Сергей Петров - Сердце ледяного дракона

Они ехали уже три дня. Жарко, вокруг сплошное марево. Моргул был сонным. Дорога изнемождала его. Лес перешёл в берёзовую рощу. Белые берёзки, склонившие свои изумрудистые кроны-головы друг к другу, стояли, как коридор зелёный, как путь в волшебную страну. Хотелось спрыгнуть с повозки и со слепой детской радостью побежать меж стволов пепельно-снежно-пухового цвета. Деревья закончились, началась Малая Степь. Куда не посмотри – сухая трава и кое-где полевые цветы. Ирисы, закручивающиеся в голубом, как небо, порыве своих лепестков, радовали глаз. Шафраны застыли, точно обработанный искусным мастером лазурит. На горизонте уже виднеются горы. Длинным хребтом протянулись они с востока на запад. До них ещё несколько дней пути. Жизнь казалась медленной и скучной, не смотря на пёстрость пейзажей.

Ридом с дорогой мельтешили суслики, мыши; животные покрупнее: лисы, собаки, охотившиеся на них, иногда пробегали на пути драконоборцев. Браф подстрелил одну лисицу из лука: «подарю жене шкуру», и сунул её Моргулу: «Сними шкуру, очисти от мяса». Моргул никогда этого не делал, но перечить не стал. Получилось у него не очень здорово, но сносно. Другие делали то же. Пожитки постепенно пополнялись.

На пути должно было встретиться поселение. Моргул ждал, когда они всё-таки до него доберутся. Дорога становилась всё хуже. Ямы и колдобины стали попадаться слишком часто. Драконоборцы заметили дым – это, должно быть, деревня. Они ускорились, желая напоить лошадей, отдохнуть и поесть супа, которого они так давно не ели. Когда обогнули холм, им открылась страшная картина: поселение было сожжено, всюду виднелись обожжённые балки, горы пепла, кое-где дома уцелели, не поддавшись пожару, но выглядели они так убого, как только может выглядеть жилище. «Драконы, – сказал Браф, осматриваясь – Мы опоздали, какая жалость… Я ещё не отомстил за беднягу Кирко». Моргул хотел было возразить: мол, хорошо, что их не было, когда людей жгли живьём, и что никто не хотел бы быть среди несчастных; но опомнился, и отказался от этой идеи, из-за которой его посчитали бы трусом.

Отряд шёл вглубь деревни, от запаха гари слезились глаза. Площадь в центре, зрелище ещё более ужасающее: вокруг столба были навалены тела людей, их горла были перерезаны, животы искромсаны, у некоторых наружу вывернуты кишки. Над страшной кучей летали вороны, с оглушительным карканьем, они живились богатой добычей: выклёвывали глаза, языки, губы – самые лакомые части. Драконоборцы были ошеломлены: «Это не драконы, точно не они…». Браф спешился, подошёл поближе, морщась от падальной вони. Из груди одного убитого он выдернул ржавый ятаган: «Орки!»

– Но здесь не было никогда орков, – возразил старый драконоборец по имени Накрис, – мы никогда их не видели.

– Тем не менее, это, несомненно, они, – Браф посмотрел на остальных, – братья, у нас появились новые враги.

Моргул никогда не видел ни орков, ни гоблинов, ни других нелюдей, но слышал о них. Кроме детей человеческих, живьём он вообще не видел никого, только однажды, ему показалось, что он встретился с лепреконом. Это было дома, на болотах, и он всегда считал это просто видением.

На ночь они решили остановиться здесь, прямо в центе – любой лекарь схватился бы за голову, услышав, что кто-то ставит лагерь прямо возле груды мёртвых тел.

Драконоборцы разговаривали ни о чём, чтобы скоротать время. Наркис вырезал ножом из полена какую-то фигуру, Браф рассказывал двум относительно молодым драконоборцам, Вислу и Слаю, о помешавшемся знакомом, который добровольно вошёл в Бездну.

– Какую бездну? – спросил Моргул. – Что это?

