Владимир и Александр Стариковы - Иоланта – Принцесса Марса

А руки – ноги сами делали свою положенную работу, машина уже на четвёртом развороте, выпускаю шасси, толчком выпускаю закрылки для посадки, мотор урчит вкрадчиво на хитром газе, подбираю высоту. В наушники врывается голос Сергея, в крайнем волнении: – « Ты что сдурел, садись на брюхо угробимся, это же снег в полметра »! – « Не влезай под руку концевой ». – Рычу ему в ответ по « СПУ ». Газ убрал режим парашютирования (минимальная посадочная скорость). Выдерживаю, рука на газе, штурвал до пупа. – « Внимание земля, касание » – не кричу, а хриплю в «СПУ». Последний дюйм. Шасси квакнули в разнобой, затарахтели обижено амортизаторы, машина бежала по рыхлому снегу, быстро замедляя свой бег и не скапотировали, мелькнула радостная мысль. Выключаю зажигание – ПМ -1 и вытягиваю на себя пожарный кран – перекрывая топливо. – « Всё сели » – облегчённо выдохнул я в «СПУ». – « Прилетели мягко сели, высылайте запчастя, фезюляж и плоскостя » – осторожно пошутил Сергей из своей кабины. Я сдвинул фонарь и принюхался – может быть дымком – потянет? Но только снежный вихор оседал после нашей ювелирной посадки. Кажется, ничего не сломали, порядок, отметило сознание, и я энергично пощёлкал пакетниками, отключая электрику и бортовые системы. Вылезать на холод нет ни малейшего желания, мы ведь одеты в летних – лётных комбензонах и в хромовых офицерских сапогах, документов тоже нет, из оружия 2 пистолета ТТ на двоих, один борт-паёк и аптечка. Кроме этого есть секретная документация – полётные карты в планшетах. У меня миллионного масштаба. У стрелка Сергея, карта покрупнее, – пятьсот тысячного масштаба (в одном сантиметре поля карты – 5 километров местности) – сгодится! Я уже понимал, что мы влипли в скверную историю. Ни полковых казарм, ни капониров, ни вышки СКП, ни лётной столовой не было видно. Ни-че-во! Да ещё зима – странная, свалилась на наши головы! Сергей из своей кабины водил дулом своего «ДШК» – крупнокалиберного пулемёта, калибром 12,7. Как хорошо, что я приказал ему не тратить боекомплект – приберёг на случай мессеров. Этот пулемёт, при случае – « распорет » любой БТР, да и лёгкий танк сверху « пробьёт », если что. Снова включаю электрику и проверяю своё носовое оружие. Ура! Целая пулемётная лента осталась, а вот снарядов у пушки нет – все в расход пустил, а жалко! Но что всё-таки стряслось с погодой? Да нет, не с погодой, а с Землёй вообще; может это наступил внезапно Конец Света (Ледниковый Период), а может быть, мы с Серёгой попали на « тот свет », в царство Нави – как тут всё разберёшь? Думай командир – крепко думай. Сидеть и чего-то ждать в кабине становилось бессмысленно, да и холод пробирался сквозь бронеплиты. Пришлось выползать нам на холод в летнем обмундировании, как хорошо, что мы оба курим и есть огонь в наших зажигалках – в первую очередь надо согреться, а затем всё остальное как-нибудь приложится. Проваливаясь по голень в рыхлый – пушистый снег мы побрели к кромке леса в надежде развести костёр.

