Николай Зеляк - Когда пришло утро. Фантастическая повесть

Чистая кожа строптивой золушки дышала свежестью и здоровьем. Цветок только-только расцвел, и красоту его ещё не тронуло немилосердное время.

«Любопытно, как бы выглядела эта пещерная красавица, – с улыбкой прикинул Дронов, – если бы посетила салон красоты да приоделась в приличном супермаркете. Наверняка, очень даже недурно. И вся эта нетронутая, хрупкая красота должна достаться какому-то волосатому чудовищу? Причём, без её на то согласия! Как, всё-таки, несправедливо устроен этот пещерный мир…

Впрочем, современность ничуть не лучше. Просто, она более изощрённа и цинична. И, потом, зачем ему вмешиваться в события, которые произошли сто пятьдесят веков тому назад? Смешно и немного грустно».

И всё же при одной лишь мысли о том, что на это дивное создание покушается какая-то волосатая полуобезьяна, Дронова передёрнуло от отвращения. Что ж, на то и существует человеческая натура, чтобы выражать свои эмоции! Здесь уже ничего не поделаешь…

Путешественник во времени прошёлся ещё немного вдоль берега, пока не нашёл подходящую земляную пазуху. А беглянка всё не приходила в себя. Видно, усталость и шок, вызвавшие обморок, мягко перешли в стадию глубокого сна. Её организм требовал отдыха, а потому выбрал именно такой способ защиты.

Дронов бережно опустил спящую красавицу на землю и принялся благоустраивать её временное пристанище. Сбил, нависающие сверху, комья земли. Оборвал обнажившиеся корни. Плотно утрамбовал основание будущего ложа. Нарубил армейским ножом целую вязанку веток папоротника. Устроил из них в нише королевскую постель. Уложил, всё ещё пребывающую в беспамятстве, красавицу на роскошное ложе. Заботливо поправил её пещерный костюм из шкуры. Тщательно замаскировал импровизированное пристанище юной беглянки снаружи. Подумал даже о том, что она, очнувшись, захочет есть. Собрал с ближайших деревьев целую горку плодов, сочных и спелых на вид. Гостинец положил у изголовья спящей красавицы: пусть сама решает, что съедобное, а что нет.

После трудов праведных, сам немного прикорнул в сторонке. Разместился так, чтобы не засвечиваться. С наслаждением вытянул, гудевшие от усталости, ноги. Немного подкрепился. Смежил веки. Тело приятно расслабилось. Припекающее солнце убаюкивало. Шум ручейка как-то сразу отдалился и стал глуше. Вспомнил, сколько раз уже успел согрешить против Кодекса. Получалось, что целых четыре раза! Не много ли за одно утро? Усмехнулся: многовато, пожалуй. Но, тут же поспешил себя успокоить тем, что грешил он не очень сильно, а так, по мелочи.

Он ведь не наступил на бабочку, а лишь спугнул её. Она улетела, взмахнув своими радужными крылышками. Живая и здоровая. Правда, немного напуганная. Ну и что? От этого не умирают. Микровибрации её страха здесь и сейчас вряд ли способны спровоцировать цунами катастрофических хронологических сдвигов в его распрекрасном времени. И всё же, он предостерёг себя от опрометчивых поступков в будущем. Он ведь только наблюдатель!

Утро заканчивалось. Время подходило к полудню…

Коротышка пришёл в себя первым. Сел. Протёр глаза. Хлопнул ими несколько раз в недоумении. Выплюнул муравья, который случайно забрёл ему в рот. Потрогал сначала голову, потом руки и ноги. Кажется всё на месте. Обрадовался тому обстоятельству, что всё целое и ещё двигается. Поскрёб загривок, дремуче соображая, что же это такое с ним приключилось. Почему это он бежал, бежал и… уснул? Прямо на ходу! Такое с ним раньше не случалось. Чудно! Впрочем, долго утруждать свою голову мыслью, для него было крайне утомительным занятием.

Глянул на небо. Когда бежал, солнце светило на одной половине неба, а когда проснулся, оно стало светить на другой. Совсем нехорошо! Испугался, что много спал.

Вскочил на свои короткие, но толстые ноги. Подобрал копьё. Испуганно оглянулся в поисках Чвака. Соратника нигде не наблюдалось. Приуныл. Втянул голову в плечи и робко позвал:

– Чвак!

Прозвучало неубедительно. Позвал громче:

– Чва-а-ак!

Его тусклый голос бесследно растворился в грозных дебрях дикого леса, ответив ему лишь слабым эхом. А вот подельник откликаться не желал. Коротышка забеспокоился не на шутку:

– Чвак, ты где?

И снова, кроме эха, не услышал ничего путного.

Ещё раз поскрёб затылок: где же ты, Чвак? Может, убежал куда? Испуганно округлил глаза при мысли о том, что его съели. Хотел было уже поспешить домой. Но, что он скажет вождю? Как оправдается, что вернулся без Чвака и Чары? Подходящего ответа не находилось. Если он скажет, что преследовал Чару, а потом уснул, так и не догнав её, то вождь разгневается. И тогда Чав сильно пожалеет о том, что вернулся. Беседа с разгневанным сюзереном может обернуться непоправимыми последствиями для его драгоценного здоровья. По правде говоря, он и сам бы разгневался, услышав такой ответ. От нехорошего предчувствия живот Чава непроизвольно сжался. Ему до слёз стало жаль самого себя. Он остро осознал, что возвращаться назад без Чвака и Чары нельзя. Никак нельзя!

Крякнув для храбрости, Чав пошёл по следу Чвака. Шёл в большом унынии, ибо никаких иллюзий относительно удачного поиска не питал.

Но ему повезло. Не прошёл он и двух десятков шагов, как наткнулся на своего товарища. Тот безмятежно лежал на траве, небрежно разбросав свои нескладные ноги. В области его, не сильно отягощённой интеллектом, физиономии деловито суетились насекомые.

Чав подпрыгнул от радости. Он совсем не рассчитывал так быстро найти своего друга. Если честно сказать, то он вообще не рассчитывал найти его. И уже потихоньку готовил оправдательную версию о том, что Чвака кто-то съел. И тут такая удача! Такое счастье свалилось на его голову! Коротышка сначала даже опешил. Потом пришёл в себя и подбежал поближе. Наклонился.

– Эй, Чвак!

Подельник не реагировал. Если бы не бодро пульсирующий живот, то можно было бы подумать, что он ушёл к предкам. Коротышка повысил голос:

– Чвак, проснись!

Снова в ответ никакой реакции. Тогда коротышка ткнул его своей упитанной ногой в бок.

– Ты чего, Чвак?

Его подельник нехотя разлепил веки. Взгляд мутный и бессмысленный.

– А? Что? Ты, кто?

Он приходил в себя с трудом. Коротышка сделал попытку его обрадовать.

– Это, я!

Чвак остановил свой мутный взгляд на коротышке.

– Чав?

Толстяк радостно подтвердил его догадку:

– Ага!

Чвак тускло поинтересовался:

– Я, что, спал?

Коротышка охотно подтвердил его догадку:

– Ага!

Сонные глазки Чвака приоткрылись чуточку больше. В них проклюнулась мысль.

– А – а – а – а!

Переварив новость, он полюбопытствовал:

– А ты?

Чав сконфуженно потупил глаза. Хотя он редко говорил правду, но здесь был не тот случай.