Алекс Соловьев - Матриум. Приветики, сестрицы!

Не знаю, удалось ли мне исправиться, но видимо, все же я не смогла до конца очиститься от всей этой дряни, и она как-то связана с моим архозом, о котором я уже упоминала.

В тот вечер мне тоже хотелось помолчать, но электронная Задница все не унималась и выспрашивала, как я себя чувствую и все такое.

– Да заткнешься ты? – рявкнула я на нее, и, как ни странно, это подействовало.

И вот, наконец, тишина. Лежу, наслаждаюсь остатками хереса. Омайгат! Как же это все-таки мими, супер-мими и еще раз мими – плыть, таять, распадаться на элементарные частицы. Тем более что завтра у меня наконец начнется новая жизнь.

Я думала, хорошо все-таки, что я решила устроить себе этот маленький праздник. А этот флакон хереса – как будто завершающая точка в моем греховном прошлом.

Как-то я спросила у Дашери: «А отчего бы не убрать из реестра продуктов alcohol?» А она мне: «Alcohol – искушение. Если убрать все искушения, нас невозможно будет измерить, и рейтинговая система утратит смысл».

Наверное, она права, думала я. Без искушений невозможно познать всей глубины падения и высоты идеала. А может, это вовсе не я думала, может, все это миллион раз передумали до меня.

С этими мыслями я постепенно уснула, а когда пробудилась, то обнаружила сразу две неприятные проблемы: во-первых, я очень тяжело заболела, а во-вторых, в комнате я не одна.

***

Болезнь моя заключалась в следующем: башка раскалывалась, точно на нее в самом деле рухнула сфера, а во рту все иссохлось, будто я не пила дней сто. Сердце ужасно колотилось, вот-вот выскочит, а в животе было так гадко, словно накануне вместо старого хереса я приняла ту дрянь для увеличения губ, которую мне давали во время съемок. Глаза ни в какую не хотели открываться, так что мне их пришлось чуть ли не пальцами распечатывать, честное слово. И вот гляжу, а прямо надо мной висит пара чудищ в красных чепцах и блестящих темно-серых формах. Короче, вы поняли: мой маленький шамбрет навестили рейтинговые агентессы.

– Сестра Иллка Брук, правильно? – говорит одна из них – худая и остроносая.

– Пятнадцатое отделение эр-а, – говорит из-за плеча вторая – рыжая и скуластая, а голос у нее мягкий, неестественный, сразу видно – смодулированный.

– Будьте мими, собирайтесь, – говорит первая: – Фу, какой кошмар.

– Куда это? – говорю. – У меня выходной.

Язык едва слушался. Так гадко мне никогда не было.

– Сестра Брук, имха, ваши дела являются чрезвычайно далекими от позитива, чтобы полемизировать, – говорит мне первая и кивает на стол, а там – пустой флакон. – С учетом данного факта ваш рейтинг соответствует показателю «минус три лайка»: ревизуйте футуру. Мы обеспечим вам трансфер до исповедального детектора. Рекомендую быть максимально коммуникативной. Ради вашей же мотивационной шкалы.

До чего мерзко это слушать. Хотя было так плохо, что я и раздражаться толком не могла. Тем более, что в ту минуту нервничать надо было по другому поводу: просто так ведь до исповедальни не трансферят. Дверь я не открывала, а раз они тут, стало быть, сами как-то вперлись. А это значит, у них и особый допуск имеется – тот, что выдают для всяких внеплановых проверок и выселений. И еще – есть ли на свете что-нибудь ужаснее этого «минус три»?

В другое время я бы ох, как перетрухнула, но в то утро мне было настолько скверно, что хуже быть все равно не могло. Вместо ответа я снова пробубнила какую-то невнятицу. В башке стучало и тарахтело, а глаза и сами уже не могли понять, как им лучше – открытыми или закрытыми. Проклятый херес! Короче, повернулась я к тем фемам спиной, скрутилась калачиком, мол, нет меня. Тут вдруг дошло, что спала я, не раздеваясь, и почему-то это меня больше всего расстроило. В комнате стоял такой отвратительный тухлый запах, что можно было задохнуться. Я облизала губы и говорю:

– Оставьте меня, я очень больна.

– Вот как? – говорит одна из них. – А почему же в таком случае молчит адапт-система?

– Я, конечно, специалисткой не являюсь, – говорит другая, кажется, рыжая, – но позволю себе формульнуть версию, сестра Грюн.

– Будьте мими, формульните.

– Имха, сестра Брук превысила потенциальный лимит употребления напитка типа alcohol, что и послужило причиной ухудшения ее здоровья.

Сказать по правде, мне даже противно повторять то, что мололи эти дуры.

– Ваша версия целиком и полностью логична, – согласилась остроносая. – Как бы там ни было, сестра Брук, немедленно собирайтесь. Пять минут вам на сборы.

Мне было себя до ужаса жалко. Хотелось плакать.

– Откуда мне знать, отчего она молчит, эта ваша дурацкая задница? – говорю. – Вы сами и должны за это отвечать, вы же агентессы.

Я, конечно, тут же просекла, что ляпнула лишнее. Мне стало страшно, и я тога по-настоящему разревелась. Бедная моя головушка, еще чуть-чуть – и она треснет. Хоть бы сознание потерять. Но с другой стороны моя болезнь была и моим козырем. Это единственное, что могло спасти от неприятных фем.

– Вы придираетесь, потому что я буча, – говорю.

– В чем вы нас упрекаете? – сурово спросила рыжая. – Закон одинаков и для фемин, и для маскулин, и агентство ни для кого не делает исключений. Имха, все решает ваш рейтинг и курс луны. А поскольку вчера по лунному календарю был удачный день, то, следовательно, вина за происшедшее лежит сугубо на вас.

– И будьте мими, в конце концов. Следите за вербализуемой информацией, – посоветовала остроносая. – Сленг категорически воспрещен. Еще один подобный эррор – и ваш рейтинг понизится до минус трех с половиной.

Меня взяли за локоть, попытались развернуть, но я не далась. Тогда они стали меня трясти.

– Хватит! – взмолилась я. – Оки-оки, уже встаю, только не раскачивайте, а то меня сейчас стошнит.

Шатаясь, я поднялась, и чудища сразу сделались мелкими, потому что они и в самом деле доходили мне едва ли не до пояса. Кое-как разминувшись с ними, я втиснулась в санузел.

Слышу, обсуждают:

– Ого, серия alcohol. Херес. Две тысячи триста восемнадцатый. Спирт – девятнадцать процентов. Как, по-вашему, сестра Грюн, это много?

– Более, чем много, – убежденно сказала сестра Грюн. – Имха, в данном случае имела место попытка суицида.

Я решила писать стоя. Назло им. По звуку наверняка поймут. И пускай. Рейтинг за такое не снизят, зато хоть как-то смогу им досадить.

– Омайгат… – послышалось сзади. – Она повредила датчик адапт-системы!

Вторая не ответила. Похоже, обе были в шоке.

Проклятье! Неужели все это наяву? Помню, тогда я еще думала, что можно как-то договориться. Но на самом деле все было куда серьезнее, чем я себе представляла. Что-то со вчерашнего дня во мне пошло не так.

Я разделась, несколько раз больно стукнувшись локтями о стены, бросила одежду на пол, включила душ. Когда вода тонкими скупыми струйками побежала по горячему телу, я вспомнила вчерашний вечер в лесу, и – о, ужас! – рудимент шевельнулся. Пришлось переключить душ на холодную воду, так что помылась я очень быстро.