Вадим Деркач - Меч митры, пепел и тим

- Давай так, - решил Слава, когда я окончил рассказ, - разделим твою историю на две части. В содержание первой включим происки твоих недоброжелателей, твои преступления и киднап. А второй - оставим ангелов, духов и прочий мистический бред...

- Как ты можешь так говорить! Это не бред. Вовсе не бред, - возмутился я, вскакивая. - Ты же сам видел. Я тебе покажу...

- Не надо. Мне очень нравится моя мебель, - остановил меня Слава. Пойми меня правильно. Если бы ты не был моим другом, я посчитал бы тебя просто сумасшедшим. Я человек сентиментальный и постараюсь тебе помочь, но убеждений своих не изменю. Разве они мешают? Ты сам прекрасно знаешь, что для того, чтобы оператор нажимал на кнопки, не обязательно знать, для чего это нужно.

- В общем-то так, но...

- Самое большое твое "но" в том, что ты не знаешь своих врагов.

- Знаю! - запальчиво воскликнул я. - Ангелы тьмы, слуги Ахримана.

- Стоп, стоп, стоп, - остановил меня Славик, - еще раз повторяю: для меня существует только преступная группа, желающая от тебя чего-то. Из твоего рассказа явствует: это "что-то" - Меч Митры. Ты меня послушай, Тим. В этом городе, вернее сказать республике, у тебя резона оставаться нет. На тебя столько навешано, что отмыться будет сложновато.

- Знакомые слова. Чина говорил то же самое.

- Не напоминай мне об этом болтуне, - лицо Славика скривилось.- Так вот, - продолжал он, - выехать я тебе помогу, как и помогу устроиться в тихом, спокойном местечке.

- Но...

- Не перебивай. Я уже понял, что твое альтруистическое нутро беспокоит участь Милы...

- Беспокоит, - со вздохом согласился я.

- Так вот, выход один - отдай меч, Тим. Отдай...

- Они же меня все равно пришьют.

- Не пришьют. Это уже моя забота.

- Нет, Слава, - твердо сказал я, - мне не дадут этого сделать. Может быть ты и прав - все это мистический бред в самом деле, но этот меч стал частью меня. Вот скажи, что будет со мной, если мне отрубить голову?

- Не очень эстетическое зрелище получится, - с иронией ответил Слава.

- Нет, не могу.

- Тебе и в самом деле нужен психиатр.

- Не отдам, - отрезал я.

- Окончим на этом, - утомленно сказал Слава, - у меня голова от твоего вытрезвителя разболелась. Но ты подумай. Для переговоров мы твоих врагов найдем запросто. Я пущу слушок среди знакомых и через три дня...

- Я один раз уже отдавал меч и ты знаешь, что из этого вышло.

- Это ты так считаешь.

- Нет, - сердито стукнул я кулаком по столу. - Нет.

- Ладно. Утро вечера мудренее. Спать будешь в комнате для гостей. Там уже все приготовлено. Спокойной ночи.

- Подожди.

- Ну? - вопрошающе уставился на меня Слава.

- Хорошо, пусть действительно есть какая-то преступная группа, но как ты объяснишь, что мой меч режет металл?

- Научный феномен. Как учили нас материалисты - если пропала материя, значит мы достигли предела, до которого ее знали.

- Пусть так. А Димов, Максим Димов? Он же не угрожал мне. А тот старик-смотритель?

Славик пристально посмотрел на меня, потом опустил глаза и тихо сказал:

- Инквизитор Торквемада был твердо уверен, что следует божьей воле.

Славик поднялся и направился к двери. На пороге он остановился.

- Отдай его, Тим. Это - единственный выход.

Мне захотелось швырнуть в него бутылку из-под бренди, но она, к сожалению, была не совсем пуста. Пока я соизмерял приоритеты, друг юности скрылся. Злость кипела во мне. В нездоровых парах жизнь казалась невыносимо тяжкой. Может быть в самом деле, я ненормален. Меч своими необычными свойствами подтолкнул меня к безумию. Мания преследования, раздвоение личности, садистические наклонности... Да-да, я болен. Урод, маньяк и садист...

