Ник Никсон - Неокортекс

– Ааа-а.

Выпустив финальную порцию дыма, Егерь затушил сигару и закинул остаток обратно в карман.

– Найдем, зуб даю. А теперь, амигос надо вас подлечить.

Егерь поставил на койку Платона небольшой сундучок с изображением веселого Роджера на крышке. Внутри стучали ампулы и шелестели упаковки шприцов.

– Ты первый, некурящий.

Платон послушно оголил ягодицу. Егерь воткнул шприц с такой силой, что Платон взвизгнул.

– От ты нежный какой. Мы и не такое переносили, когда прилетели. На все готовенькое ребятки еще и жалуетесь.

Илья вынес укол стоически, не проронив ни звука.

– От молодец.

– Что вы нам вкололи? – спросил Илья.

– Я называю его – коктейль Наденьки. Ничего сверх, так витамины, минералы и еще какая-то бурда. Главное работает, на ноги за три дня поставит. Проверено.

– Три дня? – воскликнул Платон. – Я думал мы сегодня высаживаемся.

– Попридержи лошадей амиго, без тебя не уедут.

– У нас расписание!

– Пока вы тут я отвечаю за расписание. Мое дело принять двух человек, оформить и доставить в работающем состоянии на базу. Вы шестеренки огромного и дорогого механизма, и пока не готовы крутиться как надо. Да и не до вас там сейчас – сегодня пласт вскрывают.

– Сегодня?! – хором проорали.

Платон вскочил с койки.

– Эй, полегче, – Егерь усадил его на место. – Эта штука мультики показывает.

– Правда, сегодня? Не обманываешь?

– Вы что не в курсе вообще, что тут было?

Они отрицательно помахали головами.

– Вчера стометровую отметку пробили. Сегодня спускают термобур с компенсатором давления. Если все путем пройдет, будут вскрывать.

Илья ликовал про себя. Это значит ему не придётся здесь надолго задерживаться.

Изначально планировалось пробурить три скважины на поверхности Европы. Но из-за проблем с оборудованием ни одну не смогли закончить. Позднее решили и вовсе обойтись единственной, но и с ней никак не могли справиться. Две недели назад работы снова приостановили из-за опасности выброса.

«Точно говорю тебе – и эту скважину похоронят», – нервничал тогда Платон.

– Свяжемся, а? Вскрыли уже, я точно уверен, – у Платона голос срывался от волнения.

– Всему свое время, амиго. Как закончат, сразу сообщат. Расслабься и получай удовольствие.

Егерь подошел к терминалу управления.

– Я замедлю вращение модуля до трети земной гравитации. Быстрее привыкните. Пока пойду перекушу. Будет тошнить – терпите. С коек не вставайте. Захотите поссать – зовите. И не ерничайте, это не шутки. Домой же хотите вернуться?

Илью затошнило уже от предупреждения. Живот у него всегда был слабым. После старта он неделю выблевывал все, что съедал. Килограмм пятнадцать потерял, не меньше. Правда потом нарастил еще двадцать.

– А вы хотите домой вернуться? – спросил Илья.

– И что ты мне ВЫкаешь, я что дядька твой?

Илья пожал плечами. Егерь заговорил серьезно:

– Осталось недолго всем нам. Не успеете оглянуться будем на пути домой. Совет вам – наслаждайтесь каждым мгновением здесь, оно того стоит. Не торопитесь жить.

Илью удивили нотки грусти в его голосе. Человек провел на станции два года в полном одиночестве и, кажется, должен больше всего на свете хотеть вернуться к людям, в цивилизацию. Чувствуется в нем надлом. Видно, станция его дом родной и от мысли с ней расстаться у него слезы на глазах.

– Ладно, амигос. Не уйдешь от вас. Ничего не трогайте.

Как только Егерь ушел Платон свесил ноги с койки.

– Ты что? Он же сказал.

– Тшшш… – Платон приложил палец к губам. – Я только спрошу.

– Нам же сообщат!

– А вдруг они там пируют уже? И про нас не помнят.

Вот всегда он так, подумал Илья, – если что приспичит не остановится пока не получит. Илью удивляло, как Платон вообще прошел отбор. С его-то заскоками по части самомнения.

Платон прошагал к терминалу, пошатываясь и хватаясь за посторонние предметы.

– Аккуратней там. Не сломай ничего!

Платон потыкал в терминал.

– Драть тебя в сопла. Пишет: связи нет.

– Егерь вернётся и настроит. Давай назад.

– Надо частоту выбрать. Хм, и где тут что… Я такой программы и не видел, – Платон протянул Илье руку.

– Я тем более.

– Да, брось! Ты во всем разбираешься. Видел я твою бабу электронную. И погубит она тебя, попомни мои слова.

Илье нечем было крыть. Он без труда мог разобраться в операционной системе станции. Конечно, мог – он помогал ее разрабатывать.

– Илюха, ну пожалуйста. Я себе места не нахожу.

Илья со скрипом в сердце и костях приподнялся. Пол был теплый. В голове словно вертелся волчок.

За несколько минут Илья настроил связь. На том конце прорвался женский голос.

– Егерь, ты слышишь?! – девушка почти кричала.

– Говорит Платон.

– Что? Кто это?

– Платон Роднянский и Илья Нагорный. Мы только прилетели на станцию.

– Где Егерь?

– Он ушел. Скоро вернется.

– Пожалуйста, позовите его срочно, – у девушки сорвался голос.

– Что у вас случилось? – спросил Илья.

Сзади прогремели шаги Егеря. Илья и Платон расступились.

– Вера! Где Тетерин? – взревел Егерь, обхватив терминал руками.

– Егерь, – протянула она с облегчением. – Он в шлюзе с Вершининой.

– Ясон и Тадлис в порядке?

– Вроде да. Черт, я не знаю. Они возвращаются с площадки.

Егерь выдохнул.

– Что там стряслось?

– Был выброс. Там пострадал кто-то.

– Черт бы тебя… Верочка, успокойся, я прошу тебя. Мы со всем справимся. Как только Ясон приедет сообщи мне, хорошо? А лучше попроси, чтобы он связался со мной сам. Ты все поняла?

– Да.

Егерь закончил сеанс связи. Он был совсем бледным. Не говоря ни слова, он куда-то ушел и вернулся через минуту.

– Не теряй больше. – Егерь поставил чемоданчик с МАКС на пол рядом с тележкой.

– Летим сейчас, – сказал Платон.

– Ложитесь и не вставайте!

Илья и Платон повиновались.

– А ты куда? – спросил Платон.

Егерь посмотрел в пол, задумчиво.

– Еда стынет.

Он зашагал прочь.

– Что это было, блин? – выпалил Платон.

– Ты слышал, как она кричала?

– Я имел ввиду его. Он пошел жрать, когда там внизу черти что произошло!

– А что он может сделать?

– Ты слышал, есть пострадавшие. А вдруг им помощь нужна? Вдруг их нужно эвакуировать в медицинский блок сюда?

– Это пока неизвестно.

– А потом, когда станет известно – все! Поздно! Понимаешь, ты или нет? Мы могли бы помочь хоть чем-то.

Илья не нашелся, что ответить. Эта миссия значила для Платона больше чем должна для простого пилота. Он сердцем переживал каждую неудачу команды, словно от этого зависела его жизнь. Илья восхищался его умению сопереживать.

Илье же это было не свойственно.

– Если они угробили буровую – все, конец. Пять лет псу под хвост.