Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

Итоги голосования оказались похожи: большинство выбрало прыгать дальше. Говорили: «Не повезёт, будет запасной вариант». А ещё говорили: «Не для того мы вложились в Первую волну, чтобы самим пионерить!» И все надеялись, что после следующего прыжка хотя бы один корабль выйдет у обустроенной «Новой Земли».

И всё повторилось по новой.

Новый Гамбург – голый камень под гаснущим солнцем, и опять ни следа людей.

Новая Калькутта – опять что-то пошло не так, или метеорит упал, или активная вулканическая деятельность не дала закрепиться. Остались только обломки спутников на орбите.

Новый Буэнос-Айрес – останки наземных климатических станций и обломки корабля.

А на «Цзы», «Фриде» и «Тринидаде» поймали информационный пакет с «Шекспира». Хотя нам всем всегда твердили, что прыжковые двигатели идеальные, и с ними никогда ничего не случится, оказалось, что может случиться. Потому что после второго прыжка мы вышли не через двадцать девять лет, как в первый раз, а через тридцать пять лет! А «Шекспир» вообще выпрыгнул на двенадцать лет позже положенного, поэтому мы и не могли с ним связаться. А ещё координаты его выхода оказались смещены, и его стало утягивать в чёрную дыру. Весь пакет от него был заполнен прощальными сообщениями…

Это было очень грустно, хотя на «Шекспире» ни у меня, ни у пап не было никого из знакомых. Ну, из близких знакомых… Но нам оказалось не до того.

Наш «Альбейн» вынырнул у Нового Сиднея. Планета-то была пустышкой, но на орбите обнаружили передатчик с сообщениями от колонистов Новой Йокогамы. И как раз папа Джо изучал этот передатчик. Папа Саид тоже изучал, но папа Саид – научный инженер по программному мутагенезу, и он оказался не нужен, потому что передатчик работал, как надо. А вот папа Джо – технический инженер, он занимается «железом».

Наша новость затмила и остальные пустышки, и даже гибель «Шекспира»: на Новой Йокогаме был закончен базовый цикл терраформинга, то есть установлены климатические станции, и они работали. И там как раз переходили к следующему циклу, о чём и докладывали. Вообще-то все колонисты Первой волны были обязаны сообщить о таком, но когда раньше у других планет не находили никаких сообщений, говорили: «Просто не дошло» или «Что-то с оборудованием».

Все так обрадовались, что единогласно проголосовали: встречаться у Новой Йокогамы. Потому что и без того сидели больше года у планет, проверяя и разыскивая признаки хоть чего-то стоящего. Конечно, оставалось ещё пять необследованных планет. Или шесть – считая ту, до которой так и не смог добраться бедный «Шекспир». Но уже никто не хотел рисковать. И на двигатели уже не было такой надежды, и на Первую волну. Папа Саид вспоминал поговорку о синице в руке, а папа Джо вздыхал, что синица покамест виртуальная: «Мы ж её не видели и не щупали!»

Он показывал мне репортаж с остатками древних кораблей на орбите Нового Сиднея. Его не транслировали широко, но посмотреть разрешалось. Было страшно представлять, как всё происходило! Как они вышли из подпространственного тоннеля – и обнаружили непригодную для терраформирования планету. Непригодную и нестабильную: там даже не было возможности развернуть стационарные купола, как на Марсе или Титане.

Такое случалось. «Не все расчеты, сделанные в Солнечной системе, верны», – объясняла папина коллега тётя Индрани. Иногда планета оказывалась не такой, как надо, иногда звезда. А иногда тоннельники выходили совсем не там – и застревали в глубоком космосе. У них не было запаса топлива, чтобы долететь до планеты, а солнечных батарей хватало только на поддержание систем жизнеобеспечения.

И потом сотни лет они плавали в ледяной тьме… На тоннельнике с орбиты Нового Сиднея были записи о том, что люди благополучно вышли из стасиса и сумели продержаться полсотни лет. А в корабле у Новой Касабланки что-то случилось с оборудованием, и команда даже не смогла проснуться! И противометеоритную систему вырубило.

Я всё чаще слышала, что с Новой Йокогамой нам «повезло». Это слово пугало своей неправильностью. «Везёт» – так говорили о том, что не гарантировано, что подвержено случайностями. Но как такое может быть, когда Компания обещала нам Новую Землю?..

Папа Саид ещё сонно моргал, когда папа Джо вылез из капсулы – и я подскочила к нему для обнимашек. Но не успела я вместе с приветствием повторить его шутку о «виртуальной синице», как на нас обрушились новости. И папа Саид сразу проснулся и вылез, даже когнитивку не прошёл. И шутить вообще расхотелось.

Главная новость: когда корабли выходили из прыжка, что-то случилось, и «Фриду» утянуло назад. «Ситуация расследуется», – сообщили всем проснувшимся – сразу после слов о том, что «было зафиксировано повреждение внешней обшивки корабля». А шедший следом за «Фридой» «Кецалькоатль» просто исчез со сканеров.

Вторую новость передавали друг другу в очередях и чатах: оказывается, в день подъёма планетарной вахты только-только сняли режим повышенной готовности. Что мы его не застали – это уже было приятно, потому что при таком режиме вообще ничего нельзя. Но зачем его вводили?

Третья – хорошая – новость, как положено, пришла последней. И вместе с родителями я с разинутым ртом смотрела записи с разведботов. Это было как в виртуальной симуляции: зелень, воздух, вода, жизнь. Но только всё настоящее. Птицы! Животные! И люди.

«Лучший подарок!» – так я и сказала папам. Лучший подарок, потому что самая потрясающая синхронизация, какая только может быть! Я праздную совершеннолетие – и все люди радуются. И я продолжала считать это подарком месяц спустя, пока мы продолжали висеть на орбите. И даже через год.

Год, если считать по земному. По местному было меньше года – восемь месяцев и несколько дней. При том, что у них в году было десять месяцев, но по тридцать три дня каждый. А сутки были длиннее земных. И все спорили даже об этом: переходить на новое время или нет? Вообще – это новый дом или очередная зряшная остановка?

Я так толком и не поняла, почему мы сразу не спустились. Места всё равно бы хватило! Всем пассажирам со всех кораблей! Ведь там была огромная территория, где уже жили люди. Причём людей было всего ничего – учёные рассчитали, что их около двухсот тысяч. Или двести пятьдесят – невелика разница! Деградировавшие потомки колонистов Первой волны. А нас было шесть миллионов. Если с генетическими банками, то намного больше, но мы же не собирались сразу, ну, расти.

Вообще, это был сценарий, жить по которому хотелось мне с друзьями. И многие взрослые тоже были «за». «Одичавшие внуки переселенцев Первой волны на планете с завершённым терраформингом» – столько старых книг было про это! Мы в лагере даже ставили пьесу по мотивам Хайнского цикла Ле Гуин. Точнее, по мотивам виртуалки, которая была по мотивам Хайнского цикла, но это мелочи.