Александр Антонов - Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман

Когда построили первую по-настоящему искусственную планету, то назвали её Земля-третья и сделали очередной столицей Содружества. Землю-вторую, восстанавливая историческую справедливость, переименовали обратно в Марс. Когда возникла необходимость строить новую искусственную планету-столицу, то возник вопрос: как её назвать? Нет, Землёй – это понятно, а порядковый номер? Четвёртой, что бы было по счёту? Но получалось как-то коряво. Есть Земля-первая и Земля-третья, а Земли-второй больше нет. И решили, чтобы не портить гармонию, впредь присваивать планетам-столицам только нечётные номера. Потому Земля-седьмая стала четвёртой столицей Земного Содружества. Understand?

Унесло нас куда-то в сторону от наших героев, а они тем временем уже заняли столик в подобающей для посещения курсантами ресторации с голомузыкой. Не подумайте плохого. «Голо» имеет отношение не к стриптизу, а к голограмме. То есть со сцены ресторана развлекают почтеннейшую публику голограммы известных исполнителей под их же фонограмму.

Веселье было продолжительным, но не до такой степени, как планировали сами ребята.

– Вы позволите?

Отказать офицеру Звёздного флота, даже если он сам не понимает насколько ему здесь ни рады, было бы верхом неприличия, и Богдан с трудом изобразил на лице радушие.

– Разумеется, присаживайтесь, господин вице-командор!

Климу лицо офицера показалось знакомым, кажется, он видел его в школе. Но не это заставило напрячься – он вдруг чётко осознал: вице-командор прибыл по его душу. И потому он ничуть не удивился, когда тот, присев за столик и представившись, после обратился именно к нему:

– Клим, мне нужно с вами поговорить.

– Пойдём, Маричка, потанцуем, – предложил Богдан.

– А можете и остаться, – не дав девушке ответить, предложил Катанья, – вы ведь уже догадались, что это был он? – если, конечно, у Клима нет секретов от друзей.

Вы бы после такого ушли? Вот и они остались.

– Собственно разговор у меня с вами, курсант Клим Снегов, будет коротким, – Катанья говорил властно, тоном, не допускающим возражений. – Я в курсе ваших проблем с учёбой, и в связи с этим имею поручение от командования Звёздного флота предложить вам, – у Мэри округлились глаза, Богдан нервно сглотнул и только Клим сохранял внешнее спокойствие, – в качестве члена экипажа звездолёта принять участие в одной весьма ответственной миссии, от успеха которой напрямую зависит ваше скорейшее восстановление в лётной школе. Итак, вы согласны?

Клим посмотрел на друзей. Маша зависла в ступоре, а Богдан отчаянно сигнализирует глазами: соглашайся быстрее, чего медлишь, дубина? А он и не медлил, просто приводил своё внутреннее состояние в соответствии с внешним. Наконец, ему удалось выдавить из себя нужное слово:

– Согласен!

Получилось немного не по уставу, но на «господин вице-командор» сил уже не осталось. Впрочем, Катанья этого, кажется, и не заметил.

– Добро! Тогда вот пропуск в офицерское общежитие, там тебя устроят на ночь. Завтра к 8—00 явишься в штаб Звёздного флота, пропуск на твоё имя будет заказан. А теперь мне пора. Мэри, Богдан, рад был знакомству, Клим, до завтра!

Друзья провожали взглядами вице-командора, пока тот не скрылась за дверью. Потом переглянулись.

– Мне кто-нибудь объяснит: что это было? – спросил Клим.

– Я точно нет, – честно призналась Мэри.

– Я тоже мало что понял, – сказал Богдан, – но ты-то?! Ты ведь выслушал предложение этого вицекома с абсолютно невозмутимым видом, прям сфинкс какой-то, и я думал…

– Насчёт сфинкса – это ты в точку, – согласился Клим. – Я прямо окаменел от неожиданности.

«Великий космос!» – не удержался от крепкого выражения Катанья, когда две декады назад они первый раз ступили на борт «звёздного малыша» – единственного в своём классе звездолёта способного перемещаться в гиперпространстве. Бывший посыльный катер, списанный со Звёздного флота по выслуге лет, приобрёл на аукционе предприимчивый астраб. И, хотя его родиной, так же, как и любого другого астраба, была одна из искусственных планет Содружества, он явно страдал генно-исторической памятью. Нет, а чего бы он тогда превратил внутреннее убранство судна в некий музей-памятник городу, имя которого вписал в название корабля? Венецианская мебель, ковры, посуда, картины венецианских художников, – всё новодел, но очень качественный, – венецианские окна в каютах с венецианским пейзажем за окном – совсем, я вам скажу, недешёвое реалити. И при всём при этом сам город Венеция исчез с лица земли за двести лет до рождения почитателя памяти предков. Банально утонул. И только теперь, в рекультивационно-реставрационный период жизни материнской планеты кусочек Венеции подняли на поверхность. «Сентиментальный романтик», – так окрестил тогда судовладельца Снегов и добавил: «А по виду и не скажешь».

На поверку «романтик» оказался типичным занудливым сквалыгой. Примерно в таких выражениях о нём отозвался начальник контрразведки Звёздного флота вице-адмирал Фёдор Маккейн. Поначалу он – сквалыга, не адмирал, – качал права, включив при этом жуткого нытика, и у адмирала Фёдора разболелись зубы. На заключительной стадии переговоров судовладелец заказал такие отступные, что Маккейн плюнул на честь мундира и полез торговаться.

Так что же приключилось меж звёздами такого, что начальник могущественной секретной службы счёл правильным лично заниматься убалтыванием какого-то мелкого деляги? А вот и приключилось. Правда, началось всё несколько раньше и в изложении всё того же Катаньи выглядело так…

Когда отметка «единая дата» ползла по цифрам 41.09.0141 исследовательский корабль Звёздного флота «Эдмонд Гамильтон» вдруг взял и выпал из гиперпространства. Случилось это во время очень спокойной вахты: когда всё шло обыденным чередом, а до планового завершения гиперпрыжка оставалось около двух часов, гипердвигатель самопроизвольно остановился. Сыграли малый аврал, когда, не прибегая к колоколам громкого боя, тихонько поднимают лишь тех, кому это прописано. Пока главмех со товарищи почёсывали темечко возле затихшего двигателя, остальные, включая командира, обозревали «горизонт». Запускать на реверс маршевые двигатели необходимости вроде не было, и корабль скользил себе по инерции в том же направлении, в котором ещё совсем недавно гиперил.

«Штурман, доложить местоположение корабля!» – приказал командир.

«Так сразу и не скажешь, – пожал плечами штурман. – До места-то не дочапали. Навигационная группа уже делает расчёты, примерно через час доложат».