расспросил о запасах провианта и теплых вещей на яхте и, оценив, как долго приятель сможет протянуть в автономном режиме, посоветовал ему отойти подальше от берега. Остаётся надеяться, что мои слова он воспринял всерьёз; в конце-концов, я всегда был изрядным занудой и шутить не умел.

Стараясь не думать о том, что может происходить сейчас на поверхности, я вскрыл лазерным ножом корпус гонца. Всё как я и подозревал: десмодус оборудован трекером, и вылетел он из Семи Ветров – роскошного города-курорта, где поcтоянного населения мало. Приехать туда и отправить мне послание мог хоть друг, хоть враг. Если верить словам зампреда «Крылатого солнца» Цзян Мэй – о том, что в организации никогда не состояла женщина по имени Вильгельмина Келлер, то все эти годы в Омниверсе рядом со мной был чей-то аватар или, хуже того, искусственный интеллект. Единственная Вильгельмина, когда-либо состоявшая в организации, носила фамилию Хейсс и давно была мертва. Но кто бы ни создал мою Ви, он «лепил» её именно с покойницы. Любовь к гитарной музыке – и та совпала. Знать бы, друг это или всё же враг.

Биостанция номер семь, построенная на мои средства и по моему проекту, находилась в ведении «Крылатого Солнца»: именно к этой организации мне пришлось себя приписать, чтобы получить разрешение на постройку объекта в Антарктиде. В те годы заселением и освоением южного континента руководила Организация Объединенных Наций, и председательствовал там СССР, традиционно относившийся к нашей семейной корпорации – «Наутилусу» – с большим недоверием. Русских было много и в «Крылатом Солнце», но эта организация сознательно выбрала независимость, пусть и формальную, от всех государств. Вернее, сотрудничество за деньги со всеми, кто готов предоставлять заказы, если они, конечно, не противоречили этическому кодексу. Ещё до «превращения» я нередко жертвовал им деньги в гелиокойнах, сопровождая эти переводы коротким зашифрованным посланием: «Чудеса не происходят сами». Эта фраза стала моим паролем для контакта с «Крылатым Солнцем», когда Вильгельмина надоумила меня с ним сотрудничать.

Но нельзя сказать, что в своём решении я опирался только на Ви. Идея вызревала не один год; после того, как подстроенное фанатиками крушение вертолёта лишило меня матери, а самого сделало калекой, я всерьез задумался о том, что не за горами планетарная катастрофа, которой человечеству каким-то чудом удавалось избегать в течение века. Я верил, что рано или поздно Крестители доберутся до ядерного или биологического оружия, чтобы предать человечество «очищающему огню» – пусть даже им самим придётся черным дымом подняться в небо, где их на самом деле не ждут.

Беспокоясь за свою жизнь, я стал искать место, где смог бы быть по-настоящему полезен – и как можно дальше от Линдонов. Боевого духа моей матери я не унаследовал ни процента. Разумеется, я мог уйти на одну из наших стационарных или мобильных подводных станций в качестве начальника какой-нибудь лаборатории, но жизнь в ограниченном пространстве под стометровым слоем воды меня тоже не привлекала. Этот вариант я не отмёл окончательно, а приберёг на крайний случай, не подозревая, насколько этот случай может оказаться коварным.

Снимать с десмодуса оставшиеся защиты пришлось долго. Время от времени я отвлекался на данные метеорологических датчиков, поступавшие через приемник на чип расширенной памяти. Я выяснил, что перед тем, как быть отправленным ко мне, робот исполнял в «Семи Ветрах» охранные функции и аэрофотосъемку моря и суши для каких-то повседневных городских нужд, получая энергию, как и большинство десмодусов, через фотоэлементы на крыльях. И нужно быть действительно высококлассным инженером, чтобы дистанционно перехватить и перепрограммировать беспилотник линдоновской сборки.

Начинается кое-что странное: индекс геомагнитного возмущения падает. Минус пятьдесят нанотесла за час опускается до минус ста. Наружные датчики словно взбесились, цифры скачут туда-сюда… Безумие какое-то… И через наружную камеру почти ничего не видно… Чертыхнувшись, включаю аналоговое радио, которое вручную смастерил в одну из бессонных ночей, разбуженный очередным кошмаром (в этот раз про ядерную войну).

Ловлю частоту «Крылатого Солнца»; сквозь непрерывное шипение еще можно разобрать разговор Гелиополиса с советским исследовательским судном; моряки уже порядком напуганы, но девушка из «крылатых» сохраняет спокойствие; она убеждает капитана подойти как можно ближе к берегу и поискать защиту для бортовой электроники. Но вот незадача: у гражданского судна такой защиты, скорее всего, нет. Затем в разговор вклинивается третья сторона – подводное судно «Наутилуса» «Селена», но уже через несколько секунд голоса тонут в беспощадном белом шуме, сначала превращаясь в отрывистые восклицания, а затем сменившись монотонным, бессмысленным и безжизненным шипением. Наконец, внешние датчики отключаются одни за другим.

Тишина, в которой я привык работать, теперь давит, как пресс. Уже сейчас, должно быть, на Землю дождём сыплются самолёты и спутники. В мегаполисах через несколько минут начнутся хаос и паника, особенно на самом нижнем уровне. Агония будет продлеваться, пока работают резервные генераторы, но когда все поймут, что задница наступила надолго, – рухнет всё, кроме армии; да я и насчёт нее, честно говоря, не уверен. Если всё правда, сотни тысяч погибнут в ближайшие дни… По-прежнему не верится. Не может мой разум этого принять, как не может помыслить реальных масштабов вселенной. Он продолжает отчаянно хвататься за допущение, что это жестокая провокация, нацеленная лично на меня.

Оставив развинченного робота лежать на столе, я спустился на второй уровень – осмотреть внутреннюю оранжерею, где собраны, помимо других, растения, которые в диком состоянии больше не растут – как, например, венерин башмачок или душистая ваниль. Многих зеленых друзей я назвал в честь героев любимых фильмов, книг и комиксов, и каждый новый бутон или побег – особенно у самых капризных – воспринимается как маленький семейный праздник. А сейчас повседневные действия – там обрезать больную ветку, здесь разобраться с плесенью, подрезать верхушку или внести в почву дождевых червей – обретают некую мрачную торжественность, словно я теперь хозяин нового Ковчега.