"Будь все проклято!" - простонал я, хлебнув коньяку прямо из горла бутылки, не без труда поднялся, намереваясь пройти в комнату для гостей. Потолок попробовал поменяться местами с полом, но я не позволил ему своевольничать. Главное для человека - не наделять вещи разумом, иначе не успеешь оглянуться, как они тебя его лишат. Размышляя над этим положением, я добрался до отведенной мне комнаты. Она была великолепна. Молодец Славик. Он действительно чего-то добился. У него есть репутация, материальное благополучие, уверенность в себе. Что есть у меня? Что я приобрел со своей "сумма философии". Ничего, кроме безумия. У японских самураев был кодекс чести "Хагакурэ бусидо" - "Путь воина, скрытый под листьями". В нем утверждалось, что смерть не позорна, ибо она не несет бесчестья и что для человека, не достигшего цели в этой жизни, лучше всего умереть. Лучше всего умереть... Я прошел в коридор, взял меч и вернулся обратно в комнату. Смерть и неприятности - вот, что сеял я вокруг последние дни. Доброе, вечное... Пустота - больше ничего не занимало меня. Пустота - решение неразрешимого. Перед моими глазами одна за другой возникали страницы из старой книги.

...один из подданных его светлости сказал: "Когда жизнь и смерть одинаково не бесчестны, - останови свой выбор на жизни". Но он имел в виду выразить обратное тому, что сказал. В другом случае он заметил: "Когда вы не можете решить: идти или не идти? - лучше не ходите"

Он добавил: "Когда вы задаетесь вопросом: есть или не есть? - лучше не ешьте. Когда вас мучит вопрос: умереть или не умереть? - лучше умрите".

"Лучше умрите", - произнес я вслух, пробуя слова на вкус и обретая в них смысл. Ножны звякнули, упав на пол, к ногам. Я сел на край кровати, зажал клинок между ладоней, и приставив его острие к груди, соскользнул вниз. Некоторое время я лежал неподвижно. Грудь саднила, но никаких других неприятных ощущений я не испытывал. "Неужели смерть такова", - подумалось мне. Я открыл глаза. Меч был вонзен в мою грудь, но ни капли крови не пролилось. Удивленный, я поднялся. Похоже, я был жив, я был материален. Что за комедия!? Я вырвал меч из груди и с удивлением обнаружил, что рассечена только одежда. Разъяренный, я размахнулся и нанес страшный удар по руке. Кисть осталась на месте, но рубашка лишилась манжета. Я резал, бил себя клинком. Лоскуты одежды, как конфетти, покрыли пол, но тело мое было невредимо. Обессиленный, я опустился на кровать. Даже с собой покончить и то толком не смог. Наверное, раньше я жил под именем Гуддини. Но, Господи, не лыком шит твой слуга. Смеясь, я прошел на кухню, где без труда нашел хороший остро отточенный нож. Чтобы удостовериться, я провел им по ладони - кровь хлынула из пореза. Некоторое время я размышлял, в какую часть тела мне вонзить стальное жало и, остановившись наконец на солнечном сплетении, переложил нож в левую руку, чтобы вытереть вспотевшую ладонь правой, но... Пораженный, я замер - левая ладонь, только что рассеченная мною... Я бросил нож, смыл кровь с руки и вместо раны обнаружил багровый рубец. Он светлел на глазах и вскоре растворился вовсе. "Есть человек - есть проблема, нет человека, нет - проблемы", - вспомнилась мне циничная фраза одного из народных любимцев, но, оказывается, он ошибался. Человека не было - был Ангел, а проблема оставалась. Особенно проблема с одеждой - коей трудно было назвать лохмотья неизвестным образом удерживающиеся на мне.