Павел Николаев - Руна

– Соболезную. Потеря обществом творчества это один из факторов увядания культуры, ведущий, в перспективе, к угасанию цивилизации. Одна надежда – что вы покончите с междоусобицей раньше, чем это произойдет.

– Мы сделаем всё возможное, это уж точно. – С бравадой в голосе заявила Варя, похлопав собеседника по плечу. – И кстати, если уж мы завели разговор об этом, нам с Марией необходимо завтра отправляться в расположение части, до которой не так уж и близко, так что…

– Так что ты хотела бы попросить вас подбросить, ведь мне все равно нечем больше заняться. – Предложение явно содержало нотки насмешки. – Конечно. – Неожиданно радостное восклицание услышала Варя. – Нет проблем, домчим с ветерком куда пожелаете, только сообщи, когда выдвигаемся, и в каком направлении.

– Спасибо. – С улыбкой отозвалась Варя. – Но это не единственное, о чем я хотела попросить.

– Ладно уже, не тяни, я, видимо, исчерпал свой лимит предсказаний. – Сказал Роб, после повисшего ненадолго молчания.

Она начала медленно говорить, будто боясь собственных слов. – Дело в детишках. Понимаешь, я не знаю, на сколько мне придется их покинуть на этот раз, вполне возможно, что скоро наступят смутные времена, и нас будут ждать большие перемены…

Роб остановил её движением руки. – Можешь не продолжать. – Он обнял её маленькие ручки своими. – За ребятишек не переживай, я останусь и позабочусь о них, даю тебе слово, что со мной они будут в полной безопасности.

– Спасибо. – Короткий тихий ответ, содержал, тем не менее, целую гамму чувств, читаемых по её очаровательной улыбке и легким соприкосновениям с руками Роба, который поднял, до этого слегка опущенный взгляд, и пересекся с её глазами.

Смущенные своими же чувствами они так и сидели, взявшись за руки и потеряв счет времени в уже вовсю приближающейся темноте сумерек. Они бы, наверное, так и просидели бы до самого утра, если бы через какое-то время не услышали, как шумят, начавшие их искать, Варины племянницы. Ничего не оставалось, кроме как показаться им, позволив себя найти, после чего, дружно направиться, на почти что семейный, ужин при свечах.

Во время дружной беседы за обеденным столом Мария напомнила всем, что время расставаться наступит уже завтра, и ближе к следующей ночи им нужно будет уехать. В согласии с принципом неразглашения важной информации, они, разумеется, никому не поведали, что им предстоит весьма опасное грязное дело, и нет никаких гарантий, что они смогут ещё раз вот так душа в душу вместе посидеть.

После трапезы, даже не смотря на сплошной мрак вокруг, который из последних сил развеивали маленькие свечки, которые вообще непонятно для чего берегли местные, привыкнув к природному циклу дня и ночи, никого так и не клонило в сон, и решением стала совместная игра в карты, которая продолжались до тех пор, пока под дружным хохотом, заполнившем изнутри весь дом, не догорела последняя свеча.

* * *

9

Следующий день, как условились, принадлежал Миранде, которая, после не самой удачной первой экскурсии к горному озеру, решила провести время просто катаясь по округе на лошадях, коих в деревне и было как раз-таки три штуки. Две кобылки и один конь вовсе не были скаковыми, их держали в деревне для выполнения разнообразных работ, вроде обрабатывания земельных участков и транспортировки небольших грузов, но дети порой были не прочь использовать их и в развлекательных целях.

Как и в предыдущий день погода стояла прекрасная, на небе ни облачка, и с самого раннего утра солнышко уже вовсю прогревало остывшую за ночь землю. Недолго блуждая по окрестным полям, компания вышла к узенькой и длинной низинной извилистой речке, той самой, на берегу которой Варя нашла Роба. Гость по-прежнему был не многоречивым, предпочитая молчаливо любоваться окружающими его живописными пейзажами, что, впрочем, было легко объяснимо, ведь он не видел живой природы на протяжении многих лет, да и рассказывать обычным людям хронику из своей лабораторной жизни – как пить дать, нелепость. Беседовавшие между собой девчонки то и дело бросали ему какой-нибудь интересный вопросик о его прошлой жизни и о имевшемся раньше бизнесе, на которые он, долго копошась в памяти, поведывал забавные истории. По его веселому настрою можно было уверенно сказать, что о тех временах у него сохранились самые светлые воспоминания.

Пройдя некоторое время вдоль пологого берега речушки, им вскоре пришлось свернуть в сторону чтобы обойти большие заросли незнакомых растений, которые плавно переходили в густой хвойный лес. Двигаясь по кромке этой чащи, им попался на глаза табун диких лошадей, бросившийся в рассыпную едва завидев трех всадников.

– Могу только догадываться, как ты ухитрилась оседлать одно из этих пугливых диких созданий. – Сказала Мария, повернувшись в своем седле к Варе.

– А тут и гадать нечего, я ведь прискакала на совершенно другой кобыле, из совершенно другого места, которая, так уж получилось, не то что меня не побоялась, а сама же ко мне и прибежала.

Диалог между боевыми подругами остальным был абсолютно не понятен, ведь они и не думали о том, чтобы кого-то посвящать в подробности их законспирированных встреч, поэтому их маленькие подружки, сидя в седле перед ними, с отраженным на лице явным нетерпением, дожидались своей очереди поболтать.

На бескрайних просторах природы и в прекрасной компании время летело едва заметно и в каждой голове неизбежно появлялись мысли о необходимости скорого расставания. Аня и Мири уже, конечно, привыкли к нечастым встречам со своими тетками, но всё же, из-за ещё очень юного возраста, нередко хандрили после очередного прощания, что выливалось в неоднократные безуспешные попытки уговорить их прекратить извечную войну, и вернуться наконец к мирной жизни, на что им в очередной раз приходилось выслушивать, полную патриотических нот, лекцию о чести, отваге, а, иногда, дезертирстве.

Роб, в отличие от них, не так представлял себе дальнейшее развитие событий, но с его стороны никаких споров и протестов не было, а все его мысли сосредоточились на поиски решения сложившейся поистине монументальной задачи. Если подружки-разведчицы говорили правду, и война действительно представляет из себя самый настоящий фарс по одурачиванию и стравливанию между собой обычных, малопонимающих людей, то, скорее всего, этот процесс должен находится под чьи-то непосредственным контролем. Но что из себя могли представлять мотивы подобного человека, или, что более вероятно, группы лиц, кто они вообще такие, и где их искать? Ни на один из этих вопросов он не то что не знал ответа, но и не представлял даже, с какой стороны подобраться к их поиску.