Андрей Валентинов - Аргентина. Лонжа

А всем прочим урок будет. Пусть увидят, что люди остаются людьми, а не баранами на бойне. Кто-то должен стать первым.

Значит, не зря!

Лонжа закрыл глаза, резко выдохнул. Нельзя, нельзя! Путь в Валгаллу, на янтарный пирс, в зал с золотыми щитами, для него пока закрыт. Умирать запрещено, приказано выжить…

Стучали колеса на стыках, из щелей несло угольной гарью, сосед слева по-прежнему что-то бормотал. Поезд ехал из одной дурной бесконечности в другую, такую же дурную, и само Время, устав бродить по кругу, прервало свой вечный ход. Лишь сердце по-прежнему билось, отсчитывая отрывавшиеся от жизни секунды: – Тик-так, тик-так, тик-так…

– Никодим! – неслышно поманил его женский голос, – Никодим!..

Упрямый Лонжа сделал вид, что зовут совсем не его. Усмехнулся – и так же неслышно завел свое:

* * *

Цирк был и оставался первой, незабытой и горькой любовью двух вчерашних мальчишек. Все бы сложилось проще, если бы в то далекое лето поднятые по тревоге родители забрали будущих Короля и Шута из веселой бродячей труппы Ринголи, выдернув с грядки, не дав прорасти и зацепиться корнями. Больно, обидно – и памятно, словно увиденное среди серой реальности случайное окошко в иной, яркий и сказочный мир. Сладость несбывшегося… Но кто-то из отцов, то ли наследный принц, то ли преуспевающий бизнесмен-торговец, вспомнил опыт предков, интриговавших у трона. Поступили зло и мудро – прислали адвоката. Бумага на бланке, короткий и ясный текст: работа во время каникул разрешается под полную ответственность имярек, однако с обязательством непременно вернуться в школу к началу нового учебного года. В противном случае в дело вступит закон со всеми вытекающими, вплоть до помещения в исправительное заведение.

Мальчишки подумали и подписали – не из страха перед «заведением», а из разумного желания закончить учебу. И попали в ловушку – цирковым нельзя стать за время коротких гастролей. Цирк, как и трон, выбирают на всю жизнь.

Через год, когда вновь настало лето, Король и Шут опять устроились в труппу Ринголи. Их приняли охотно – и вручили по метле. Как выяснилось, мести арену – тоже искусство. Мальчишки сцепили зубы – и согласились. Вскоре один снова работал в конюшне, второй, сделав шажок в карьере, стал помощником администратора, но стало ясно – дальше ходу нет. Второе лето подошло к концу – и сказка кончилась. Навсегда.

– Может, и к лучшему, – философски заметил повзрослевший Король. Парню уже объяснили, что клоуном ему не стать, и в самом удачном варианте быть ему униформистом, рабочим на арене. И то едва ли – ростом не вышел. Зато звали в администраторы, однако советовали для начала закончить школу. А ко всему – первая безнадежная любовь к красавице-акробатке, которая ходила по проволоке, махала белою рукой – и поначалу не удостаивала Короля даже случайным взглядом. Потом внезапно снизошла – и столь же молниеносно бросила, предпочтя ему силового акробата.

Шут же потерпел настоящий творческий крах. Начитавшись за месяцы учебы книг, он решил во второе лето переломить судьбу – подготовить конный номер. Удалось сдружиться с цирковым красавцем-конем с гордой кличкой Цезарь и даже начать потихоньку тренироваться – пока старшие коллеги не объяснили, что к чему.

– «Мазеппа», – начал свой рассказ Шут после того, как немного отмяк. – Нет, не гетман Иоганн Мазепа, который с царем Петром воевал, а именно так, через два «п». Трюк для жокея – привязывают к спине лошади, пускают по кругу, ну, а дальше – страшные муки и счастливое спасение. Точно как у Байрона, из его поэмы все это и взяли. Собственно, ничего особенного – езда в положении лежа на спине без поддержки руками, потом – вертушка… Сейчас – обычный элемент джигитовки. Но сделать можно очень красиво!

– Так возьми – и сделай! – удивился Король, но друг лишь горько вздохнул.

– Сделали еще сто лет назад, в цирке Франкони, во Франции. Но это не страшно, наш провинциальный зритель про Франкони не знает. Беда в том, что сейчас «мазеппа» – женский номер. В Штатах его впервые поставила Ада Айзекс, а потом пошло по всему миру. Если в афише «мазеппа», то все ждут красавицы в трико телесного цвета. Или без трико – если требуется поднять сборы. Только ты не смейся…

Король конечно же смеяться не стал, но, кое-что повидав за это лето, рассудил, что и у его друга есть некий шанс, особенно в глазах дам, которым за тридцать. Мысли спрятал подальше и выдал королевское резюме:

– Значит, судьба. Опоздали мы с тобой!

– На сто лет, – уточнил Шут. – Были бы мы собственными прапрадедушками!

Король, обладавший живым воображением, оценил сказанное.

Мудрые родители победили. Шут отправился в колледж, а затем в университет – учиться на экономиста, Короля же поджидал сюрприз. Вместо ненавистного юридического, отец послал его в Европу, в одну из тихих скандинавских стран. Тамошний монарх давно уже толком не правил, поручив дела парламенту, однако его влияния хватило, чтобы устроить родственника-эмигранта в военное училище.

На свою первую войну друзья отправились вместе. Вначале советниками, а потом довелось и пострелять.

Готовясь к поездке на родину предков, в Фатерлянд, Лонжа сшил свою легенду из трех судеб: собственной, друга и незадачливого акробата Пауля Рихтера. На допросах держался твердо – разоблачить его мог только служивший в настоящем цирке, знающий, как пахнет свежая стружка на арене. Пока везло, но тот, кто не стал танцевать белый танец, понимал – любое везение кончается. Строптивого эмигранта обязательно проверят. Найдут нужного человечка, а тот, не мудрствуя лукаво, подойдет и спросит:

– Цирковой?

Такси остановилось чуть в стороне от подъезда, но Мод не спешила выходить. Расплатившись и велев таксисту немного обождать, девушка сперва осмотрелась, затем, достав из сумочки блокнот, сверила номера припаркованных у тротуара автомобилей и лишь потом открыла дверцу.

…Дом самый обычный, четырехэтажка начала века, подъезд третий, старые каштаны под окнами, разбитый тротуар. Клиньянкур, северные задворки Парижа. Этот, давно не знавший ремонта особняк в желтой осыпавшейся краске – еще не из худших.

Ровно одиннадцать. Моряки, как правило, пунктуальны, а вот их потомки…

…Пунктуальны не в меньшей степени. Мсье Ростислав именно в этот миг появился на невысоком бетонном крыльце. Увидел, махнул рукой…

Встретились как раз посередине короткой дорожки – от подъезда к тротуару.

– Здравствуйте, мадемуазель Шапталь, – парень улыбался, но несколько растерянно. – Знаете, я даже цветы думал купить ради конспирации.