– Ты не знаешь, что такое Бездна? – Браф был одновременно удивлён и весел. – Хаос, Вечность – ни о чём тебе не говорит? Ты не знаешь, откуда появляются орки, тролли, и прочая нежить?

– Нет, можете рассказать? – Моргул был смущён, все вокруг улыбались.

– Пусть Наркис расскажет! – крикнул кто-то сзади.

– Да, пусть Наркис, – согласился Браф. – У него это хорошо получается, да и знает он больше всех. Мы тоже лишний раз послушаем. Наркис, ты как?

Наркис привстал, сел поудобнее и начал.

– Слышали ли вы когда-нибудь о Сером Императоре? – все, кроме Моргула закивали: «Что-то да слышали», – Так вот,…

– Кто он? – перебил Моргул. – Серый Император?

– Ты и этого не знаешь? – Наркис был ошарашен. – Ну ладно, был очень много лет назад Император всего…

– Почему серый? – снова перебил Моргул. Браф бросил в него сапог: «Уймись!»

– Почему серый? – принялся объяснять Наркис. – У магии два цвета – чёрный и белый. Император пришёл к власти жестоко, круша всех несогласных, что встречались у него на пути. Но как стал править, все зажили так хорошо, как никогда не жили. Не было ни войн, ни голода. Белая его магия поддерживала урожаи, лечила больных. А если смешать чёрную краску с белой – получится серая. Потому и Серый Император. Однажды надоело ему править, и он ушёл, поручив семерым своим законным сыновьям разделить между собой его владения по справедливости и править в них, передовая власть своим детям и детям своих детей. Но сыновья не смогли мирно разделить отцовские владения. Началась великая смута, – Наркис остановился, осматривая слушателей и, услышав заветное «Ну рассказывай же!», продолжил. – Брат убивал, предавал, подставлял брата. Пока из семерых не остались только двое. Самый старший брат – могучий маг, и самый младший, самый неумелый в магии, мечтавший построить мир, где находчивость и изобретательность заменили бы её; после самого простого колдовства падал он без памяти. Оба были крепкими воинами. Отец, решивший проверить своих сыновей, разгневался их враждой, но наследство всё же надо было делить. Тогда совершил он самое грандиозное тёмное колдовство – сотворил бездну, разделяющею владения двух братьев. С одной стороны не было магии, а с другой всё осталось, как и было при нём, при Сером Императоре. Трёх своих внебрачных сыновей, работавших, как и законные мужья их матерей, жнецами, поместил он в этой Вечности забирать умерших в другой мир, разделив их – два близнеца, Старший и Максимилиан отвечали за долю сына-колдуна, а один за долю младшего. Бездну нельзя было пересечь никому – человек, гном, эльф, вошедшие туда, выйдут на эту же сторону, но уже орком, гоблином или троллем. Поэтому знакомый Брафа вошедший туда – сущий сумасшедший. Только кобольды могут проходить сквозь хаос, прислуживая Серому императору на покое, поселившемуся в бездне. От кобольдов то мы и узнаём, что происходит по ту сторону вечности.

– А что было дальше? – спросил, надоевший уже всем своими перебиваниями, Моргул.

– Дальше старший брат помер… По рассказам кобольдов, в мире по ту сторону не видно бездны, с той стороны войти в неё совсем нельзя. Если ты подойдёшь к ней, то окажешься в другом конце того мира. Однако, с нашей стороны вечность видно превосходно. И началось то, что представиться ни кем не могло даже в самых жутких ночных кошмарах – Бездна начала расти, расти в нашу сторону. Серый Император вышел из неё ко своим двенадцати внукам, и сотворил для каждого из них по перстню мира, а для себя – главное кольцо. С помощью перстней можно было защищаться от бездны, с помощью Кольца Мира управлять бездной, направляя её куда-либо. Император не подумал тогда, каким оружием может быть это кольцо, ведь с его помощью можно с одной стороны создать великую армию тьмы, направляя вечность на людей, обращая тем самым их в орков, а с другой, оно может сдерживать бездну, не давая ей, словно чуме, распространятся. Внуки построили для дедова кольца храм, огромный замок. Был создан орден Седых Старцев, следящий за этим кольцом.