Может мы просто перепутали площадку и сели на обычную лесную поляну – а снег? Да нет, карты не врут – господствующая сопка на профиле местности все совпадает, с нашим полевым аэродромом, да и компас не врёт на земле. Ладно, упрёмся – разберёмся! Холод уже всерьёз пробирался до костей и мы начали судорожно собирать сухостой для костра. Сергей, дрожа от холода как осиновый лист на ветру, расчищал хромовыми сапогами снег для костра, а я разжигал фронтовой газетой сухие ветки. Наконец мы победили, и костёр начал давать скудное тепло. Нет, так обогреться не удастся – нужна землянка или хотя бы шалаш, что бы защититься от пронизывающего ветра. Я уже хотел использовать парашют для импровизированной палатки, так как получалось, что влипли, мы всерьёз и надолго. До ближайшего зимовья обозначенного на карте Сергея было порядка 10 километров, а до деревни Осиновки и того больше 45 километров. Преодолеть такие расстояния без тёплой одежды, нам совершенно – нереально. Что же делать? Лететь в Осиновку? Но не факт что удастся взлететь с этого импровизированного аэродрома. По рыхлому снегу не набрать взлётной скорости – нет, это не реально, да и не известно, какие подснежники могут попасть под колеса шасси – скапотируем и конец нашей песни. Да и что нам делать с нашим боевым конем – горбунком? По инструкции мы должны его сжечь, но у меня лично рука не желала подниматься на такое варварство. Внезапно до нашего слуха долетели отдалённые раскаты канонады, я сбросил с головы кожаный лётный шлем и напряжённо прислушался, стараясь определить направление. Но что-то резало слух, не вписывалось в обычную фронтовую перестрелку. Не было воя наших мин, что ли, или очередей крупнокалиберных пулемётов, или « икания » немецкой « коровы » (дальнобойного миномёта). Вдруг что-то изменилось, я кожей почувствовал чей-то пристальный взгляд и медленно повернулся лицом к лесу – доставая свой «ТТ» и снимая его с предохранителя. Но вокруг стояла напряжённая тишина, да красиво падал на землю пушистый снег. Сергей тоже насторожился и стал принюхиваться как лось и свирепо « зыркал » выпуклыми глазами «акулы » – по ближайшим кустам. Его «ТТ» так же был в боеготовности и перемещался рывками – следуя за его взглядом. Все кончилось внезапно. Неожиданно раздалась команда на грубом русском языке, как удар хлыста: – « Эй – летуны! Стоять смирно! Руки вверх! Бросить оружие! ». Партизаны – пришла радостная мысль, а может дезертиры – но свои же? Мы с Сергеем стояли, силясь различить среди деревьев человека, бросать оружие явно не хотелось. Чтобы развеять наши сомнения раздался сухой выстрел, явно из ружья и заряд картечи или дроби просвистел над нашими головами – оборвав наши колебания. Пренеприятная ситуация стоять под мушкой. – « Кому сказано, бросайте оружие, раздался уже другой голос, явно моложе первого ». Пришлось подчиниться и бросить своё личное оружие прямо в снег. Я крикнул, обращаясь к невидимкам: – « Вы что не видите, мы же свои – лётчики, на звёзды самолёта посмотрите »? Из-за деревьев вышел бородатый мужик в полушубке овчинном, в длинных валенках и треухе из лисьего меха.

Черная окладистая борода, с проседью, скрывала его лицо, лишь зоркие глаза насквозь сверлили нас трассирующими пулями. Короче жуткий бандит с большой дороги. В правой руке он держал бандитский обрез. Во-попали, – к бандитам? Мы стояли и молча изучали друг – друга, и пауза явно затянулась. – « Вы летуны, какие будете, за белых али красных, а могёт из анархистов «цыплёнок жаренный» – «анархия мать порядка » – ась? – « Ты что дед, мы русские лётчики » – выпалил я объятый праведным гневом. Сергей не проронил ни слова, с улыбкой изучая разбойника с большой дороги. – « Ну раз русские, а не французские, тогда скидывай кожух, покажи свои погоны, я их прекрасно вижу – они выделяются под френчем ». Я хмыкнул, под моей лётной курткой – техничкой, у меня был одет парадный суконный офицерский китель с погонами капитана. Медленно, не делая резких движений, я снял техничку и сверкнул своими офицерскими погонами. Утром всегда неуютно сидеть в холодной кабине в летней «техничке», поэтому пришлось одеть суконный парадный китель – на работу как на