Владимир Корешков - Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая

Я шагнул в коридор, он, как в первый день нашего знакомства, был совершенно пуст, и опять меня посетило тоже самое чувство, что за мной внимательно наблюдает как минимум пара внимательных глаз. Выходил я из корабля почти тем же самым маршрутом, что и заходил в него. Отличие состояло только в том, что на пассажирском лифте я спустился до первой грузовой палубы, здесь уже вовсю суетились несколько небольших погрузчиков, которые резво хватали, казалось, неподъемные для них грузы и тащили их из недр корабля наружу, этим они очень напоминали деятельных муравьев. Выйдя через распахнутую аппарель мимо снующих погрузчиков, ступил на бетонку космопорта.

Космопорт был совсем маленький, какой-то местечковый, невдалеке находилось стеклянное здание в три этажа для наземных служб и персонала, но чего-то не хватало. Рядом на разгрузке стояли еще два звездолета, облепленные небольшими погрузчиками. Наконец до меня дошло чего не хватает, я совсем не увидел складов, ни одного даже самого маленького ангара. А куда же исчезают грузы? Ответ получил сразу же, как скосил свой взгляд влево: погрузчики с грузами, пристроившись друг за другом в длинную очередь, уезжали под землю, видимо, все складские помещения находились именно там. Оттуда же выезжали уже опустошенные погрузчики, деловито следовавшие за новой порцией груза. Я взглянул на палящее вовсю олеронское светило, на марево, плывущее над колесами погрузчиков и бетонкой космопорта, и сильно обрадовался, что я в скафандре. На поверхности было настоящее пекло, а в скафандре с его микроклиматом мне было очень комфортно, и жары я не ощущал никоим образом. «Вот видишь, я же говорил, что я необходим», – мысленно вякнул скафандр. Я его также мысленно поблагодарил, но послал в жопу и порекомендовал немедленно заткнуться, что он и сделал, правда с некоторой обидой.

Метрах в ста от меня стоял боевой сепаратистский джип «Патриот», раскрашенный под светло-зеленый камуфляж, с затонированными бронированными стеклами и башенкой крупнокалиберного пулемета на крыше. Возле джипа стояла маленькая, худенькая, черноволосая девушка в зеленой форме и махала мне рукой. Поскольку рядом никого, кроме меня, больше не было, я так понял, что махала она все-таки мне, из чего я сделал вывод, что она тот человек, что встречает меня. Подойдя к ней ближе, я увидел не молоденькую девушку, а взрослую женщину лет тридцати пяти с погонами майора. Она не была красива, но притягательность ей придавали очень живые, властные, карие глаза, в глубине которых жила глубокая печаль. О том, что женщина перенесла какую-то трагедию, говорили чуть опущенные уголки плотно сжатых губ и седая прядь в иссиня-черных волосах, подстриженных под каре.

– Штефан Дорн? – обратилась она ко мне таким голосом, что несмотря на ее маленькую худую фигурку одной фразой и взглядом сумела сразу расставить все акценты и приоритеты, моментально обозначив, кто здесь руководитель, а кто подчиненный, отделив меня от себя невидимой пограничной полосой, которую я не должен даже помышлять переходить.

Ее голос, ее манера держаться, прямая спина сразу выдавали в ней очень сильную, неординарную, несгибаемую личность. Обычно когда такие люди входят в комнату, то все находящиеся там невольно вскакивают, им становится неуютно и сразу хочется встать по стойке смирно. А затем, не рассуждая и не задумываясь, выполнять любое распоряжение этого человека. Я после ее то ли вопроса, то ли утверждения о том, кем я являюсь, чуть сам не вытянулся в струнку и руки по швам, но вовремя одернул себя, не дав сработать выработанным армейским инстинктам, вспомнив, что Штефан в армии не служил. Ответил просто, немного пельменисто, как штатский:

– Да, так и есть, я Штефан Дорн.

– Майор Алена Бортко, – козырнула она и тоном, не терпящим возражений, продолжила: – Садитесь в машину.

Открыв дверцу, я усадил себя на жесткое заднее сиденье. Алена присела рядом со мной. За рулем сидел крепкий мужчина в звании сержанта, лица его я не видел, только стриженый загорелый затылок, поломанные уши и бычью шею, из чего я сделал вывод, что сержант не просто водитель, этот парень серьезно занимается единоборствами, а еще наверняка является телохранителем Алены.

– Здравствуйте, – он, не поворачивая головы, вежливо поздоровался со мной.

– Добрый день, – ответил я.

– Сереж, трогай, – вполголоса приказала Алена.

Я снял шлем, в нос ударил запах свежей краски, раскаленного на солнце металла, кожи сидений, смазки боеприпасов. Я с интересом огляделся, раньше я видел сепаратистские джипы только разбитые, а тут оказался в целой боевой машине бывшего неприятеля. Два места спереди, одно из которых шоферское, на заднем диване, где мы сидели с Аленой, могли спокойно поместиться трое довольно крупных людей, посередине между водителем и задними пассажирами находилось еще одно небольшое кресло для стрелка, которое было продолжением башенки с пулеметом и могло крутиться вместе с башенкой на все сто восемьдесят градусов, обеспечивая тем самым возможность кругового обстрела. Рядом возле кресла слева и справа в строгом порядке закрепленные в специальные пазы стояли цинки с боеприпасами. Вообще-то внутри джип был сделан довольно грубовато, топорно, без изыска и особого комфорта, не то что рейховские хаммеры, но я очень хорошо помню, с каким уважением и восхищением говорили о сепаратистских джипах наши ротные механики, что по проходимости и живучести на поле боя им не было равных. Как машина сопровождения «Патриот» был идеален.

Пока я рассматривал внутренне убранство джипа, Алена внимательно разглядывала меня. В ее проницательном взгляде читался чисто профессиональный интерес ко мне: кто я, из чего я сделан и что во мне такого важного, что меня с Земли прислали в их разведшколу. И совсем не на цент интереса женского ко мне как мужчине. Штефану Дорну на это было плевать, но Яра Ковалеффа, привыкшего к постоянному вниманию женского пола к своей персоне, это зацепило. Мое мужское эго было задето, и я даже почувствовал легкий укол обиды.

«Ну и подумаешь, очень надо. Тоже мне, царица Савская». Хотя… что-то в ней определенно было и это что-то притягивало.

– Скажите, Штефан, вы были когда-нибудь на Олероне? – как бы вскользь поинтересовалась она.

Ответ на этот вопрос я знал. Штефан Дорн нигде дальше Луны не был. О чем я Алене и поведал. Ответ ее удовлетворил, составив, по-видимому, обо мне свое первое, как мне показалось, далеко не лестное для меня впечатление, она отвернулась и стала смотреть на дорогу. Я же, памятуя, что Штефан Дорн человек технически подкованный и любая техника для него представляла интерес, начал живо интересоваться у водителя начинкой джипа: какова мощность и сколько цилиндров у двигателя, а все ли три моста ведущих и можно ли их все блокировать, а как работает пневмоподвеска, ну и так далее. Я выстреливал свои вопросы как из пулемета. Водитель Сергей только успевал отвечать на них, правда, было видно, что делал это с удовольствием. Он как каждый шофер-профессионал очень любил и хорошо, до последнего винтика знал свою машину. И поэтому говорить о ее достоинствах мог часами. За разговорами с прямого полупустого шоссе мы свернули на проселочную дорогу всю в ухабах.