Егор Nебо - Маяки

– Ну, ясно, – очень определённо ответил он на мои соображения. – Слушай, Саша. А как у тебя сейчас с работой?

Моя ушная раковина стала такой большой, что я взял покрепче телефон, в опасении, как бы он туда не упал.

– Ну так, – я решил немного поиграть в человека при деле и деньгах. – А что, есть, что предложить?

– Да, есть. Я тут книжный магазин открываю в Троицком предместье. В этот книжный мне нужен директор.

Это было внезапно.

От этой внезапности я растерялся. Потом взял себя в руки и договорился встретиться с Димитровым по этому вопросу на следующий день.

Потом я положил трубку.

– Кто это? – спросила мама.

– Да так. Один, – я в задумчивости смотрел на половину выкрашенной ограды могилы родственника.

– Что, работу предлагают?

– Тебе-то что, – отбивался я.

Мама обиженно замолчала. Мы закончили работу.

– Ну что, пошли? – спросил я.

– Ну пошли, – ответила мама.

Мы собрали мусор в пакет, рабочее шмотьё – в сумку и пошли.

По дороге мама всё-таки стала лезть под кожу и выяснять, что мне такое предлагают. Я сначала пытался отползти от ответов, потом плюнул и рассказал, что знал.

У Змитера Димитрова было своё издательство, уже лет семь. При этом издательстве в прошлом году он открыл свой книжный магазин на улице Волгоградской. Магазин проработал четыре месяца, после чего закрылся по неясным пока для меня причинам. Фигура самого Димитрова у меня вопросов почти не вызывала. Если коротко, описывалась она так: поэт, художник, националист, оппозиционер. Со всем тем, что к этому прилагается.

– В общем, завтра встретимся, и увижу всё на месте. И книжный. И что предлагает, – завершил свой рассказ я.

– О, четверка, – сказала бодрая моя мама, вслед проплывающему мимо автобусу. – Ну что, догоним?

Я подивился её неутомимости, вздохнул о своих 100 килограммах и сказал:

– Побежали.

8.

В книжном магазине, куда я был взят директором, книжного магазина ещё не было.

Было пока только 82 метра пространства на первом этаже в одном из самых престижных районов города, Троицком предместье. В этом пространстве оставалось придумать полки под книги, потом сделать полки под книги, а после завести на эти полки сами книги.

Деньги мне обещались совсем небольшие, но, во-первых, в моём бедственном положении даже те 200 долларов, что обещались, выглядели очень милыми, во-вторых, было очень любопытно почувствовать себя директором книжного магазина*.

После встречи с Димитровым, на которой предварительно договорились о том, что я буду директором, последовала встреча с дизайнером.

Бородатый, тощий и какой-то весь насквозь трагичный дизайнер Денис опоздал на встречу на час. Оправдываться он нужным не счёл, чем сразу стал мне очень симпатичен. Мы начали что-то обсуждать. Директор книжного я был молодой и горячий и в конце концов трагичный дизайнер мне сказал:

– Ну не нравится – возьми и сделай тогда сам.

Если бы я и Димитров знали тогда, как впоследствии повернутся события, мы бы оба заорали тогда: «Стоп! Денис! Спасибо! Всё, давай, до свидания! Окей! Мы сделаем все сами!»

Но Димитров решил все разрулить миром.

– Так, ребята, давайте без напряжения. Инвесторы действительно запретили картонную мебель, так что нужно придумывать другое решение.

Денис надул губки, но другое решение всё-таки стал изобретать.

Метания и терзания по поводу нового решения дизайнера Дениса заняли недели полторы. Между тем, инвесторы жёстко обозначили дату открытия: первое декабря. Оставалось меньше двух недель.

Когда я видел, как медленно, как неспешно, с заламыванием рук и закатыванием глаз, работал над оформлением нашего книжного магазина дизайнер Денис, моя симпатия к нему постепенно переходила в любовь. Пылкую, трепетную.

Когда Денис, наконец, спроектировал стеллажи они с Димитровым поехали заказывать распил. Надо ли говорить, что Денис четыре часа прямо на лесопилке дописывал свой проект? Потом распил привезли. Надо ли говорить, что Денис дописал проект неверно, и пришлось гнать ещё одну машину с дополнительным заказом?

И так далее, и так далее.

А потом, 28 ноября, началось прекрасное. Всем было ясно, что собрать дрова, которые нам привезли, расставить на них книги, разгрести мусор (или хотя бы просто замести его под ковер) и впускать людей на открытие в срок мы не успеем.

Холодным ноябрьским утром Денис подошел к Димитрову и сказал:

– До первого мы не успеем.

– Почему? – спросил Змитер.

– Времени мало, – по-моему это был гениальный ответ нашего трагического дизайнера.

– Ну найми кого-нибудь, – сказал наш глава. – Помощников.

– Так им платить надо.

– Заплатим, – сказал Димитров туманно.

Всего только одно слово. Не устаю удивляться, как одно только туманное слово впоследствии вносит столько неразберихи в происходящее.

Но первого мы всё-таки открылись. Все эти люди, которых нанял Денис, ночевали и дневали в будущем книжном, они спали по три часа, они ели там же, но мы открылись. С собранными стеллажами и книгами на этих стеллажах, с убранным залом, даже с музыкой и вступительным перформансом, в ходе которого человеку с бумажной головой бензопилой отпиливали ненужные части тела. Я, как директор магазина, наблюдал за этим буйством, которое происходило на крыльце здания, и переживал, что, если перформанс продлится ещё минут десять, моя карьера директора обязательно оборвётся. Но, к моему удивлению, обошлось.

На следующий день я познакомился с нашими продавцами, которых было четыре. Один мальчик, девочка, девочка и ещё девочка. Девочки меня, нужно сказать, разочаровали. Не как продавщицы, а как девочки. Я, разочарованный, проводил с ними обсуждение наших планов на жизнь, расставлял приоритеты и составлял график работы, когда дверь в книжный открылась и женский голос за моей спиной сказал:

– Добрый день. Я могу увидеть Димитрова?

Я обернулся.

На пороге моего книжного магазина стояла Она.

9.

Не знаю, как организмы других алкоголиков, но мой время от времени у меня требует отдыха от алкоголя.

Такой отдых я ему, естественно, предоставляю. Что-то вроде заслуженного отпуска. Примерно на месяц я бросаю пить всякий алкоголь, который крепче кефира или кваса. Сейчас как раз заканчивался такой месяц.

Именно поэтому я теперь ехал к одному своему доброму знакомому – Дмитрию Валентиновичу. Повод был веский – мы давно не виделись.

– Биссмилляхаллахумакбар, – сказал я, входя к ДэВэ.

– И вам. Не хворать, – сдержанно ответил ДэВэ, протягивая руку.

– Как дела на Плюке?

– Так вроде и ничего, – ответил ДэВэ. – Пацаки вот только опять чатланам на голову сели.

Мы прошли на кухню, налили коньяка, выпили, закусили. Поговорили, снова выпили, снова закусили и я решил, что пора. Достал торбу своей души, перевернул её над нашим столом и начал трясти. Сначала оттуда выкатилась корона директора книжного. Я протянул корону Дмитрию Валентиновичу и попросил дать экспертную оценку. ДэВэ корону не взял. Сказал, что в коронах разбирается плохо.