праздник. Мои « золотые » погоны произвели на разбойника колоссальное впечатление, как будто они действительно были сшиты из золотых нитей. – « Так, так, значит русские офицеры – золотопогонники, да ещё летуны? Генка ты видел это чудо – настоящих офицеров – летунов »? В тот же миг из кустов показалась вначале несуразная папаха, а затем молодое безусое лицо деревенского мальчишки – подростка, одетого в валенки и рыжий полушубок, явно сшитый из козлиной шкуры. – « Дядь Арсений, а давай отведём их в штаб, страсть как хочется поглядеть на летунов, говорят они самые смелые » – важно изрёк он здравую мысль. Мы переглянулись с Сергеем, и он почесав нос, мельком прижав палец к губам, дал мне знак – помолчать. – « Ну вот что, земляки » – начал Сергей спокойную речь; – « Поднимите наше именное оружие и возьмите его на временное хранение. Негоже нам русским офицера ронять свою честь. Понимать должны, чай не маленькие и ведите нас немедленно в ваш штаб, у нас есть «мандат» для вашего командира, для чего мы и прилетели к вам ». – « Не командира, а Ко-ман-дар-ма » – важно выгнув грудь, – пояснил бородач Арсений, и кивнув мальцу, важно приказал: – « А ты Генка подбери оружие офицеров ». Молодой разбойник, в козлином полушубке (лет 14 от роду), быстро доскакал до нашего костра и ловко достал из сугроба наше личное оружие. – « Осторожно Геннадий, поставь оружие на предохранители » – усмехнулся Сергей. – « Как поставить – покажи » – дружелюбно спросил Генка. – « Я те покажу, тащи их ко мне, я те покажу » – рассвирепел разбойник Арсений. Разбойники немного беззлобно поспорили, наконец, наше « именное » оружие, было поставлено на предохранители, и Генка засунул их в свои бездонные карманы полушубка. – « Ладно, хватит лясы точить, айда к командарму в штаб » – важно поставил точку в нашем аресте пират Арсений. – « Надо забрать документы и мандат» – кивком показал на самолёт Сергей. – « Сам ты манда, иди, забирай свои документы » – смягчился главный пират. – « А ты пока стой на месте под прицелом » – кивнул он мне. Сергей важно забрался на центроплан Ила, забрал наши лётные планшеты, не забыл захватить авиационную аптечку и лихо захлопнул стеклянные кабины Ила. – « Всё готово командир » – отрапортовал он мне. – « Электрика отключена ?» – уточнил я. – « Так точно – ваше высокое благородие, – отключена ». – « Тогда порядок » – хмыкнул я. – « Хватит болтать, двинули, путь не близок » – прервал Арсений нашу дискуссию. Наш небольшой отряд, наконец, побрёл вглубь сурового леса, утопая по колено в снегу. Генка сноровисто торил тропу, как Иван Сусанин, в некоторых местах проваливаясь по пояс в слежавшийся снег. Руки и ноги у меня уже окоченели уже не шуточно, мороз стоял градусов 10 не меньше. – « А ну стоять, кому говорят » – послышался сзади громкий окрик Арсения. Мы с Сергеем остановились, разминая замерзшие руки, в летних кожаных перчатках. – « Генка, быстро скидывай тулуп, да отдай летунам, пущай погреются по очереди, а то не доведём – околеют » – отдал команду Арсений. Малец согласно кивнул, скинул свой полушубок, не забыв вытащить из карманов наше именное оружие, и засунул ТТ-хи за свой пояс френча. Я первый одел тёплый полушубок, вмиг ощутив тёплое блаженство. – « Спасибо браток » – вежливо поблагодарил я Генку. – « А Геннадий не замёрзнет »? – подал голос Сергей. – « Ничего он у нас к морозу привычный, да и недалече уже » – пояснил Арсений. Мы вновь зашагали по сугробам, проваливаясь местами чуть ниже пояса. – « Вид у вас – ваша светлость – прямо-таки пиратский » – весело пошутил Сергей, клацая от мороза зубами. Я промолчал на шуточки старшины, тем более непонятно к кому он обращался, – я ему покажу « Ваша светлость », шутник. Труднее всего приходилась Генке, топать по тайге, обходя на ощупь буреломы. Он и действительно напоминал мне Сусанина, правда, вооружённый как пират двумя грозными пистолетами. Я пожалел паренька и крикнул: – « Стой машина – оправиться нужно »! Все остановились, удивлённо поглядывая на меня. Я сбросил Генкин полушубок и снял летную куртку – техничку. Расстегнул «золотые» пуговицы на суконном кителе и снял его, оставшись в шелковой нательной рубашке (сшитой из