Николай Зуев - Запах теней

Знаков молчал. Он понимал, всё понимал. Утреннее происшествие, умопомрачительное сумасшествие на работе – безусловно, это оставило след, и по-видимому эхом отразилось на родителях.

«Понимаю, вот только…»

– Понимаю. У меня всё отлично, пап. Как всегда, – постарался оправдаться Дмитрий, когда как в голове забурлили воспоминания. Человек без грима улыбнулся и исчез. – Иду домой с работы. Всё путём и дома – тоже.

– Ну, слава богу, сынок! – спешно обрадовался отец, словно боялся, что Дима может передумать и сказать ему другое, что совсем не хочется слышать. – Будь осторожен.

– Папа, я всегда осторожен! Ты же меня знаешь.

– Давайте, приезжайте скорей. Не бросайте своих престарелых родителей в одиночестве! – Дима представил, как отец улыбнулся сейчас. Только тревога совсем не хотела покидать грудь. – Мирре передавай привет, и скажи ей, чтобы …

Снова тяжёлый вдох, который на этот раз был особенно нелёгким – волнения и сомнения терзали мужчину.

– Что, папа? – насторожился Знаков.

«Я не смогу передать, папа» – взорвалась мысль, от которой замерло сердце.

– Ничего. Просто береги себя.

– Пап, да не волнуйся ты. Всё хорошо! И будет всё хорошо!

«Будет ли? Отец чувствует. Не понимает, но чувствует. Странно, почему звонит он, а не мама?»

Снова странность. Что до странностей, то сегодня они взошли на пьедестал закономерностей!

– Ну, ладно! Это я так, не обращай внимания, – подытожил голос в мобильном, – что-то на меня нашло. Давай, сынок, пока!

– Маму от меня поцелуй! – успел сказать Дмитрий прежде, чем короткие гудки оборвали связь.

«Что за день сегодня»!

***

Дима решил, что дворами его путь значительно сократиться, но в первом же закоулке, напоровшись на глубокую необъятных размеров лужу, он понял, что это было глупое решение. Рыхлый снег только усугубил неприятную ситуацию – наполняя ботинки грязным снегом, ноги проваливались, словно ложка в сахар.

Застрявший по колено в сугробе Знаков огляделся: кругом вода. В поисках пути преодоления сложившейся ситуации глаза обшаривали местность, пока случайно не напоролись на закорючки. На старом железном гараже чья-то шаловливая рука нацарапала «Иди …». Дальше надпись неразборчива, будто у хулигана проснулась совесть и вовремя заставила исправить ошибку юношеского озорства и зачеркнуть слова, которые и без труда поймёт каждый, если, конечно не иностранец.

– Иди. Вот и иди, – не скрывая иронии, вымолвил Дайм, – Иди. Куда идти?

Он вынул правую ногу из сугроба и принялся выковыривать снег из ботинка, одновременно ворча под нос:

– Иди. Вот и иди. Кругом вода!

Скрючившись на одной ноге, в дурацкой позе Знаков вертел головой, продолжая искать пути отступления.

«Иди туда» – прилипла к глазам надпись, нацарапанная на стене противоположного дома, достаточно крупными буквами, чтобы невозможно было не заметить. Ниже, только уже краской, виднелась стрелка, указывая известное лишь автору направление.

В этот миг Диме, вдруг, безудержно захотелось думать, что эти надписи совсем не так просты, как на первый взгляд кажется. В голову пришла безумная, не вызывающая никаких объяснений мысль: «Они адресованы ему». Дайм улыбнулся, на душе повеселело, а шальная идея всё глубже и глубже проникала в мозг, пока не нашла вполне беспрепятственное и логическое (не требующее разъяснений) подтверждение: «Так и есть».

«Дома и гаражи разговаривают со мной»!

Вероятнее всего, люди так и сходят с ума. Первая ступень, наступающего сумасшествия – щелчок. Бац! – лопнул сосудик или нервные импульсы неожиданно поменяли ритм и направление, а потом… здравствуй, безумие! Вторая фаза – шум, затем слышаться голоса и вот наступает момент, когда начинают говорить рукописи на стенах домов и гаражей. И что потом? Здравствуйте, доктор!

Однако, подобное явление казалось таким забавным сейчас. Знаков представил горстку врачей, с сочувствующим видом говорящих его супруге, что муж сошёл с ума: «Он ещё так молод… болезнь очень редкая, но такие случаи бывают у молодых мужчин за тридцать… к сожалению, не излечимо».

Дмитрий засмеялся. Выковыривая мокрый снег, он смеялся, как дитя, и вместе с тем приговаривал низким неестественным голосом, точно в детском саду играл роль Карабаса:

– Куда идти? Ту-да. Куда-куда? Да, ту-да. Иди ту-да.

Настроение улучшилось и страшно захотелось кушать. И тут на стене того же дома, чуть ниже нацарапанных слов, он прочитал другие: «Да иди уже быстрее, Дай…»

Последняя буква (сомнений в том, что именно одна буква не возникло) была неразборчива, но Знакову доказательства и не требовались – обращались к нему.

Улыбка испарилась, вынудив принять всю возможную серьёзность лица, но внутри не угасал задор:

– Хорошо, доктор! Иду! Уже иду!

«Не смешно»

Он пялился на текст и перечитывал его снова и снова, как школьник, который не в состоянии вникнуть в смысл и понять, что читает: «Да иди уже быстрее, Дай…»

Не обращая внимание на мокрый с каждым шагом сползающий всё глубже снег, Дима пробрался ближе к стене. Глаза прочитали ещё раз – всё верно и ему не показалось, только на этот раз внизу под коротким словом «Дай…» он обнаружил: «Скорее, Дима»

Мурашки осыпали кожу, и голова пошла кругом.

– Чёрт, что за … – отстранился он в испуге. Вот теперь действительно было не смешно, и образ доктора, уступив место холодному волнению, моментально покинул мозг. Это обращение именно к нему и сомнений, конечно, нет. Без лишних колебаний и с твёрдой уверенностью, послания направлены в его адрес. В голове раздался выстрел:

«Скорее, Дима» «Скорее, Дима»

Его вновь охватила тревога, и мозг погрузился в кипящий поток мыслительных процессов. Выстрел отразился эхом и застрял:

«Скорее, Дима» «Скорее, Дима»

«Может на сегодня хватит с меня?» – обратился он неизвестно к кому и направил взор в ту сторону, куда указывала стрелка:

– Хорошо, – принял Знаков, – надо, значит надо. Пойду здесь.

«Скорее, Дима»

Словно загипнотизированный он направился через дворы по направлению волшебной стрелки.

«Скорее, Дима»

Пробирался по улочкам, по которым, как ему казалось, ранее не проходил.

«Скорее, Дима»

– Я схожу с ума, – постарался перебить навязчивое эхо Дайм.

«Скорее, Дима»

Прошёл ещё квартал, прежде чем понял, что всё дальше отдаляется от дома, правда это ничуть не смутило его, скорее только закрепило чувство необходимости движения именно по этому пути. С каждым шагом назойливая твердыня «истинной» надобности с присущей только ей бесспорной безукоризненностью вынуждала идти быстрее, и Знаков, даже не задумываясь, почему подчиняется ей, ускорял темп, который сейчас уже больше напоминал тренинг спринтера. Он миновал очередной квартал, свернул за угол старого деревянного дома и остановился. Впоследствии, когда Дайм вспоминал этот странный эпизод затмения рассудка, то не мог объяснить себе, что всё-таки произошло с ним. Впрочем, в будущем многие вещи для молодого человека приобретут совершенно иное содержание.