Эндрю Лапкин - Исход

– Мистер Хойт, где ваш глаз? Вы меня слышите? Что случилось с вашим глазом? Мистер Хойт! – пытался достучаться до пациента врач.

– П-п-проиграл, – выдавил из себя мужчина с окровавленным лицом. – Я его проиграл. – Хойт резко дернул головой, и капли крови взмыли вверх.

– Проклятье! – доктор зажмурился и прикрыл глаз рукой. Взглянув на ладонь, он судорожно попятился назад. На его руке были две размазанные капли крови. А лицо его было усыпано кровяными пятнышками. – О боже! Кровь!

– Что случилось, Карл? – спросил санитар, продолжавший удерживать бившегося в агонии Хойта.

– Кровь в глаз попала! – губы Карла дрожали. Он подбежал к системе внутренней связи. – Нужен срочный анализ крови пациента! Бокс девять! – Он заметил уставившегося на него Ронни, подошел к ширме и резким движением задернул ее. У Ронни не было слов, он был в шоке. Ему доводилось слышать разные истории про игроков-неудачников и про то, что с ними делали, но увидеть – это совсем другое.

Андерсон неспешно пошел вперед, надеясь, что это последняя ужасная картина, которую ему доведется увидеть сегодня.

В боксе двадцать один его ожидал высокий темноволосый доктор Ривз. На нем был хорошо отглаженный халат, очки в толстой оправе, а в руках он держал планшет с опросником.

– Мистер Андерсон? Прошу вас, – он указал на кушетку. Ронни присел и уставился на Ривза. Доктор начал с общих вопросов, измерил давление, послушал дыхание, проверил реакцию зрачков.

– Без полного набора анализов я не могу утверждать, что вы на сто процентов в порядке, мистер Андерсон, но я рискну предположить, что вчера у вас произошла некоторая перегрузка. Психологическая, верно? – Ривз будто прощупывал его взглядом. Ронни неуверенно кивнул в ответ. Доктор с каллиграфической аккуратностью делал заметки в блокноте.

– Чем вы вчера занимались?

– Вчера мне пришлось пережить многое, – Андерсон выдохнул, немного выпучив глаза.

– Не поведаете, что именно произошло? – снова внимательный взгляд был нацелен на Ронни.

– Меня связывают некоторые обязательства… Не могу. Простите, – Ронни опустил глаза вниз.

Ривз на несколько секунд завис, будто робот, получивший огромный объем входных данных. Затем подозрительность с его лица стерлась и он начал:

– Что же, я понимаю, – он передал Андерсону листок. – Вот эти анализы я бы рекомендовал вам пройти, но это ваше дело, – Ривз отодвинулся от Ронни. – В целом, вы в порядке. Просто поменьше нагружайте себя эмоционально. Это самое важное.

– Хорошо, так и буду. Спасибо, Док.

– Не за что. Берегите себя, – Ривз улыбнулся, а секунду спустя принялся составлять отчет о проведенном осмотре.

Ронни вышел из бокса и направился к двойным дверям, через которые он вошел. Шел он медленно. Ему снова предстояло пройти мимо ужасающего бокса, в котором находился не менее ужасающий мистер Хойт. Ронни изо всех сил старался идти смотря только вперед, но что-то внутри так и тянуло снова взглянуть на жуткую картину в боксе номер девять. Ширма снова была открыта, только на этот раз она была украшена кровавыми кляксами. Андерсон ступал предельно медленно, в ушах завизжал слабый звон. Шаг за шагом, только вперед. Его взгляду предстали внутренности бокса девять: кушетка вся в крови, на полу разбросаны инструменты, но пациента и врача не было. Остался лишь санитар, который заботливо драил пол. Ронни негодовал, его темная часть жаждала узнать концовку этой истории. Хорошая история ценна, как и хорошая игра, разумеется.

Все последующие дни были как один: он вставал, наливал кофе, смотрел «Плюс-минус», завтракал, шел на работу, там всячески старался убить время, возвращался домой и моментально засыпал. После того случая с потерей сознания он действительно старался не нагружать себя лишними заботами, из-за чего гора невымытой посуды в раковине росла, а корзина для белья заполнилась «по самую верхушку».

И вот настал день перед «Днем Игры». Ронни открыл глаза и обнаружил вокруг себя лишь темноту. Время было раннее. Часы на смартфоне сообщили ему: «04:57». Где-то в доме загудела труба. Ронни предположил, что кто-то из заводских рабочих принимал душ, готовясь к утренней смене, а может быть, наоборот, смывая с себя остатки ночной.

Левая ключица немного зудела. Андерсон принялся чесать ее, из-за чего окончательно пробудился. Он осознавал, что привычный уклад его жизни бесповоротно пройдет. Ему нужен был лишь положительный исход игры. Произойти могло все что угодно, но он свято верил, что удача улыбнется именно ему. Кожа на ключице уже покраснела, но мысли его не отпускали. Ронни размышлял о том, что подумают люди, которые будут за ним наблюдать во время эфира. Мозг начал очень быстро моделировать различные ситуации, все возможные исходы. Каждый вопрос, каждое движение, каждое действие. Когда конец игры был отрицательным, в голове происходил неприятный щелчок, и шея начинала болеть. Когда же исход был положителен, то он чувствовал вкус шоколада, а тело расслаблялось. Если построить цепочку исходов и положительный взять как «П», а отрицательный как «О», то последовательность получалась бы достаточно хаотичная, а график представал как: _О___О_О__П_О____П___.

От таких резких изменений нервная система качалась из стороны в сторону. Назревала новая перегрузка, нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Но Ронни не мог. Слишком уж сладкими были шоколадные исходы, а горькие щелчки были лишь небольшой платой за возможность получить кусочек радуги. Спустя десять минут мозг начал привыкать и сладкие вспышки стали менее яркими, но горькие… Их горечь отравляла. Еще через две минуты положительные исходы стали такими редкими, что яркая вспышка возникала только на каждый десятый «П» -исход, потом двадцатый, потом все реже и реже. Горькие вспышки стали похожи на черную едкую слизь, которую ему бросали в лицо, как только моделирование ситуации подходило к концу. Наконец весь шоколад кончился: он начал утопать в черной слизи. Губы Ронни задрожали, на глазах проступили слезы. Его едва слышные завывания можно было уловить в вентиляции дома. Черная слизь уже полностью покрыла тело и почти затянула лицо. Он закричал что есть сил, а потом воздух в его легких иссяк. Андерсон стал барахтаться на кровати, пытаясь содрать слизь с лица, но она уже лезла в рот, глаза и ноздри. Еще секунду спустя черный кокон полностью поглотил его. Ронни изо всех сил пытался выбраться наружу, но ничего не удавалось: черные вспышки стали происходить быстро, как пролистывание книжных страниц. Он почувствовал, что его покидают жизненные силы. Безумие встречало его с распростертыми объятиями, и Ронни стало казаться, что он разучился дышать.

На столе задребезжал мобильник и издал звуковой сигнал, уведомляющий о том, что ему пришло текстовое сообщение. Черная слизь моментально растворилась, и воздух снова наполнил легкие. Он принялся вытирать ладонями мокрое от слез лицо, пытаясь снова научиться дышать.