парашютного шёлка). Мой парадный тёмно-голубой офицерский китель был украшен нарукавными « золотыми птичками » – вышитыми женскими руками белошвеек (мечтой курсантов), впрочем, как и офицерские « золотые » погоны со звёздами. Красота; все девушки оборачиваются глядя на офицера лётчика, да ещё капитана! – « На ка браток, утеплись, он из «чи-ше» (офицерское сукно), тёплый, может быть, ты тоже летчиком станешь, а мне так будет удобнее, а то он мне подмышками жмёт » – лукаво соврал я, и протянул китель Генке, дед не возражал, и мы быстро переоделись. Генка, надо понимать, был на седьмом небе от счастья, наградные колодки украшали его грудь, и казалось – он полетел, вперёд, с удвоенной скоростью. Наконец, когда уже мы выдохлись, так, что уже не было сил сделать ещё один шаг, я почувствовал запах дыма. Кажется, мы пришли, не заблудился наш « Сусанин », как он ориентируется в тайге, без компаса и карты – совершенно непонятно. Лёгкий дымок вился, кажется прямо из земли. Землянка – понял я, причём хорошо замаскирована, в двух шагах пройдёшь и не заметишь. – « А ну стоять » – громко прикрикнул Арсений; – « Генка охраняй пленных »! – а сам прошмыгнул в недра землянки, выпустив из двери клубы пара. Мы трое остались стоять на морозе. Генкин полушубок был уже на Сергее, а сам Генка приосанился в моём офицерском кителе, который доходил ему почти до колен – как полупальто. Не прошло и двух минут, как из землянки вышло трое мужиков свирепого вида и принялись изучать нас – сверля глазами. Наш вид привёл их в нешуточное оцепенение. На самом главном, как я понял по выправке, была одета простая деревенская рубашка в « горошек », заправленная в армейские галифе, с клиньями для верховой езды. Через плечо была небрежно перекинута портупея с маузером в деревянной кобуре. Не иначе командир отряда – понял я, настолько уважительно стоял вытянувшись в струнку дед Арсений. – « А что это за дед – мороз» ? – удивился командир, оглядывая Генку в лётном кителе. Тот за словом в карман не полез и лихо ответил, прищёлкнув валенками: – « Я лётчиком буду, уже решил »! – « Похож, похож, вылитый летун » – загалдели, улыбаясь, партизаны. – « Ну чего зря на морозе стоять, заходите в горницу господа хорошие, вижу что замёрзли » – пробасил – командир отряда, отворяя дверь землянки. Мы вошли в землянку, отряхивая снег с хромовых сапог веником, на пороге. В нос пахнуло, теплом, сеном и табачным дымом. В общем, обычный запах казармы. Землянка была довольно большая, наверняка – штабная. Посреди землянки стоял длинный, деревянный стол, изготовленный из обтёсанных брёвен. За место стульев вокруг стола стояли две длинные деревянные скамейки. Возле печки – « буржуйки » располагались двух-ярусные нары, аккуратно застеленные и убранные с хозяйской заботливостью. На жаркой « буржуйке » запаривался огромный «ведерный» чайник, обмазанный снаружи слоем затвердевшей белой глины. Через верхнее застеклённое оконце, над нарами, пробивался тусклый дневной свет. Тут тебе и оконце и хорошо замаскированный «дзот» (огневая точка – бойница), снаружи я его даже не заметил. Под низким потолком висела и чадила керосиновая лампа. Нас посадили за стол, поближе к пышущей жаром печи, и живительное пряное тепло приласкала наши замороженные спины. – « Летунам надо выпить горилки, иначе могут заболеть , да и нам не помешает для беседы » – задумчиво проворчал атаман, и тут же приказал: – « Митька накрывай на стол, – столоваться будем всем штабом ». Лицо командира, несмотря на окладистую рыжую бороду, выражало добродушие и крестьянскую смекалку. Высокий благородный лоб прорезали морщины и обрамляли совсем ещё молодые кудри. Ну, вылитый Емельян Пугачёв. Принесли огромный каравай хлеба, варёную картошку, квашеную капусту с ягодой, солёные грибы и прочие разносолы. Генка суетился, пытаясь без зеркала осмотреть себя в лётном кителе капитана ВВС. В штаб, запустив облако тумана, зашли ещё трое партизан, с винтовками «Мосина». С порога они поздоровались со всеми с деловитой крестьянской обстоятельностью и поставили на стол четверть прозрачной как слеза самогонкой. Странно, я всегда думал, что самогонка, – мутная – такую показывали в кинофильмах.